Когда я оборачиваюсь, то вижу, как она осматривает меня сверху вниз и затем добавляет:

– Сладенький. Как раз мой тип мужчин.

Я протягиваю ей напиток, стараясь находиться немного поодаль:

– Тебе сказали... э... как мы проведем этот вечер?

Отняв стакан ото рта, она вскидывает брови.

– Сказали. Ты хочешь поговорить. Ты у нас мальчик с разбитым сердцем, – Мона встает с кровати, отставляет стакан с выпивкой, а затем встает позади меня и начинает проводить своими руками по моим плечам. Она приближает свой рот к моему уху. – Ты знаешь, я могу найти другой способ, чтобы излечить твое разбитое сердце.

– Я... я знаю. Но сейчас к этому не готов.

Девушка продолжает гладить руками мои плечи. Это не Бренна. Это неправильно.

– О, малыш, – продолжает она своим приторным голосом. Теперь Мона стоит прямо передо мной, положив руки на мою грудь и впиваясь пальцами в ткань моей футболки. Потом опускает их вниз, прикоснувшись к пряжке на моих джинсах. – Лучшая часть моей работы – помогать красивым, надежным парням почувствовать себя лучше. Я могу заставить тебя забыть о той, о ком ты тоскуешь. И если ты не хочешь трахаться... – она сжимает мой член в своих руках, – я могу использовать свой рот. Весь твой стресс и переживания уйдут, когда ты кончишь.

В своей голове мне приходится прокручивать тот факт, что, скорее всего, у нее хламидии, чтобы сфокусировать свое внимание и придержать эрекцию. В конце концов, я парень, мне не нужно много, чтобы завестись. Я дохожу до полки и ставлю свой стакан, затем руками скидываю ладони Моны со своего тела.

– Звучит хорошо, правда, но я не готов, – я надеваю маску нервного человека, хотя на самом деле испытываю больше раздражения.

На секунду она надувает свои губы, затем убирает руки и еще раз поправляет свою одежду.

– Хорошо, сладкий. Мне жаль. Просто... – она смотрит на меня, прежде чем лизнуть свои пухлые губы (что смотрится фальшиво). – Ты себя видел? Черт, ты выглядишь... соблазнительно, – она стреляет глазами еще раз, прежде чем занять свое место на кровати. Я нерешительно стою рядом с напитками.

– Так что происходит? О чем ты хочешь поговорить?

Снова взяв напиток, я делаю глоток. Еще немного и я буду чувствовать себя лучше, может быть, даже немного веселее. Иду к мини-бару, чтобы сделать третью и финальную порцию напитка.

– Я даже не знаю, о чем хочу поговорить, – отвечаю я, наливая колу. Повернувшись, иду к ней и выдаю ей то, что репетировал в последние несколько дней. – Я буквально разрываюсь. Я любил свою невесту и думал, что нам, правда, хорошо вместе, но это не помешало ей поскакать на моем лучшем друге. Что действительно паршиво! – я запиваю ложь еще одним глотком.

– Ох, солнце, мне жаль слышать это. Я уверена, это не имеет никакого отношения к ее чувствам к тебе. Ты говорил с ней об этом?

– Нет. К черту это. Я сжег кучу ее дерьма возле дома, оставшееся бросил в коробку и оставил рядом с дверью. Это все, что я сделал.

Девушка закатывает глаза:

– Как я погляжу, ты один из тех самых парней. Которые срываются.

Я вижу, каким взглядом она на меня смотрит. Словно хочет, чтобы я оторвался на ней. Интересно, она так делает с каждым парнем, который входит в эти двери, либо же я какой-то особенный? Может, именно поэтому она хороша в своей работе и поэтому ее порекомендовала Джинджер? Она заставляет тебя чувствовать себя так, будто ты – единственный человек в этом мире.

Но за деньги, которые она берет, так и должно быть.

К тому же, мне не нравится, как она предлагает себя мне.

– Я был зол. Зол даже тогда, когда справился со всем этим. Здесь нечего стыдиться.

– Я и не говорю, что ты должен. Просто есть несколько типов мужчин: одни – агрессивные, другие – страстные, еще одни – уроды. Лично мне нравятся доминирующие мужчины. Вся эта драма, крики и невежество – залог настоящего удовольствия в конце. Нет ничего лучше секса. Ничего.

