— Работу. Раз ты знаешь, что это его здание, о чем, между прочим, знают немногие, тогда ты должен знать, что мистер Треверс очень заботится о безопасности. Я бы долго не продержалась на этой работе, если бы рассказывала всем подряд, в чем она заключается.

— Это егопентхаус.

— Нет. Он арендует его, но если ты предполагаешь, как я думаю, что он остается здесь, то ты ошибаешься. Он временно сдает его в аренду людям, которые работают на него. Таким, как я.

— Он уехал полчаса назад.

— Иногда мы работаем здесь. Например, как сегодня.

Джош хотел ей поверить. Боже, как же он этого хотел. Но ему были известны многие другие неоспоримые факты, которые нелегко выбросить из головы.

— А одежду? — приглушенно спросил он, жестом показывая на ее дорогую ночную сорочку. — И автомобиль в гараже? Это он тоже сдает тебе в аренду?

Он наблюдал, как с ее лица пропали все краски, борясь с желанием броситься к ней, обнять и сказать, что он не это хотел сказать и никогда не думал, что она…

— Я не шлюха — ответила она тихим и безразличным голосом. Веселые фиалковые глаза потемнели, и ее лицо ничего не выражало — Но ты можешь думать все, что тебе угодно. Это твое дело. Джош, уходи, прежде чем я вызову охрану и прикажу выгнать тебя.

Она блефовала: меньше всего на свете Рейвен хотела привлечь внимание к его присутствию здесь.

Джош потянулся и схватил ее за плечи, борясь с желанием встряхнуть ее как следует.

— Я не хочу в это верить, — сказал он тихо. — Но ты здесь…, одета как…, и он только что уехал… — От запаха травяного мыла, исходившего от ее тела, у Джоша внезапно закружилась голова. Его сердце подсказывало, что эта женщина не подходит под то досье, но холодный разум твердил и напоминал ему, что кое-какую грязь можно не заметить. — Рейвен…

— Уходи, — сказала она уже не так твердо.

— Я не могу, — он вспомнил о предупреждении Зака, и задался вопросом, что же будет с ним, если выяснится, что в досье про нее была написана правда. Эта мысль была невыносимой. — Уже слишком поздно.

Она не поняла, что он имел в виду, ее голова отказывалась соображать. И ее протестом был лишь слабый крик, когда он внезапно притянул ее к себе и впился в ее губы с необычайным безнадежным голодом.

Рейвен попробовала сопротивляться, борясь в его объятиях, осознавая, что он поверил в самое худшее о ней. Другие тоже верили в это, она сама убедила их. Но то, что в это поверил Джош, причиняло ей сильную боль. Она не хотела отвечать на его страсть, не хотела испытывать никаких чувств к мужчине, который считал ее шлюхой.

Но чарующее волшебство его прикосновений прогоняло даже страх, и ее тело бессознательно начало отвечать. Она почувствовала, как он сдвинул в сторону шелковый халат, и его губы заскользили по ее шее и плечу. У нее ослабли колени, и руки непроизвольно обняли его шею, ища в нем силу, которую она сама потеряла.

Его губы снова нашли ее, он наклонил голову, углубляя поцелуй, его язык прикоснулся к ее, требуя ответа. Он целовал ее так, словно овладевал ею, и продолжал брать… и брать… Рейвен еще никогда не чувствовала, чтобы от мужчины исходила такая уверенность, такая примитивная решимость, и она не могла бороться с ним или с дрожью удовольствия и возбуждения, которые сотрясали ее тело.

А Джош, крепко прижимая эту живую, отзывчивую женщину к своему распаленному телу, смутно понимал, что он снова был готов потерять самообладание. Он уже перестал понимать и удивляться тому, что у нее была сила делать такое с ним, сила, которая воспламеняла его тело и волновала его ум. Он осознавал только растущую потребность, разгорающийся огонь разрывающего и всепоглощающего желания.

И это была не просто женщина, которую он хотел. Он хотел ее, Рейвен. Мускулы его живота сжались, ноги не сгибались и напряглись, когда он раздвинул их и еще ближе притянул ее, скользя одной рукой по ее шелковым одеждам, подбираясь к ее бедрам, теснее прижимая ее теплое тело к своему болезненно возбужденному естеству.

— Я не верю в это, — хрипло пробормотал он возле ее кожи — Я не могу поверить в это. Я бы не испытывал к тебе такие чувства, если бы ты не была такой, как я думаю.

