Багз неотрывно смотрел на него, не зная, то ли ему смеяться, то ли печалиться.

Наконец с сознания Вестбрука спала багровая пелена и его гневная тирада оборвалась столь же резко, как и началась. Он поднялся со стула и, слегка покачиваясь, принялся глухим голосом бормотать слова извинения.

Да, он виноват... не сдержался... расстроился и рассердился на этого Дадли и... и все. Но при этом отнюдь не хотел сказать, что...

— Ну что ж, — хмуро произнес Багз, — хотелось бы в это верить.

— Да, конечно... Ни слова... — Вестбрук поплелся к двери. — Забудь обо всем, ладно? И так хватает проблем, чтобы...

За ним закрылась дверь.

Багз смотрел на ее полированную поверхность и почувствовал, как в животе закопошилось неприятное, беспокойное чувство.

Получалось, что он должен был подставить старика Хэнлона? Именно поэтому Джойс Хэнлон и Лу Форд так старались устроить его на эту работу?

Ерунда какая-то! Ну что за чушь ты выдумал? Но если это не было истинной причиной столь необычной заинтересованности Джойс и Лу в его персоне — а это конечно же не было ею, — то что же тогда?..

В общем-то все складывалось так, как говорил Форд. Хороший и крепкий гостиничный полицейский избавлял от лишней работы его и других помощников шерифа. Но это же было не так. В отеле «Хэнлон» пока не случалось ничего такого, что требовало бы применения мускулов или проявления повышенной, жесткой активности.

Значит? Да ничего это не значит — просто до сих пор складывалась спокойная обстановка. А может, Форд просто оказал ему услугу в такой форме, которую Багз мог бы с легкостью принять? Не очень-то верилось в это, и все же...

Форд был взяточником, мошенником, а Джойс Хэнлон — просто смазливой потаскушкой. Оба были очень охочи до денег, и если искали человека, который мог бы совершить убийство, то разве не естественнее всего было бы найти такого, кто?..

Багз с отвращением фыркнул, усиленно заставляя себя разувериться в подобном допущении. Одно лишь то, что Олли Вестбрук так погано вел себя с ним, еще не давало ему права на подобные выводы. Форд и Джойс прекрасно знали, что Багз держится, что называется, «на уровне». Да он и сам им сказал об этом, равно как и о том, что намерен так поступать и впредь. Так что если бы им действительно понадобился убийца, он едва ли получил бы эту работу.

Так что вот так. Бедолага Олли просто хватался за соломинку и нес всякую чушь; которая первой приходила ему в голову.

Багз натянул наплечную портупею с полицейским револьвером 38-го калибра, надел шляпу, плащ и вышел из комнаты.

В его служебные обязанности входило по крайней мере один раз за ночь обходить всю территорию отеля. На сей раз он решил — как случалось и прежде — совершить частичный обход, затем перекусить, а потом уже завершить оставшуюся часть маршрута.

Начать он решил со своего этажа — раз уж он здесь находится, так чего уж там? Прошел главный холл и два боковых коридора, потом, поднявшись на два лестничных марша на верхний, четырнадцатый этаж, начал постепенно спускаться вниз.

Чтобы дважды не проходить одним и тем же путем, Багз прошел из восточного крыла здания в западное и таким образом уже через двадцать минут оказался на одиннадцатом этаже... У комнаты аудитора Дадли.

Вестбрук по-прежнему не выходил из головы, вызывал беспокойство, бередил душу и совесть. В сущности, он повел себя с ним излишне круто. Отшил парня, не оставив ему ни малейшей надежды. Разумеется, он не мог пойти на все те шаги, которых добивался от него Вестбрук, но кто сказал, что эти шаги вообще пришлось бы совершать? Вестбрук был слишком не в себе, чтобы мыслить здраво и предложить что-то другое, помимо жестокости и угроз, тогда как, если аудитор действительно украл эти деньги, он вполне мог бы сознаться под воздействием пары крепких фраз.

«В любом случае, — подумал Багз, — попробовать можно, тем более ради Вестбрука».

Подчиняясь внезапно вспыхнувшему импульсу и даже не прислушавшись, что творится за дверью — Боже, как же он потом пожалеет об этом! — Багз резко постучал.

