Слишком душная ночь окутала Девятитраву чужими объятиями. Ведунья почувствовала под босыми ногами ковёр из холодного снега, а подняв взгляд к небесам, не увидела звёзд. Она оказалась в том месте, которое не предназначалось для живых душ. По левую руку темнел вход в убежище, по правую пылал синим пламенем охранный камень их рода; каждая руна на нём умоляла проклятым знаком Нужды - этот знак грозил бедой всему племени и беда пришла быстро.
Сотрясая тяжёлой поступью белую землю, явился тот, кто лишь одним взглядом мог забрать души в загробное царство. Огромный старец повернул к ведунье длинноволосую голову с густыми бровями. Затаив дыханье, Девятитрава попятилась. Она услышала за подземным князем дрожащий от злой силы голос: призывное пение возносилось над огнём далёкого, чужого костра. Заросшая голова старика повернулась следом за женщиной; в густые брови гиганта тут же вонзились вилы из алого пламени. Хоровод теней пытался открыть очи своему повелителю. Дожидаться взгляда, который ввергнет её душу в вечную пустоту, ведунья не собиралась, и спешно зашептала обращение к своей покровительнице.
Прекрасная Мара,
Смерти Владычица,
Невеста Страданий.
Из обители Кощего,
Из Мрака Чертогов,
Не знаешь жалости,
Пощады не ведаешь.
Калинов Мост -
Исхоженный путь,
Тобою и свитою.
Мановением перста,
Указуешь ты,
Смерти Дева,
Мара Луноликая,
На гиблых судьбою...
Ужасный старик зарычал и тени удвоили усилия, пытаясь скорее приподнять ему веки. Но в руке Девятитравы уже лежал нож с рукоятью из чёрного дерева. Резанув лезвием по ладони, она очертила вокруг себя алый круг. Снег принял жертву и зашипел искрящимся паром. Туман вовремя спрятал женщину от смертоносного взгляда. Когда дым развеялся, ведунья смогла вырваться из пространства между мирами.
...Девятитрава открыла глаза, но даже проснувшись по-прежнему ощущала остатки леденящего ужаса. Разрезанная во сне ладонь оказалась цела, хотя кровь обильно текла из ноздрей. Стараясь не разбудить мужа, Светлана тихо встала с постели и поспешила отправиться в своё логово. В кострах Навьей Стражи мерно догорали поленья, не было слышно ни разговоров, ни шёпота; безветренная ночь замерла над убежищем Зимнего Волка. Но спокойствие и тишина были обманчивы. Девятитрава знала, что внутри коридоров уже бродят чёрные тени, наведённые чужим колдовством на мирно спавшие семьи.
- Не одними ножами и ружьями Навь воюет друг с другом... Кого сумели ко мне подослать! Хорошо Его славят, поганые твари!.. - бормотала женщина, вытирая остатки крови с лица. Она разожгла огонь внутри скрытой в глубине убежища комнаты и старательно нацарапала на бетонном полу несколько грубых символов. Скоро и в Явьем мире появился очерченный круг, а следом за ним ещё два треугольника сошедшихся вместе - символ той, кто поднимет на защиту сородичей души праведных предков. Оставалось последнее...
В логове всегда была приготовлена чаша, к которой никто не прикасался, кроме посвященных в тайный обряд. Но и эти мужчины держали язык за зубами. Всё, что требовалось от охотников - это вовремя отдать Девятитраве кровь необходимую для колдовства. Но перед тем, как сделать хотя бы глоток, она должна была преодостерчься.
В памяти вспыхнули слова давно ушедшей из жизни наставницы - самой первой ведуньи Зимнего Волка.
"Кровавое колдовство - страшная сила. Одними травами ты не защитишь своё племя. Ежели Навь с Навью враждует, то каждая капля заложенной в Волках яри должна послужить делу войны. Охотники часто толкуют мне, будто не стоило брать в ученицы девчонку с поверхности. Однако же я увидала в тебе предназначение, которое направит судьбу в нужное русло. Раз так уж сошлось, и ты станешь ведуньей, то перед колдовством всегда пей отвар, которому я тебя обучу. Не из прихоти, а из великой нужды. Никогда не пробуй кровь двоедушцев, коли не сварила до этого нужного зелья. Тебе предстоит долгая и сложная жизнь...".