— Джош…

Он нежно обнимал ее, одной рукой прижимая ее бедра к своим, а другую запустил в ее длинные волосы, продолжая страстно целовать ее снова и снова.

— Я хочу любить тебя до потери рассудка! — прошептал он — Я хочу любить тебя до тех пор, пока не смогу видеть и чувствовать ничего, кроме тебя.

Каждый вздох обдирал его горло; Джош удерживал ее и целовал, безостановочно прикасаясь к ней. Но, несмотря на то, что она отвечала на каждое его прикосновение, он почувствовал, сначала смутно, что она сдерживает себя. И он запоздало вспомнил, в чем он ее обвинил. Вслух сказал ей то, что ни один мужчина никогда не должен говорить женщине. Но она ничего не забыла даже в безумном порыве страсти.

Его язык ощутил соленые слезы на ее щеках — безмолвное доказательство того, что он был прав, и это его потрясло.

— Не плачь! Прости меня за то, что я обидел тебя!

Боль.Она придала Рейвен силы оттолкнуть его — мысль о том, кто пострадает, если она позволит Джошу отвлечь ее от того, что она должна сделать. Слезы…, почему она плачет? Она не понимала. Она отвернулась и вытерла слезы тыльной стороной руки, снова запахнула халат и опустилась на кушетку, затем неуверенно вздохнула.

— Уходи, — прошептала она.

Он присел рядом с ней и схватил ее за руки так, чтобы она не смогла никуда уйти.

— Я не могу, Рейвен. Я не могу уйти, пока ты не поймешь, что я сожалею о сказанном. Прости. Пожалуйста, поверь мне.

Она слегка покачала головой, собираясь с мыслями.

— Я верю, что ты действительно сожалеешь, но ты не можешь забрать свои слова обратно. Или сомнения. Джош, не думаю, что это хорошее начало. Так что давай остановимся на этом, ладно?

— Нет, — он обхватил рукой ее лицо, заставляя ее смотреть на себя. Его дыхание только стало выравниваться, а голос был глубоким и хриплым. — Я говорил тебе, что я терпеливый человек. Я сделаю все, чтобы ты простила меня за то, что я сказал сегодня. Я не исчезну из твоей жизни. Рейвен.

Рейвен посмотрела на него и поняла, что пропала. Она знала, что сделает все возможное, чтобы защитить его, но не отпустит. Она не могла этого сделать. Даже чтобы спасти одного из них.

— Тогда ты должен кое-что узнать. И кое-что пообещать мне.

— Все что угодно, — не задумываясь, ответил он.

Она обвела взглядом роскошно обставленную квартиру:

— Это особая часть моей жизни, в которой для тебя нет места. Я смогу видеться с тобой, когда нахожусь в другой квартире. Но только не здесь. Здесь — больше никогда.

Он нахмурился:

— Но ты не скажешь мне, почему?

— Я не могу. Это из соображений безопасности. Если ты не можешь это принять, то нам не о чем больше говорить.

« Скажи мне, что ты с этим не согласен! Уходи скорее, пока я не погубила нас обоих!»

— Рейвен.

— Я не шучу! Я знаю, что у тебя много вопросов, что все это звучит и выглядит ужасно, но только ты сам должен решить, доверяешь ты мне или нет. И это все.

Много вопросов! Ее разум смеялся над ней. Все вокруг нее доказывало: ни один мужчина не поверил бы в то, о чем она просила. Ни один мужчина не стал бы ей доверять.

Джош всмотрелся в эти непоколебимые, прекрасные фиалковые глаза и в этот момент понял, что вне зависимости от того, насколько ужасно все на самом деле выглядело, он действительно ей доверял. Все сомнения исчезли.

— Хорошо, — он криво улыбнулся — кажется, я забыл сказать, что люблю тебя.

Она была потрясена.

— Джош, не говори мне этого. Сейчас все так запуталось. Я не могу даже думать.

— Я должен был сказать это, — он наклонился и нежно ее поцеловал. — Но я не повторю этого, пока ты не будешь готова это услышать. — Он отпустил ее, достал из кармана визитку и ручку. Перевернув карточку, он быстро написал номер и отдал ее Рейвен. — Это мой номер телефона в гостинице. Обещай мне, что позвонишь мне, как только вернешься в другую квартиру.