— Да будет тебе, — откликнулся Форд. — Не думаю, чтобы ему было так уж плохо. Наверняка сразу после этого завалился спать.

— Ну ты еще дождешься, Лу Форд! Я до тебя еще доберусь! Я... Нет, ты не будешь говорить с Маком, и я не позволю ему говорить с тобой! Я заставила его лечь в постель, положила лед на голову, и он не встанет, пока я не разрешу ему сделать это.

Форд затвердел лицом, боль кольнула в сердце, полыхнула в блеснувших темных глазах. На какое-то время он почувствовал, словно в его мир — собственный и уединенный мир — проник посторонний человек, а он знал цену такому вторжению. Она была почти бесценна...

— Все нормально, Эми, — мягко проговорил он. — Продолжай заботиться о нем и никогда не прекращай. Потому что я знаю — он чертовски хороший парень и сможет позаботиться о тебе.

— Лу, — резко прервала она его. — Подожди минуту! Я...

Но Форд уже повесил трубку.

Потом откусил кончик очередной сигары и сунул ее в рот. Поднес зажженную спичку.

— Так, а теперь насчет этих пропавших пяти тысяч, — начал было он. — Я не знаю, что...

Его прервал негромкий храп. Рот Хэнлона был слегка приоткрыт, зато глаза плотно сомкнуты. Он спал сном праведника. А может — просто успокоившегося человека.

И снова Форд испытал чувство жестокого одиночества — одиночества и горечи. Но продолжалось это недолго — ушло так же скоро, как и нахлынуло. Он ухмыльнулся, тихо встал и на цыпочках вышел из комнаты.

Покачиваясь на высоких каблуках, Форд шагал по коридору — стетсоновская шляпа сдвинута на затылок, сигара зажата в зубах. По губам блуждала улыбка — то ли он чему-то радовался, то ли подсмеивался над собой. Что же еще оставалось делать?

Дойдя до выхода, он чуть задержался, вдохнул холодный воздух темноты и уставился в завораживающую красоту техасского неба — того, что на дальнем западе Техаса.

«Вечер определенно удался, — решил он про себя. — Да, сэр, что надо получился вечерок, это точно...»