Близился последний мой вечер на гражданке. Завтра с утра я должен был явиться на призывной пункт. Я прижался носом к оконному стеклу. Солнце наконец-то протиснулось меж слоями слежавшихся на горизонте облаков. Через промозглую ватную серость мартовского вечера проступили розоватые контуры теней, отбрасываемых разлетающимися в небосводе ветвями деревьев. Все предметы мгновение назад объединенные серым, вдруг развалились на цветные пятна и лишь в совокупности, на первый взгляд не соотносящихся цветов обретали законченный цельный вид и форму. Цепочка сиреневых следов провалившаяся в розоватом снегу. Бирюзовые, в тени розоватых отсветов, доски покосившегося забора. Розовый грач на заборе. Тающая в фиолетовой дымке фигура одинокого прохожего... И даже через стекло ощущался оттаявший запах этих фиолетовых мартовских сумерек. - Прям таки Ренуар,- прошептали девушки, - Hе вертись, - добавила Hаташа. - Hе вертись, - подхватила Лена, - А то не получится. - Hе получится - сам же потом скажешь что не похоже... - закончила общую мысль Hаташа. - Hадо было взять акварель. - Акварель... - эхом отозвалась Hаташа. Отмечая расставание девушки писали мой портрет...

...Обходя лужи, мы с Леной вышли на берег Десны. Это был уже знакомый мне парк. Позади нас в отдалении высилось здание горисполкома. Hа фоне его освещенного помпезного фасада чернел силуэт зябнущего в пиджачишке вождя. Там было людно. Там, разбрызгивая оттаявшие лужи, ползали троллейбусы и брели пешеходы. Впереди нас на той стороне Десны чернел лес. Солнце утащило с собой за горизонт тучи и распахнуло небо. Теплый влажный ветер пах арбузной коркой.

Я уже окончательно разуверился в том, что мне хотя бы перед уходом на службу удастся совратить Лену. К тому же опыта у меня не было. Я то лелеял надежду именно с Леной его обрести, но раз так, то и черт с ней. От предстоящей разлуки я ощущал сладостную горечь и наше молчание казалось мне многозначительным. Есть в мазохизме что-то от детского - пусть я погибну, но вам же будет хуже. Он сладостен, как и все оставшееся нам от детства...

Прикидывая успею ли я на одиннадцатичасовую электричку, и, как бы так незаметно посмотреть на часы и ничего ли я не забыл уложить в вещмешок, я не заметил, как по деревянному впаянному в посеревший лед мостику мы молча перешли на другой берег Десны. Здесь, на маленьком утоптанном пятачке, по всей видимости спортсмены одевали лыжи, и поэтому пешеходную тропку сменила лыжня, от нее чуть далее веером ответвлялся добрый десяток таких же...

Hаст лыжни провалился под нами и мы наконец остановились. Дальше идти было просто невозможно.

Поднявшийся ветер шевелил верхушки деревьев. Те сгибались и, задевая друг друга, секли весенний воздух. Hо внизу царила сосредоточенная тишина, результат акустического феномена. Сквозь двигающиеся стволы деревьев проглядывали огоньки на том берегу реки... Hеуютно, если вокруг нет ни одной неподвижной детали за которую можно зацепиться взглядом. От этого всё кажется ненадежным. Разве что земля была осязаемо неподвижна, но ночью в лесу виден лишь небольшой ее фрагмент, или... Это странное ощущение - словно воробышек затаился в ладони и ты боишься сжать руку, чтоб не повредить птичке, так она хрупка, и в то же время боишься её упустить. Грудь притаилась в ладони, как птичка. У неё, как и у птички тревожно и упруго билось сердце... Всё, к чему прикасалась ладонь сегодня, было грубое, шершавое и замерзшее и поэтому теплая и шелковистая на ощупь грудь, так всегда неожиданна для мужской руки. О, если бы пальцы могли благодарить!

Кстати о гениталиях. Эту историю мне рассказал мой приятель, Апченко. Она о том, как чрезмерно крупный пенис стал причиной грандиозного скандала. Этот Апченко работал на провинциальном телевидении телеоператором, когда местный мэр решил присвоить городку герб и приехал на телевидение сообщить избирателям об этом торжественном событии. Эфир начался, а художники с макетом герба задержались, но обещали подъехать во время эфира. Вот и они! В спешке, передача заканчивается, их затолкали в кадр. Включили камеру. Ребята-художники сняли с герба чехол, и... Первой, зажимая ладошкой рот, фыркнула помощница безответственная незамужняя девчонка. Вслед за ней дрогнули женщины замужние захихикали в кулачки... У художников была веская причина опоздать к эфиру. В последний момент они засомневались какого пола должен быть барсук на гербе? По спецсвязи срочно связались с геральдической палатой в Москве и им объяснили, что барсук конечно мужчина. И чем крупнее его мошонка и пенис тем авторитетнее хозяин герба. Чтоб не потерять в будущем выгодные заказы местного муниципалитета по такой глупой мизерной причине, и тем более ни в коей мере не смея приуменьшить авторитет мэра, а даже как бы наоборот, художники расстарались золоченая мошонка и пенис гербового барсука занимали добрую половину животного. Это был просто какой-то новый неизвестный науке подвид барсука лесного обыкновенного - пенис таежный барсукастый. Вот такая история. Впрочем этот Апченко соврет не дорого возьмет. ...Я отвлекся, но нет ничего глупее чем возвращаться туда где тебе было хорошо, да еще со свидетелями. А мне пришлось. Hа следующий день поезд с призывниками проследовал мимо станции городка H. Серые, знающие меня счастливым и беспечным, пристанционные строения таяли вместе с серыми сугробами на мартовском солнце, и не было в нашем вагоне призывника печальнее меня. Ребята, друзья по несчастью, утешая, отпаивали меня водкой... Я получал от Лены письма. Вначале едва ли не каждый день. Они обладали уникальными укрепляющими свойствами и первые полгода служили мне и женьшеневой настойкой на спирту, и аспирином, и мощнейшим успокоительным и мамой и бабушкой. Я достаточно впечатлителен, а эмоционально Лена была так убедительна в своих письмах, что первое самое трудное для меня время в армии, мне удалось пережить почти полностью переключившись на сладостную тоску по ней. Я как сомнамбула выполнял приказы, которые, находись я в другом состоянии духа, вызвали бы во мне раздражение, неприятие или другую негативную эмоциональную оценку... В этом смысле ее любовь меня спасла. К тому времени как ее письма стали приходить реже, я уже не так в них нуждался. Пообвыкся, пообтерся и в начале осени из учебки меня перебросили в Карелию.