Ответом ему была тишина, та тишина, которая наступает в тот самый момент, когда обрываются все звуки. Багз чуть подождал и постучал снова.

То же безмолвие, внезапно сменившееся каким-то скрипом, шорохом и характерным шумом льющейся в душе воды.

— Да? — послышался раздраженный голос Дадли. — Кто там?

— Маккена. Хотел бы поговорить с вами.

— Сейчас, ночью? Какого черта, Багз?!

Багз ничего не ответил. Дадли еще что-то пробормотал, затем послышался звук поворачиваемого в двери ключа. Наконец она распахнулась, Багз вошел внутрь, а Дадли тут же юркнул назад в душ.

— Располагайся, — мрачно бросил он. — Сейчас вытрусь и...

Он захлопнул дверь, отсекая конец фразы. Багз прошел в комнату и опустился в кресло. Комната пребывала в полной темноте, если не считать слабого лунного света, пробивавшегося сквозь оконные портьеры. Кровать была в беспорядке, как если бы на ней уже спали. Одежда Дадли свисала со спинки стула. Точнее, лишь часть ее — скомканные брюки с наполовину вытянутым ремнем валялись на полу.

Багз глянул на них и непроизвольно нахмурился. Смешно как-то получалось. Дадли слыл бабским угодником и всегда с повышенной тщательностью следил за своей одеждой.

Странно было, что он вот так просто швырнул брюки на пол, равно как и то, что посреди ночи встал и пошел принимать душ...

Дверь ванной распахнулась, и мимо Багза стремительно промелькнула человеческая фигура. Волосы Дадли были всклочены, из одежды — одно лишь обмотанное вокруг пояса полотенце. Подхватив брюки, он судорожно вцепился в ремень, после чего снова отшвырнул их и повернулся к Багзу. Глаза его блестели в темноте, рот скривился в звероподобной гримасе.

— Так, — прошипел он. — А теперь отдавай, отдавай, сукин сын!

— Что? — пробормотал Багз, вставая из кресла. — Что за чертовщину ты...

— Они мои! И ты не сможешь доказать, что это не так. Я знаю закон, понял ты это, и либо прекратишь эту бодягу, либо, клянусь Господом, я убью тебя!

Все это прозвучало скороговоркой. Не менее стремительно Дадли кинулся на Багза. Угроза была в общем-то несерьезной — чахлый, весь какой-то дерганый мужичонка был этот Дадли.

Багз ловко, без видимых усилий шагнул в сторону и, когда аудитор пролетал мимо него, проворно заломил ему руку за спину.

— А теперь угомонись, — предупредил он, поворачиваясь. — Не знаю, что... что...

Он тут же осекся, поскольку понял, что обращается к пустоте. Последнее, что он увидел, были босые подошвы ног Дадли на подоконнике... и вот их уже нет. Они соскользнули вниз, следуя за всем телом, прорвавшимся через свисающие шторы.

С одиннадцатого этажа — в бездну.

Тэд Гусик сложил багаж и повернулся к сердитому, угрюмому господину. Приглушенным, каким-то похоронным голосом он известил джентльмена, что Гостиничный доктор работает круглосуточно, а близлежащая аптека двадцать четыре часа в сутки обслуживает клиентов с рецептами.

— Разумеется, вам здесь будет хорошо, — добавил он с обнадеживающей озабоченностью в голосе. — Массу людей — я имею в виду тех, которые вполне здоровы, — эта проблема вообще не интересует, но если так случится, что вам придется захворать...

Мужчина бросил на него нервный взгляд и стал о чем-то спрашивать встревоженным голосом. Тэд хранил скорбное молчание.

— Надеюсь, сэр, я уже достаточно объяснил вам. В конце концов, у меня большая семья, и если я потеряю работу... — Наконец он решил прибегнуть к решающему доводу. — Возможно, я вообще не стал бы ничего вам объяснять, если бы вы не заплатили по двойному тарифу. Вот этого я как раз и не понимаю. Заплатить двойную цену за такой номер — за номер, который не похож на все остальные номера...

— Что? Вы сказали, что этот клерк взял с меня двойную цену? — теперь к нервозности в его голосе прибавился еще и гнев. — Да что здесь вообще происходит? И чем плох этот номер?