– Так у тебя есть отношения... помимо работы? – я спрашиваю, удивленный ее честностью.

Я наблюдаю, как она немного расслабляется. Со смехом, девушка качает головой.

– Конечно, есть. Все, что я делаю – для веселья, но я в жизни не стала бы этим заниматься, если бы это значило, что я не могу влюбиться.

– Без обид, но как ты это делаешь? Любишь одного человека и спишь с другим?

– Секс великолепен, его любят все. Мы очарованы им в молодости, думаем о нем ежедневно до тех пор, пока не умрем. Его показывают в фильмах и видеоиграх, музыке и романах. Это продается. Это запрещено, но также обсуждается открыто, есть журналы и товары, которые основываются именно на сексе. Чаще всего жизнь – это секс. А теперь все, что я сказала, замени на любовь. Мы очарованы ей в молодости, думаем о ней ежедневно и бла-бла-бла… Понял? Они абсолютно одинаковы, хотя не имеют ничего общего друг с другом.

– То есть ты говоришь, что можешь любить одного человека и заниматься сексом с другим? И ничего странного в этом нет?

– Без обид, но разве это не то, чем занималась твоя девушка? Просто то, что она трахалась с твоим лучшим другом не значит, что она тебя не любит.

Я таращу свои глаза на нее, пытаясь вникнуть в то, что она говорит.

– Ну не знаю, на мой взгляд любовь и секс очень тесно связаны. Конечно, ты не должен любить кого-то, не занимаясь с ним сексом, но если ты кого-то любишь – разве не должен этот человек быть единственным, с кем ты спишь?

– Черт, нет, – из нее вырывается смех. – Моногамия – это здорово, если это то, чего вы оба хотите. Если вы делаете это, как настоящие животные, и безоговорочно любите друг друга, а также честны друг с другом абсолютно во всем, что невозможно. Это большая редкость. Такие вещи, как оргии, сестра жены, свингеры и... эскорт... они не появились просто так. Люди могут любить одного, а заниматься сексом с другим. И на самом деле, это довольно распространено. Даже те, кто действительно любят, состоят в прочных серьезных отношениях, могут изменить своему партнеру пару-тройку раз. Это жизнь. Даже в Библии есть моменты, когда мужчины уходили и совали члены в чужие киски. Такое случается, – она пожимает плечами, словно только что не использовала слово «Библия» и «киска» в одном предложении.

Если честно, с ее логикой трудно спорить. И чем больше она говорит, тем больше какая-то часть меня понимает, что в чем-то она права. Тем не менее, я не могу понять того, что ты можешь иметь девушку или жену, зная, что она трахается с кем-то еще или даже не с одним за твоей спиной. И сам не могу представить, чтобы мог изменить тому, кого люблю.

– Не знаю, – вздыхаю я. – У этого всего есть смысл, но одновременно и нет.

– Все в жизни бессмысленно, разве нет?

– Почему ты такая умная?

Ее глаза сужаются:

– Я работаю в эскорт-бизнесе и из-за этого не могу быть умной?

– Я не это имел в виду.

Мона машет рукой в ответ на мое извинение.

– Я понимаю. Меня легко судить. Всех нас. Я была совсем не так воспитана. Мой отец был пастором в Джорджии. Ты можешь в это поверить? – она хихикает над этими словами. – Видя то, чем я занимаюсь, он, должно быть, не раз в гробу перевернулся. Он умер, когда мне было пятнадцать, и маме слишком тяжело это далось. Она была домохозяйкой, и на этом все. После его смерти мы продали дом, переехали к бабушке, у нас были долги, так что я изначально знала, что колледж мне не светит. Я хотела быть юристом, так что работала, где придется. Отучилась два года в колледже, прежде чем нашла Кэнди. Она предложила мне работу, от которой я не смогла отказаться. И вот спустя несколько лет я здесь. Любящая свою жизнь и решение, которое тогда приняла.

Не буду врать, все сказанное ею меня удивило.

– И тебе не страшно быть одной с незнакомыми мужчинами ночью? Извини, не хочу вмешиваться, но мне, правда, интересно. Я бы испугался, если бы на твоем месте оказалась моя дочь или сестра.

Все пошло гораздо лучше, чем я ожидал. Может, если я постараюсь чувствовать себя комфортнее, она даст мне еще больше информации. И если честно, мне действительно интересно.