Кристин отломила большой ком глины, положила на платформу и принялась отчаянно месить — только бы занять чем-то руки.

Ощущения оказались совсем не такими, как при работе с металлом, ракушками или галькой, с которыми она привыкла иметь дело. Глина была прохладной и влажной. А еще податливой и отзывчивой. Словно живой. Но… не такой живой, как совершенно обнаженный мужчина, в эту самую минуту вошедший в студию!

— Хорошо, — бодро произнесла Кристин, невольно подражая интонациям молодой учительницы, впервые входящей в школьный класс. — Становись туда. — Она указала на небольшое самодельное возвышение, находящееся в противоположной стороне помещения.

Рик взглянул в ту сторону. Ему достаточно сложно было войти сюда, но, оказывается, нужно еще пересечь всю эту чертову студию! Кристин выжидающе улыбалась, как будто он не стоял перед ней в чем мать родила. Должно быть, ее забавляет все это!

— Просто стань на постамент, — произнесла она, вероятно решив, что Рика следует подбодрить.

Тот стиснул зубы. Превосходно, пусть любуется. В конце концов, ему нечего стыдиться!

Тем не менее, чувствуя себя выставленным на всеобщее обозрение, Рик приложил все усилия, чтобы выглядеть непринужденно. К постаменту он приблизился с таким видом, будто всю жизнь только и делал, что расхаживал нагишом.

Легкий утренний ветерок шевелил светло-голубые занавески на окне, обдувая разгоряченное тело Рика и прикасаясь к некоторым его весьма интимным органам. Это должно было остудить его, утихомирить, успокоить. Но не тут-то было!

Раздеваясь в ванной, он убеждал себя, что во всей их затее нет ничего особенного. Разве ему впервой обнажаться перед женщиной? Впрочем, когда подобное случалось, женщины тоже были раздеты. И желали его. А Кристин одета и не желает. Ох, как Рику хотелось, чтобы все было наоборот!

Хотя нет, не стоит сейчас допускать появления подобных мыслей, потому что образ обнаженной и жаждущей близкого общения Кристин вызывает непозволительную в данных условиях реакцию. Так что лучше подумать о чем-либо нейтральном.

— Поднимайся, — сказала она. — И устраивайся поудобнее.

Поудобнее? Рик едва не рассмеялся. Но в этот момент самодельное сооружение под его ногами качнулось и несколько мгновений ему пришлось балансировать, чтобы не упасть.

— Дьявол!

Кристин взглянула на него.

— Ох, прости! Мне следовало предупредить тебя. Этот постамент вращается.

— Ясно.

Рик уже все понял, и это ему не понравилось.

— Стив, плотник, нарочно сделал постамент таким, чтобы удобнее было работать, — добавила Кристин.

Немного помолчав, он спросил:

— А ты… э-э… говорила Стиву, для чего тебе нужна эта штуковина?

Рик вполне мог представить, что подумал бы Стив!

— Конкретно не говорила ничего.

— Слава Богу, — пробормотал он.

Итак, постамент вращается — чтобы Кристин имела возможность разглядывать меня под любым углом! Рик раздраженно переступил с ноги на ногу.

— Какую позу мне принять?

Она подняла голову и прямо взглянула на него — впервые с того момента, как он вошел в студию. Рик замер, испытывая мучительную потребность куда-то деть руки. Взгляд Кристин медленно скользил по его телу. Эту пытку он выдержал, не сделав ни единого движения. Лишь его кулаки самопроизвольно сжимались и разжимались. Думай о чем-то холодном! — приказал он себе. Об айсбергах, снежных вершинах гор, холодной родниковой воде… Но это не помогало.

— Не спеши, — сердито и одновременно саркастически хмыкнул Рик, бросив взгляд на Кристин.

Все его тело пылало.

— Что?

— Ничего! — нетерпеливо отрезал он. — Просто помни, что мне еще предстоит множество дел. Я не могу стоять здесь день-деньской.

— Прости. Прежде мне еще не приходилось этого делать.

— Мне тоже. Но думаю, что скульптуру вылепить легче, чем запустить спутник на Луну.

— Как сказать… — задумчиво пробормотала Кристин. — Стой, как стоишь. Или нет… Перемести центр тяжести немного вправо, если можешь.

