- С одним условием. Разрешите... Можно, я буду курить?

- Когда угодно! - воскликнула Октавия, торжественно беря вожжи. - А куда мне править?

- Курс - юго-юго-восток, на всех парусах. Видите эту черную точку на горизонте, пониже тех облаков с Мексиканского залива? Это - дубовая роща и ориентир. Курс - посредине между рощей и холмиком слева. Сейчас я продекламирую вам правила управления лошадьми в прериях Техаса: не распускать вожжи и почаще ругаться.

- Я слишком счастлива, чтобы ругаться, Тэд. Зачем только люди покупают яхты и ездят в салон-вагонах, когда двуколка, пара одров и вот такое весеннее утро могут удовлетворить все земные желания?

- Я попрошу вас, - запротестовал Тэдди, тщетно чиркая спичкой о крыло двуколки, - не называть одрами этих обитателей воздуха. Они способны отмахать сто миль за день.

Наконец, ему удалось прикурить сигару от огонька, спрятанного в ладонях.

- Простор! - убежденно заявила Октавия. - Вот откуда это чувство. Теперь я знаю, чего мне не хватало, простора, пространства, места!

- Для курения, - прозаически заметил Тэдди. - Я люблю курить в двуколке. Ветер вдувает и выдувает дым из легких, и экономится энергия на затяжку.

Они так естественно перешли на старый товарищеский тон, что только постепенно начинали осознавать всю странность своего нового положения.

- Мадама, - спросил удивленно Тэдди, - почему вам пришло в голову покинуть общество и явиться сюда? Или среди высших классов теперь модно проводить сезон на овечьем ранчо вместо Ньюпорта?

- Я разорилась, Тэдди, - беззаботно объяснила Октавия, интересовавшаяся в этот момент только тем, как без ущерба проскочить между грозными штыками "испанского меча" и зарослями чапарраля. - У меня, кроме этого ранчо, не осталось ничего, даже другого дома.

- Послушайте, - сказал Тэдди обеспокоенно, но недоверчиво, - вы шутите?

- Когда мой муж, - сказала Октавия, смущенно комкая последнее слово, - скончался три месяца назад, я считала, что обладаю достаточным количеством земных благ. Его поверенный вдребезги разнес эту теорию в шестидесятиминутной лекции, проиллюстрированной соответствующими документами. А вы ничего не слышали об очередной прихоти золотой молодежи Манхэттена - бросать поло и окна клубов, чтобы стать управляющими на овечьих ранчо в Техасе?

- Что касается меня, это объяснить нетрудно, - не задумываясь, ответил Тэдди. - Мне пришлось взяться за работу В Нью-Йорке для меня работы не было. Поэтому я покружился возле старика Сэндфорда - он был членом синдиката, которому принадлежало ранчо до того, как полковник Бопри его купил, - и получил тут место. Сначала я не был управляющим. Я целые дни мотался в седле, изучая дело в подробностях, пока во всем не разобрался. Я понял причины убытков и сообразил, как можно их избежать И тогда Сэндфорд вручил мне бразды правления. Я получаю сто долларов в месяц и могу сказать - не даром.

- Бедный Тэдди! - улыбнулась Октавия.

- О нет, мне нравится. Я откладываю половину моего жалования и крепок, как втулка от бочки. Это лучше поло.

- А хватит тут на хлеб, чай и варенье другому изгою цивилизации?

- Весенняя стрижка, - сказал управляющий, - как раз покрыла прошлогодний дефицит Прежде бессмысленные расходы и небрежность были здесь правилом. Осенняя стрижка даст небольшой положительный баланс. В следующем году будет варенье.

Когда в четыре часа дня лошади обогнули пологий холм, поросший кустарником, и обрушились двойным белоснежным вихрем на ранчо Де Лас Сомбрас. Октавия вскрикнула от восторга. Величественная дубовая роща бросала густую прохладную тень, которой ранчо было обязано своим именем Де Лас Сомбрас - ранчо Теней. Под деревьями стоял одноэтажный дом из красного кирпича. Высокий сводчатый проход, живописно украшенный цветущими кактусами и висячими терракотовыми вазами, делил его пополам Дом окружала низкая широкая веранда, увитая зеленью, а вокруг тянулись садовый газон и живая изгородь. Позади дома поблескивал на солнце длинный узкий пруд. Дальше виднелись хижины мексиканских батраков, загоны для овец, склады шерсти, станки для стрижки. Справа простирались невысокие холмы с темными пятнами зарослей чапарраля, слева - безграничная зеленая прерия сливалась с голубыми небесами.

- Какая прелесть, Тэдди, - прошептала Октавия. - Я... Я приехала домой.

- Не так уж плохо для овечьего ранчо, - согласился Тэдди с извинительной гордостью. - Я здесь кое-что подштопал в свободное время.

Откуда-то из травы выскочил мексиканский юноша и занялся лошадьми. Хозяйка и управляющий вошли в дом.

- Это миссис Макинтайр, - сказал Тэдди, когда навстречу им на веранду вышла добродушная, аккуратная старушка. Миссис Мак, это наша хозяйка. С дороги ей, наверное, не повредит тарелка бобов и кусок бекона.

Подобные наветы на продовольственные ресурсы ранчо вызвали у миссис Макинтайр, экономки и такой же неотъемлемой принадлежности усадьбы, как пруд или дубы, вполне понятное негодование, которое она как раз собиралась излить, когда Октавия заговорила.

- О миссис Макинтайр, не извиняйтесь за Тэдди. Да, я зову его Тэдди. Так его зовут все, кто знает, что его нельзя принимать всерьез. Мы с ним играли в бирюльки и вырезали бумажные кораблики еще в незапамятные времена. Никто не обращает внимания на его слова.

- Да, - сказал Тэдди, - никто не обращает внимания на его слова при условии, что он их больше повторять не будет.

Октавия бросила на него быстрый лукавый взгляд из-под опущенных ресниц, взгляд, который Тэдди когда-то называл ударом в челюсть. Но загорелое обветренное лицо хранило простодушное выражение, и нельзя было предположить, что Тэдди на что-то намекает. Несомненно, думала Октавия, он забыл.

- Мистер Уэстлейк любит пошутить, - заметила миссис Макинтайр, сопровождая Октавию в комнаты. - Но, - прибавила она лояльно, - здешние обитатели всегда принимают к сведению его слова, когда он говорит серьезно. Не могу представить, во что превратилось бы это место без него.

Для хозяйки ранчо были приготовлены две комнаты в восточном крыле дома. Когда она вошла, ее охватило уныние такими пустыми и голыми они показались ей, - но она быстро сообразила, что климат здесь субтропический, и оценила продуманность меблировки. Большие окна были распахнуты, и белые занавески бились в морском бризе, лившемся через широкие жалюзи. Прохладные циновки устилали пол, глубокие плетеные кресла манили отдохнуть, стены были оклеены веселыми светло-зелеными обоями. Целую стену гостиной закрывали книги на некрашеных сосновых полках. Октавия сразу кинулась к ним. Перед ней была хорошо подобранная библиотека. Ей бросились в глаза заголовки романов и путешествий, совсем недавно вышедших из печати.