Влада фыркнула - разговор был окончен. Едва ли она станет прислушиваться. С каждым днём сестра всё больше его беспокоила; дикая часть души захватывала молодую Волчицу и желание жить по старым законам становилась сильнее.

   Бормоча и ругаясь, Влада села в противоположном углу затхлой комнаты. Притаившись в тени как в засаде, она с напряжённой злостью смотрела на брата. В пальцах девушки не переставая крутился короткий клинок - один из многих, что скрывались под походной одеждой.

   В слепое окно проник ветер весны и, словно не веря в произошедшую смерть, ласково тронул золотистые волосы девушки. Серко закрыл ей глаза. Он ничего не знал о ней, но лицо было чистым, открытым. Возможно она была хорошим человеком, даже несмотря на то, что стреляла по ним.

   Вздохнув, охотник начал обыск карманов; несколько патронов к винтовке, да бесполезные мелочи в виде старых потемневших монет. Только в одном из них нашлось что-то ценное - золотистый футляр со старой помадой внутри. Редкая вещь, как и любая дошедшая из времён Тёплого Лета.

  - Моё, - раздался из угла голос Влады. От её острого взгляда не могла укрыться ни одна мелочь. Серко пожал плечами и бросил помаду точно в руки сестры. Поймав футляр на лету, Влада с хищной улыбкой спрятала добычу в рюкзак.

  - Видел у Матери-Волчицы такую же. Вроде бы отец подарил. Она ни разу не пользовалась, может отдаст тебе, раз так сильно нравится?

   Влада лишь хмуро взглянула в ответ. Серко хотел уже отойти прочь от тела погибшей, но внимание привлекла ещё не подмеченная деталь - из-под куртки снайпера торчал край кожаного ремешка. Потянув за него, Серко замер. На ладонь выпал странный предмет...

  - Чего сыскал? - Владе было не видно. Она поднялась со своего места и поспешила подойти ближе. Серко молча показал на ладони предмет, который девушка хранила возле самого сердца.

  - Она из крестианцев? - нахмурилась молодая Волчица.

  - Да. Это старая вера из Тёплого Лета...

  - Знаю, от ведуньи слыхала. У солдата внизу тоже крест при себе оказался.

  - Возможно они все крсетианцы? - задался вопросом Серко. - Похоже древняя вера вновь начала возрождаться...

  - Они верят в Единого Бога в трёх разных личинах; не почитают Рода и наших Богов. Даже о Сварожичах знать не желают, - Влада скривилась, глядя на крестик. Казалось, этот деревянный предмет был для неё хуже мора.

  - Они верят в небесный мир после смерти и во всепрощающую любовь... - Вернул Серко крестик под куртку девушки.

  - Ни один Бог не прощает глупости бесконечно. Боги, как мы - они наши предки. Как люди Боги могут обидеться, коли не слушаться наставлений и тогда пеняй на себя. Сурово укажут потомку в чём Правда!

   На миг Серко вспомнил, что сестра однажды очень хотела занять место постаревшей ведуньи. После уроков Девятитравы она многое знала о вере. Но Старшая видела в дочери только охотника. Она не позволила Владе приобщиться к тёмным знаниям и колдовству.

  - Каждый верит в то, что помогает ему выживать...

  - Тогда наши Боги сильнее! - рассмеялась сестра. - Девка-то сдохла!

   Серко ничего не ответил на это.

  *****

  - Сколько их буде?

  - На прошлой неделе один. День назад уже четверо, а сегодня не меньше десятка.

  - Чего деют?

  - Ранят поверх нашего.

  - Далеко ли прошли?

  - До логова им не много осталось. Нарочно лезут сюда. Когда мы ответим?

   Анюта одарила вожака перед собой холодным, пристальным взглядом. В сумраке логова они говорили в пол голоса, чтобы слышали только те, кому должно.

  - Это нападение? Откуда они? Неужели бросают вызов? - оживлённо спросил её муж. Анюта не смогла сдержать грустной улыбки. Чужаки вторглись в лес, сбивают с древесных стволов знаки племени и ставят поверх свои руны - конечно же это было объявлением войны!