Рик выполнил пожелание, не очень успешно стараясь не смотреть на нее, потому что сейчас она казалась ему особенно красивой.

— Чуточку левей, — произнесла Кристин и направилась через студию к Рику.

Ох! Ведь не собираешься же ты дотрагиваться до меня? Он поспешил предупредить такую возможность:

— Можешь просто сказать, что я должен сделать.

Сосульки, белые медведи, пингвины, прыгающие в ледяную воду.

Кристин вдруг остановилась.

— Так хорошо. В этом положении ты выглядишь лучше всего.

Неужели она покраснела? Рик надеялся, что так и есть. Кристин заслуживала этого.

В следующую минуту она поспешно вернулась к рабочему месту.

— Тебе удобно так стоять?

— Да, вполне.

Если она и почувствовала в его ответе иронию, то никак этого не показала. Подойдя к книжному шкафу, она вынула большой блокнот.

Рик нахмурился.

— Это еще для чего?

— Мне нужно сделать несколько набросков.

— Ну уж нет! Никаких рисунков!

Достаточно и того, что он позирует в голом виде. Недоставало еще, чтобы по рукам пошли какие-то зарисовки!

— Но…

— Ты сказала, что хочешь вылепить скульптуру. Про рисунки не было ни слова. Так что давай, лепи!

Кристин открыла рот, будто желая возразить, но промолчала. Ее взгляд переместился от глаз Рика вниз, прошелся по всему его поднятому на пьедестал мускулистому телу. Потом вернулся обратно. Она повертела в руках блокнот, положила его обратно в шкаф и сказала, пожав плечами:

— Ладно, никаких зарисовок.

Рик вздохнул и принял давешнюю позу. Ту, в которой ему было удобно.

— Так хорошо?

Кристин подняла на него взгляд и тут же опустила.

— Да… конечно. — Она едва заметно улыбнулась. — Что ж… наверное, начну.

— Начни, пожалуйста, — мрачно произнес он.

Затем закрыл глаза и попытался представить себе снежные просторы Антарктики. Ох, что за мука!

Господи, помоги! Господи, помоги! — это было единственное, о чем могла просить Кристин, отчаянно стараясь сохранить спокойствие. Вместе с тем она искренне полагала, что заслужила все происходящее с ней.

Вот он, самый великолепный мужчина в мире, стоит, обнаженный, совсем рядом, а она может лишь смотреть на него, но не имеет права дотрагиваться. А ведь ей предстоит лепить скульптуру, следовательно, она должна оценить тело Рика. Невозможно. Просто невозможно. Кристин знала это. Но нужно было что-то делать. Нельзя опустить руки и сказать: «Я пошутила. Все это большая ошибка. Я не умею лепить».

Чистая правда, но произнести этого она не могла. Тем более сказать подобное Рику Шеппарду! Она бросила ему вызов, который он принял. И каким-то образом обернул ситуацию против нее.

Облизнув губы, Кристин подняла на него взгляд… и не смогла отвести. Глаза Рика оказались закрыты — хвала Создателю! — что значительно облегчало задачу. Сейчас она хотя бы могла смотреть на него. Однако этого было недостаточно. Ей хотелось придвинуться поближе, обойти вокруг, протянуть руку и прикоснуться к его теплой коже.

В глубине горла Кристин что-то пискнуло. Рик сразу открыл глаза.

— Что?

Она покачала головой.

— Н-ничего. Все в порядке.

Поспешно отведя взгляд, Кристин надела поверх проволочной арматуры бумажный конус и принялась покрывать его слоем глины. Это занятие помогло ей немного отвлечься от мыслей о Рике. Она разминала, разглаживала материал, сооружая нечто, отдаленно напоминающее торс.

Да, верно, действительно похоже на торс, подумалось ей. А что, не так уж плохо для начала.

Кристин подхватила очередной ком глины и принялась сооружать ноги, которые собиралась лепить не во всю длину.

Автор учебника по скульптуре, наскоро просмотренного ею вчера, почему-то не советовал начинающим делать человеческую фигуру в полный рост, вероятно полагая, что новички не справятся с такими трудными участками, как колени и ступни. «Придерживайтесь традиции, — было написано в книге. — Сосредоточьтесь на основных деталях».