Гонимые ветром облака скользили по высокому предвечернему небу, которое вдруг превратилось в палитру беспрестанно меняющихся цветов: голубой, плавно переходящий в серый с аметистовым отливом, сиреневый, перетекающий в шафраново-желтый. А вдоль линии горизонта ярко-красные и оранжевые струящиеся потоки полыхали заревом далекого пожара. Освещение опять изменилось, и заросли деревьев на другом берегу реки вдруг потемнели. Их размытые очертания неясными синевато-зелеными тенями проступали сквозь вечерний туман. Опустились сумерки.

– Как здесь прекрасно, Рози! Такое спокойствие и тишина,– произнес Анри.

– Моя мама обычно называла это время «исходом дня».

Он улыбнулся и, похлопав ее по руке, помог подняться.

– Я рад, что мы так хорошо поговорили. Когда я увидел тебя спускающуюся по тропинке, то сразу подумал, что это удобная возможность поговорить наедине. Но сейчас, пожалуй, нам надо возвращаться: стало прохладно, почти морозно.

Вместе, рука об руку, Рози и Анри возвращались в прекрасный замок, парящий над вершиной холма.

Они ощущали полное согласие и понимание. Так было и так будет всегда. И даже их молчание было легким, приятным и успокаивающим.

Почти у самого замка Анри остановился и, повернувшись к Рози, спросил:

– Неужели тебе до сих пор не встретился хороший человек?

– Нет, конечно, не встретился!

– Очень жаль! Мне неприятно видеть тебя одинокой. И такой несчастной. Моя дорогая, ты думаешь, я не знаю, что это такое – жить так, как ты живешь?

– Я не сомневаюсь, что вы это знаете, Анри,– ответила Рози. Поколебавшись, в нерешительности, спросила: – Как поживает Кира?

Рози вдруг почувствовала, как напряглась рука Анри, и различила в слабом гаснущем свете сумерек, что он невольно стиснул зубы.

– Хорошо,– наконец проговорил он.– Во всяком случае, я надеюсь, что хорошо. Она в отъезде.

– О! – удивилась Рози.– Но она, наверное, вернется к Рождеству, правда?

– Не знаю,– мрачно ответил он сдавленным голосом и стал быстро подниматься к замку.

Рози поняла, что лучше не касаться этой темы, и поспешила за Анри, не задавая новых вопросов:

Неожиданно тот остановился и, посмеиваясь, задиристо произнес:

– Я думаю, тебе пора поискать себе приличного друга-джентльмена. Иначе мне придется сделать это за тебя.

– Вы неисправимы! – засмеялась Рози.

– Нет, я просто француз, не забывай об этом. И хотя я уже стар, все-таки остаюсь вечным романтиком, как большинство моих соотечественников.

– Вы совсем не стары! И вы просто необыкновенный человек. Ни у одной другой женщины никогда не было такого свекра.

– Надеюсь, эти слова следует воспринимать как комплимент, Розалинда Мадиган?

– Конечно!– воскликнула она, с облегчением отметив, что он опять в хорошем настроении.

Но пока они шли к замку, Рози не могла избавиться от мыслей о его отношениях с Кирой. Неужели их отношения порваны? Может быть, Колли расскажет об этом, ей, наверное, все известно. Кира и Колли были близкими подругами и всегда делились секретами.

Несколькими минутами позже Рози и граф вошли в замок, держась за руки. У Рози было легко на душе – так, как давно не было. И будущее уже не казалось таким мрачным.

Вернувшись в замок, Рози приняла ванну, освежила макияж и, одев свое любимое красное шерстяное платье, приготовилась спуститься к обеду. Но прежде она достала из гардероба маленькую шляпную коробку.

Пройдя в дальний конец длинного, устланного ковром коридора, она остановилась перед спальней Лизетт, постучала в дверь и со словами: «Это тетя Рози» вошла в комнату.

Ивонн, которая в этот момент стояла на коленях возле Лизетт, застегивая пуговицы на спине ее коричневого бархатного платья, подняла глаза.

– Привет, Рози. А мы как раз собирались идти тебя искать.

– А я вас опередила! – засмеялась Рози и подошла к ним, пряча за спиной шляпную коробку.– Я думаю, мы все вместе спустимся к обеду.

– Но мы должны подождать maman,– сказала Лизетт, озабоченно глядя на Рози.– Мы не можем идти вниз без нее. Она скоро будет, тетя Рози. Только переоденется и причешется.

– Конечно, мы подождем ее, дорогая,– ответила Рози.– Я и не думала спускаться без нее,– улыбнулась она, склоняясь к племяннице.– У меня для тебя подарок, малышка.

Ясная детская улыбка осветила круглое ангельское личико Лизетт, зажгла искры в темно-карих, так напоминающих дедушкины, глазах. От волнения и радостного ожидания они стали еще больше.

– Что это? – вскрикнула она.– Какой подарок? О, тетя Рози, скажи мне скорей, пожалуйста!

– Угадай. Для этого можешь задать мне три вопроса.

– Ты привезла это из Америки?

Рози кивнула.

– Un chapeau? Это, конечно, шляпка!

– О боже, как это ты так быстро догадалась! Ты очень умная девочка,– воскликнула Рози. Потом, поддразнивая ее, добавила: – Тебе, наверное, кто-нибудь рассказал об этом. Какая-нибудь маленькая птичка, а?

– О нет, тетя Рози, мне никто не рассказывал. Правда, никто,– очень серьезно сказала Лизетт.– Но ты обещала, что привезешь мне из Америки шляпку. Ты разве не помнишь? Тогда, в августе?

– Совершенно верно, я действительно обещала. И вот она перед тобой,– с этими словами Рози из-за спины протянула девочке шляпную коробку.

Лизетт шагнула к ней и взяла подарок.

– Merci beaucoup! Merci beaucoup! [16] Повозившись, она открыла коробку и достала из нее небольшую кокетливую шляпку из темно-зеленого фетра, с клетчатой красно-зеленой лентой и прикрепленным с одной стороны украшением в виде грозди ярко-красных вишен.

– Tres joli ![17] – воскликнула она и горячо обняла тетю. Потом бросилась к гардеробу и поспешно распахнула дверцу. Надев шляпку и отступив на шаг от дверцы, она замерла, восхищенно глядя на себя в зеркало.

– Она такая красивая, что я буду в ней обедать,– заявила Лизетт, одарив Рози и Ивонн лучезарной улыбкой.

– Она восхитительна! – воскликнула Ивонн.– Но тебе нельзя в ней обедать!

– Почему это? – возразила пятилетняя упрямица, требовательно глядя на Ивонн.

– Ты же прекрасно знаешь, мы никогда не носим шляпы в доме.