Не было времени готовить заветное средство: враг атаковал с неожиданной стороны и каждое мгновение приближало род к гибели. Обережный отвар имел силу лишь свежим, а от остывшего не было ни толку, ни пользы. Девятитрава ненавидела спешку в таком деле как колдовство, но выбора не оставалось.
Поднеся чашу с кровью к губам, она прошептала:
- Жаль, что я не от рождения Навь, а только стала ей поневоле. Прости меня за всё, Мишенька... разлука будет недолгой.
Закрыв глаза, она осушила содержимое кубка до дна. Рука сжала атам, которым ведунья наяву полоснула ладонь. Тонкая алая струйка окропила символ матери Навьего племени.
Прими же столь редкое,
Прими драгоценное -
Кровь живую, бурлящую,
Кровь жизнью кипящую.
Прими же Мара - Прекрасная,
В жилы свои,
Кровью холодной наполненные,
Жизни напиток.
Из жил смертного,
Помоги человеку,
За местью пришедшему!
Помоги человеку,
Покровительством мёртвых!
Затаив дыхание, Девятитрава прислушалась. Беспокойный шёпот теней в коридорах убежища постепенно утих. Одержимые духи оставили логово по велению сильнейшей из Навьих господ. Теперь настало время для ответа чужой ворожее, которая осмелилась напустить зло на Зимних Волков.
Девятитрава представила, как вдалеке, среди полузатопленных нор горит такой же костёр, и возле него совершает тёмный обряд ведунья из рода Виичей. Скорее всего женщина молода, но талантлива, как и любая, проявившая достаточно способностей для защиты своего племени. Это её голос Светлана слышала за спиной косматого старца, это по её воле одержимые тени искали путь к душам спящих охотников.
Медленно, нараспев, Девятитрава заговорила:
Пращуры отцы - родичи верные,
Кровь рода взывает к вам,
Требую отмщения по праву наследия!
Заклинаю о мести для жизни рода,
Прошу о смерти супостата заклятого!
Поднимайтесь в гневе праведном,
Поднимайтесь в злобе ярые,
Поднимайтесь голодом жадные,
Шагните на Мост Калиновый,
Вступите на землю бренную,
Явитесь за жизнью!
Явитесь для смерти!
Сказав это, она затаилась. Огонь костра всё так же пылал, потрескивая сухими поленьями. Казалось, будто ничего не произошло, но тут до слуха донёсся сдавленный крик, словно чью-то душу вырвали из мира живых и унесли в вечную пустоту. Крик тут же умолк, оставив на губах Девятитравы злую улыбку.
- Соплячка, не знала ты, с кем силой решила померяться! Не прикоснёшься более к нам, не напакостишь. В Пекельном Царстве такие как ты очищаются вечность! - но радость от победы над чужой ворожеей продолжалась недолго: глотку Девятитравы наполнила кровь и ведунью стошнило багровыми сгустками. - Подписала я себе приговор... - вытерев губы, сказала она. - Но ничего, ещё должно остаться немного времени, чтобы завершить предначертанное и заглянуть в глаза будущего...
В темноте коридоров раздались уверенные шаги. Через мгновение в логово вступила сама Мать-Волчица. Глаза Анюты сверкнули в огнях колдовского костра и остановились на Девятитраве.
- Враги придут сегодня, - сквозь отяжелевшее дыхание сообщила ведунья. - Буди мужа, поднимай всех, кто сможет выйти на битву. Ещё засветло в лесу будет течь Навья кровь...
Они пришли. Язычники из Китежа постучали в ворота Монастыря даже раньше, чем рассчитывал Настоятель. И посланцев запада приняли. Долго длилась беседа за закрытыми дверями внутренних келий. Особенно жаркие споры развернулись с жрецами из Кроды. Но многие часы спустя двери открылись и союз был подписан. Монастырь оказался на новом пути: Настоятель отринул помощь Тавритов, которая оборачивалась для христиан только полоном и вступил в договор с Китежем, Кродой и Чудью. Поклявшись уважать веру другого и не лить крови между собой, язычники и христиане смогли объединиться. Война против Тавритов должна была кончиться быстро. По слухам, Дом уже не был верен Ивану. Аруч, почувствовав за кем сила, изгнал от себя Тавритских дружинников. Новая война ждала Край. Она должна была заполыхать, как только пройдут холода Долгой Зимы. Ведь это короткое лето закончилось. За окнами Монастыря летел первый снег...