Я устроился поудобнее, положил голову на руки. Передо мной был густо поросший папоротником склон, внизу которого - открытое пространство, окруженное пальмами. Там вовсю резвились яркие бабочки и яркие птицы. И не понять - кто за кем гоняется, кто кого хавает. Совсем как у нас.

Но эту мирную (со стороны) картину враз разбило и разметало - откуда ни возьмись - преступное сообщество.

Высоко над островом появилась стая морских ласточек и со щебетом, похожим на щелканье скачущих по каменным ступеням камешков, ринулась, отвесно пикируя вниз. Они тотчас же пробили дыру в стае бабочек (мелкие птички тут же шмыгнули под защиту ветвей и затаились), взмыли вверх, сжимая в каждом клюве добычу, сглотнули ее разом, как по команде, сделали пируэт «все вдруг» и снова стремительной тучей ринулись вниз. Несколько мгновений - и солнечная прогалина опустела. Ласточки торжествующим облаком, с высоты, оглядели поле боя и устремились к морю.

Вот так вот, рыбешки им мало, разбойникам.

А на очищенном пространстве появились новые разбойники. Впереди вышагивал, несколько неуверенно, сэр Понизовский с белым флагом в руке. За ним, чуть приотстав, шагали двое парней с автоматами на шее.

Выйдя на середину опушки, они остановились. Понизовский замахал флагом. Парни дружно заорали. Я привстал.

– Здорово, Серж! Чего приперся?

– Предлагаю сесть за стол переговоров.

– Раньше надо было предлагать. До объявления войны. А не шантажировать.

– У нас все преимущества. Тем не менее, я склонен решить вопрос мирным путем.

– Мне надо посоветоваться, - сказал я и дал в воздух короткую очередь. Над их головами. Так что листочки с пальм ворохом посыпались.

Это их не обрадовало. Парни даже бросились плашмя на землю. А Понизовский не успел, не военная косточка.

На мой сигнал примчался весь экипаж. Под прикрытием каменистого гребня мы коротко обсудили предложение. Парламентерами Семеныч назначил меня и Нильса.

– В этом случае, - пояснил он, - есть гарантия, что они не станут в вас стрелять. Побоятся задеть

Нильса. Он нужен им живым.

Очень мило! А я, стало быть, нет.

– Наши условия, - сказал я, вернувшись на гребень, - говорить будешь один. Твои стрелки - кругом! Шагом марш под баньян.

– Согласен, - кивнул Понизовский. - Но и мне нужны гарантии. Ваше профессиональное коварство нам известно.

– Принято. Мы с Нильсом - на верхушке скалы. Вон там, где сложены орехи. Ты - внизу. Все кругом просматривается - и тобой, и нами.

– Годится.

– Но имей в виду: малейшая провокация, Серж, и ты умрешь первым на этом бл…м острове. Смерть в бардаке, неплохо? Как раз по твоему призванию.

– Я бы попросил воздержаться от оскорблений.

– Возражаю, - ответил я с милой улыбкой, - это не оскорбление, это констатация твоего социального статуса.

– Какие слова менты поганые заучили.

– Всем спасибо, - сказал я. И подумал: за мента ответишь.

Условия переговоров обсудили, с регламентом определились.

– Пошли, Нильс. Свою задачу понял?

– Помалкивать, в основном. Да, Леша?

– Молодец. И особо не высовывайся.

– Меня на мушку не возьмут! - похвалился. - Миллиардеров просто так не отстреливают.

Мы взобрались на скалу. Прижались поплотнее к горке орехов. Она уже нарастилась до размеров хорошей копны. Снизу, как я надеялся, из любых кустов мы были видны только головами - прицельно бить нельзя.

Понизовский, задрав голову, ждал. Его парни послушно исчезли в зарослях. Но опасности не представляли. Тем не менее:

– Скажи стрелкам, Серж, чтобы вышли на открытое место.

– Трусоват, Серый?

– Осторожен, Серж. Требование, однако, было выполнено.

– Слушаем тебя.

Ничего особо новенького для нас он не нашел. Смысл сказанного: выдайте нам добром Нильса, ничего дурного ему не будет. Он только подпишет некоторые документы, брачный контракт, в частности, и будет отпущен на свободу. Нам предоставят катер, на котором отправят в «райцентр», откуда регулярными рейсами ходят суда на большую землю. Все.