  - Долго никого не было. И не словлен теперь ни один из чуждого рода. Откуда и кто неведомо, но убить их надобно, как токмо опять на земь нашу ступят, - тихо произнесла Мать-Волчица. Чужаки подобрались к логову близко: следят, провоцируют, но пока не нападают. Это не нравилось Старшей. За время прошедшее с моровых Зим лишь одинокие шатуны забредали в земли их рода. С такими гостями разговор был коротким: пленение либо смерть. Но с каждым годом становилось теплее; выжившие люди сбивались в общины, начинали искать для себя хорошие земли. Уже дважды к логову выбирались группы более пяти душ. Хоть забредали они в границы Навьих владений случайно, тайна убежища оказалась раскрыта.

   Но сегодня охотники сообщали вовсе не о шатунах. Кто-то явно собирался выставить из Тепла Мать-Волчицу вместе со всем её племенем. Такого она никому не позволит.

  - Когда мы ответим на оскорбление? - вновь задал вожак свой вопрос.

   Плотнее опустив капюшон куртки на русую голову, Старшая проговорила:

  - Ночью, когда темень спустится в лес, пожалеют они, что с Навьим родом связались.

  - Давно уже Навь крови не ведала, - в предвкушении оскалился старый охотник. - Многие говорят, что Старшая стала слаба. Будто ты отвела от рода чистую силу и не верно выбрала новое логово.

  - Двадцать Зим проведённые в добром Тепле обернулись не верным выбором? - усмехнулась Анюта, но тут же её лицо потускнело, нахмурилось. - Сам-то, Деян, также мыслишь? Али на других ссылаешься, в ту пору как за себя говоришь?

   Охотник побледнел, его глаза забегали под пристальным взглядом Анюты. Он был не молод, доводилось вместе с ней ходить в лихие набеги, когда у Старшей ещё даже не было имени.

  - Мы выжили, а это главное, - вдруг вмешался Олег. - И нам известно какие толки ходят в убежище. Но боятся тут нечего - даже без волчьего духа мы остались сильны, как и прежде.

  - Я бы радовался, ежели услышал такие слова от ведуньи или Матери племени, - перешёл на шипение охотник. - Но от тебя...

  - Деян. Он муж мне, - угрожающе сказала Анюта и вожак стай Чертога не посмел возразить. Поставив зарвавшегося Волка на место Старшая продолжала. - Собирай Навьи стаи на большую охоту. Сегодня мы встретим не прошеных гошей во тьме. Кровью заставим ответы давать зачем сюда сунулись. Пришлых на нашей земле не буде, пока род мой стоит.

   Покачав головой, Деян ушёл прочь. Анюта с Олегом остались одни в полутёмной коморке подземного бункера. Электричество стало в убежище редкостью, топливо в генераторах почти что закончилось. Для освещения и обогрева давно использовались костры из-за чего логово погрузилось во мрак и багровые тени. Руны заполнили бетонные стены, в дверных проёмах постукивали обереги из стекла и костей. В дымном сумраке, словно в жутком тумане звучало заунывное пение, плачь детей и шёпот наставляющих молодняк вест. С каждым годом в убежище становилось темнее...

  - Куда же мы возвращаемся... - Устало провёл Олег по заросшему щетиной лицу.

  - Навь всегда была такой. Ежели враг приходит - мы убиваем, - подняла Анюта взгляд голубых глаз. В них муж видел то, чего никогда не увидят другие. Ей было уже много Зим, она подарила Олегу двух славных детей, но по-прежнему сама как ребёнок ждала одобрения.

  - Однажды мы поднимемся на поверхность и увидим, что мир изменился. А мы так и остались здесь в мороках и темноте. Люди не вечно останутся в заточении Зим.

   Это заставило Анюту задуматься, но ненадолго.

  - Мир може родиться другим, но и для нас буде место, - уверенно сказала она. - Наши дети приносят сказы токмо об этом. Все идёт как положено: леса растут, Зимы теплеют, лето всё дольше стоит, люди выжили. Мир ещё не меняется.

  - Значит сегодня вы опять отправитесь убивать? Что же... Тогда я пойду с вами. Я ведь тоже часть этого племени, значит и часть вашего тёмного мира.

  - Ты сказалец, а не охотник и мы видим вещи иначе, - рядом никого не было и Анюта позволила себе взять мужа за руку. - Не ходи. Оставайся здесь, присмотри за нашим Теплом.

  - Мужчину оставляешь в норе, а сама идешь на охоту? Мне надо было разгадать это в молодости, перед тем как тащить к ложу возле костра, - улыбнулся скиталец. - Если бы я послушал советов отца, то так близко Навь не узнал. Порой вы вынимаете душу любовью, а порой слишком жестоки.