Люди вновь стали собираться в общины. Одиночки создавали семьи. Семья формировала род. Много родов были уже целым племенем. Мир возвращался на круг вечной жизни и человечество возрождалось. Возможно, люди уже забыли о жестокости Нави. Выжил ли ещё кто-нибудь из подземных племён, кроме племени Зимнего Волка? Но и роду Матери-Волчицы приходилось непросто. Они оказались на перепутье: вернуться ли к той жизни, которая была до первого мора или выбрать иную судьбу? О старых порядках мечтала не только Влада: многие охотники в племени хотели возобновления прежних набегов.

   Влада зябко куталась у костра в тонкое одеяло: она плохо переносила холод внешнего мира. В голубых глазах играли отблески пламени, а подкравшаяся со спины ночная тьма окутала узкие плечи. Сестра была на год младше Серко. Когда Мать-Волчица дала жизнь своей дочери, двери убежища уже два года были закрыты. По это причине никто не мог утверждать, что девочка родилась в одну из ночей страшного мора. Но на это намекал цвет волос, которые казались почти что седыми. Она не походила ни на русоволосую мать, ни на темноволосого отца.

   Любое необычное явление внутри племени всегда вызывало молву о проклятии. Но ведунья Девятитрава успокоила род рассказами о Зимнем Волке, который жил в крови Анюты - основательницы нового логова. Запертый внутри Матери-Волчицы, Зверь ожидал решающей битвы с Зимой, но схватке не суждено было сбыться: верёвки на яриле оказались разрезаны, а Старшую увели с собой те, кого называли скитальцами. Среди них был отец Серко - человек, не приемлющий зла и отвергающий навью жестокость. Олег умел любить и умел прощать, он не отвернулся от подземной охотницы, когда та в белой ярости оставила на его лице шрамы.

   По лицу Серко бродила задумчивая улыбка, но из воспоминаний выдернул голос сестры.

  - Чего остолбенел?

   Брат привычным жестом потрогал левую щёку, ощутив под пальцами бугорки старых, давно сросшихся ран. Они с отцом были похожи: оба пострадали, доверившись женщинам.

  - Всё русалку свою вспоминаешь? - съехидничала сестра.

  - Не русалкой она была...

  - Блудивец, - фыркнула Влада. - В шестнадцать Зим за голой бабой чуть в воду не прыгнул!

  - Может хватит уже? - измученно сказал парень, хотя знал, что пощады не будет. В глазах Влады разгорелся дьявольский огонек: это была излюбленная тема для издёвок над братом.

  - Ты с ранних Зим к девкам неровно дышишь. Сколько от тебя их отгонять? Сначала в русалку влюбился, потом стелился за моими подругами...

  - Это за какими же? - возмутился Серко.

  - За Цветавой с Виданой. Думаешь, я дура и ничего не прознала?

  - За Цветавой ухаживал, было, но - то лишь на спор. Она меня десятой стороной обходила, в стае Чертога подшучивать стали. А Видана сама за мною волочилась.

   Серко оскалился в гадкой улыбке, решив поизмываться над Владой. Почему-то всякий раз, когда речь заходила о его многочисленных любовных делах, сестра бледнела и сжимала острые зубы. Но сейчас её действительно стоило проучить, ведь сама начала разговор!

  - Кстати, тот спор за Цветаву я выиграл. На Ночь Костров всё и вышло. Она ведь на две Зимы меня старше, а я сопляк-сопляком. Чуть не опозорился, но что было то было.

   Как и ожидал Серко, лицо сестры вытянулось, глаза недобро блеснули. Решив, что победа близка, он продолжил развивать наступление.

  - А с Виданой и возиться не нужно было. Влачилась за мной, хоть простой чернушкой служила при нашей семье. Брела рядом тенью, только и ждала чтобы я на неё посмотрел. Вот и прижал её в тёмном углу, пока отец не заметил. А она только рада...

  - Она же любила тебя, дурак, - звенящим от злобы голосом оборвала Волчица. Серко осёкся, горло перехватило. Зря он начал разговор о чернушке...

   Любовь Виданы он изведал прошлой Зимой. Девчонка дрожала от каждого прикосновения, искренне и нежно желая его. Наследник рода воспользовался этим в одну из Зимних ночей. Они жарко любили друг друга, уверенные в том, что никто о них не узнает. Но два месяца назад Виданы не стало.