– Не все, - поправил я. - Это в том случае, если мы даем согласие. А в противном случае?

Понизовский сделал вид, что трудно, томительно задумался. Внутренне переступал через все, что есть в нем хорошего.

Я ждал. Мне было неплохо. Солнце, правда, припекало, но скала хорошо продувалась ветерком. И тень от горки орехов уже нас достала. Вокруг опять запорхали птички, наполняя ароматный воздух своим тропическим щебетом.

– Убивать мы вас не будем… - наконец-то разродился Понизовский.

– Признателен.

– Мы свернем наше поселение, а вас оставим здесь.

– Возражений нет. - Я сказал это так, чтобы Понизовский понял: его угрозы почему-то нас не тревожат. Вот почему только? Сейчас опять задумается…

– Леша, - робко тронул меня за рукав Нильс. - Леша, вы просили меня помалкивать. В любом случае.

Не отрывая глаз от Понизовского, я кивнул.

– Даже, как бы… - тянул Нильс. - И в этом тоже?

– В каком? - недовольно буркнул я, не оборачиваясь.

– Мне кажется, Леша, что с той стороны скалы кто-то карабкается.

– Где? - Я резко обернулся.

– Да вот. - Он показал куда-то вниз.

Слава богу, что вовремя!

С тыла к нам подбирались вражьи пластуны.

Трое ловких парней, забросив за спины автоматы, уже почти взобрались на скалу. Потные, торжествующие лица, громадные лапы, цепляющиеся за камни…

– Налегай! - рявкнул я Нильсу.

– На кого налегать? - без понятия дед.

– Ну не на Маруську же! - Я изо всех сил уперся в пирамиду орехов. Она дрогнула.

Нильс понял, бросился мне на помощь. Пирамида качнулась, еще качнулась. Еще! Еще! Я старался раскачивать ее в такт, увеличивая с каждым разом ее амплитуду.

И она рухнула. Гора кокосов лавиной покатилась вниз. Натсы! Как в дурацкой рекламе.

Стуча, гремя, орехи катились вниз, сметая все на своем пути. Собственно говоря, сметать-то там, кроме трех дураков, было нечего.

И они (орехи) это сделали. Я глянул вслед лавине. В самом низу, у подножия скалы, с трудом барахтались в куче орехов отчаянные пластуны. Бороться с орехами их не учили.

Ну вот, еще три больничных обеспечено.

Я повернулся к Понизовскому и вежливо пообещал:

– За это тоже ответишь. По понятиям.

И мы гордо покинули стол переговоров.

Некоторое время спустя, уже в Пеньках, старина Нильс, захлебываясь от воспоминаний, слишком уж приукрасил мои заслуги в этом эпизоде гражданской войны на острове Крыс.

Переговоры сорваны. Обе стороны остались при своих козырях. Но зато у нас в рукаве таился джокер.

Семеныч правильно рассудил, что разыскивать нас не будут и открытый бой не навяжут. Будут брать измором.

– Долго сопротивляться не станем, - рассуждал Семеныч. - Если мы сами сделаем первый шаг к сдаче, психологически это нам на руку. Главное, держать в секрете наличие яхты.

С этим я тоже согласился, и мы выставили еще один пост - со стороны моря. Кто знает этих аборигенов. Сообразительностью они не отличаются, но и отсутствием любопытства не страдают.

И мы оказались правы. Тем же днем, ближе к вечеру, со стороны Акульей лагуны показалась весельная лодка. Явно не с рыбаками. Мы подпустили ее ближе и, не раскрывая наших позиций, дали из-за камней настильную очередь. Она прошла так низко, что оба гребца, пригнув головы, быстро потабанили и скрылись там, откуда появились. И больше нас не беспокоили.

…Потянулись часы, а затем и дни ожидания. Для нас они не были очень уж томительными. Компания подобралась славная, разнополая - скучно не было. Коммуналка такая, где на одной крохотной кухоньке собачились три хозяйки. Маруська настаивала на своем праве готовить для любимого танэ отдельные блюда - диетические, надо полагать. Без холестерина. Дина вообще пыталась улизнуть от готовки. Янка давала разгон и той и другой.

Кормовую рубку мы уступили молодоженам. В кают-компании ночевали Дина с Янкой, а мы с Семенычем перебивались на свежем воздухе - в кокпите. Однако практически все вместе на борту мы не бывали - кто-то всегда нес неусыпный дозор.