   Одержимость - не простое слово для племени: в каждом из Навьего рода жили две разных души: человеческая и волчья. К себе ждали сильных волков, но чёрные людские души тоже искали под землёй возрождения. Навь, принявшая в себя чёрную душу, становилась одержимой - сходила с ума. Охотники верили в это... так было, пока род жил под землёй. Но в новом логове одержимости ни с кем не случалось. К родившимся здесь не приходили ни волчьи, ни чёрные души людей.

   Дух Зимнего Волка передался к Серко и Владе через материнскую кровь. Они были последние из двоедушцев следующего поколения. Но в этом году духи вновь начали возвращаться...

   Первой стала Видана. Несколько Зим назад её насильно утащили под землю как добычу для племени. Она не была от рождения Навью, но оказалась одержима злом и лишилась рассудка. Чернушка кричала не своим голосом, царапала до крови лицо и билась в истерике. Девятитрава не смогла ей помочь. В Зимнюю ночь девушку вытолкнули за двери логова в одной лёгкой сорочке. Она умерла на снегу, так и не вернувшись в свой разум.

   Серко пожалел о том, что вообще начал говорить о Видане, как вдруг понял: он не начинал разговора - это сделала Влада! Сестра легко вызнала, что Серко сошёлся с служанкой. Одержимость девушки испугала его, и юноша сделал вид, что не прикасался к чернушке.

   Племя встревожилось. Искали охотников, которые были с Виданой в близости. Всех, кто познал её, чуть не выгнали в Зиму. И Влада не простила Серко малодушия. Этим разговором Волчица хотела ему отомстить, называя имя Виданы, желала взглянуть в лицо брата. Для этого она и попросила провести ещё день вдали от общего логова. Избитые шутки стали поводом к откровенному выяснению отношений.

   От таких подлых игр Серко взяла злость, он почувствовал, как в душе заворочался Зверь. Сестра хотела увидеть позор от признания? Это уже не забава! Уж лучше получить удар ножа, чем выворачивать душу! Ярость кипела внутри Серко ядовитым отваром, что пропитал каждое его дальнейшее слово.

  - Любила? Пускай. Теперь она ушла к Маре или очищается в Пекле. Но в её жизни хотя бы была любовь! В отличие от той, которая убила по прихоти своих суженых...

   Губы Влады дрогнули, показав край клыков, но в голубых глазах отразилось жившее в душе горе. Без всякого ножа этот взгляд пустил кровь по сердцу брата. Быть жестоким хорошо лишь к врагам, но поступив так с сестрой, Серко пожалел о содеянном. Живущий в нём Волк не мог знать куда направлена ярость: зверю просто хотелось загрызть того, кто злил двоедушца. Почувствовав неладное, дух скрылся, оставив человека наедине со своими ошибками. Молодой охотник поступил скверно: использовал дарованную ему силу, чтобы ранить кого-то из собственной стаи.

   Отвернувшись, Влада легла у костра, накрылась с головой одеялом и замолчала. Слова брата не давали покоя, ведь рядом с ней было слишком много смертей. Стоило кому-то взглянуть на юную девушку, признаться в желании сблизиться, как на него обрушивалась страшная гибель. В племени Владу называли не иначе как проклятой Одинокой Волчицей. С детства манящая своей красотой, она никогда не была любима, и с каждой новой смертью во взгляде охотницы копилась жестокость. Юноши боялись даже приблизиться к ней, не то что начинать разговор о залогах. Даже среди подруг Влада постепенно становилась изгоем.

   Серко обхватил голову и плечи парня поникли. Лучше бы он ни о чём не спрашивал мать, лучше бы ничего не знал о проклятье сестры...

  *************

   Оставшись на страже возле костра, Серко испытывал стыд за каждое колкое слово, сказанное в адрес сестры. В голове ворочались тяжёлые мысли. Ни за что на свете брат не хотел больше видеть в глазах Влады обиду и боль.

   Тишина успокоила душу молодого охотника - за всю ночь ни единого лишнего звука, даже звери не подходили к стоянке. Устроившись на своём месте, Серко позволил векам сомкнуться. Жар от угасавшего на углях пламени погрузил его в сон.