– Конечно. Я не собираюсь утомлять вас подробностями, но в общем, не услышав от меня немедленного восторженного «да», он начал отступать. Бормотал что-то о своем преклонном возрасте, о том, что разница в двадцать восемь лет – это слишком много, и что было большой глупостью с его стороны надеяться, что я захочу связать свою жизнь со стариком. Он выбежал из комнаты, все еще бормоча про себя, что он старый дурак.

– Тебе нужно было догнать его, Кира,– мягко упрекнула ее Рози.– Сказать ему, что ты согласна выйти за нею замуж, что возраст не имеет значения. Разве не это ему хотелось услышать?

– Думаю, что да. Но я начала это понимать только сейчас.– Лицо Киры вдруг помрачнело; она сидела, закусив губу.

– Когда это произошло? – спросила Колли.

– Незадолго до того, как я поехала в Страсбург.

– Поэтому ты и поехала, да? – предположила Рози.

– Отчасти. Анастасия, конечно, в самом деле хотела, чтобы я была возле нее, но с ней была мама. Это стало просто хорошим оправданием для моей поездки. Я чувствовала, что мне нужно побыть одной, собраться с мыслями. И я решила, что расстояние поможет мне в этом.

– Но почему ты не позвонила отцу из Страсбурга, почему не сказала, что согласна выйти за него замуж?

Кира взглянула на Колли и покачала головой. Лицо ее стало замкнутым, лишенным эмоций. Глубоко вздохнув, она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Потом встала и подошла к окну. Какое-то время она стояла, глядя в сад затуманившимися от слез глазами. Сквозь слезы она различала неясные очертания деревьев. Они стояли голые и окоченевшие, трава пожухла, а бордюрные цветы по краям клумб засохли. Ее сад всегда зимой выглядел сиротливым, так ей казалось. Сиротливым, грустным и покинутым. Она подумала об Анри де Монфлери и почувствовала, что к горлу подступил комок. Последнее время ей все труднее управлять своими эмоциями. Кира знала, что Анри сейчас страдает так же, как и она сама, потому что они действительно любили друг друга. Но что оставалось делать? Она ничем не могла помочь ему. Как не могла помочь и себе.

Прерывисто и глубоко вздохнув, она кончиками пальцев смахнула слезы и вернулась к камину, возле которого сидели Колли и Рози.

– Я не позвонила Анри, потому что не хочу выходить за него замуж,– солгала она.

От растерянности Колли на какое-то время лишилась дара речи. Потом, обретя его вновь, она воскликнула:

– Но я не могу в это поверить, Кира! Это невозможно! Ты любишь отца, ты сама в этом призналась!

– Да,– сказала Кира,– я люблю его. Но иногда одной любви мало, чтобы преодолеть серьезные преграды.

– Ты имеешь в виду разницу в возрасте?

– Нет.

– Ну хорошо. Может быть, есть какое-то «обстоятельство, препятствующее браку»? Та причина, по которой ты не можешь выйти замуж за Анри де Монфлери? – спросила Рози, пристально глядя на Киру.

– Если ты говоришь об официальных препятствиях – их нет. Я разведена с Жаком.

– Но какое-то препятствие все-таки есть,– воскликнула Рози, глядя Кире в глаза.– Во всяком случае такой вывод напрашивается.

Кира покачала головой, как бы в ответ своим мыслям, потом резко встала и снова отошла к окну. Но там она не остановилась, чтобы, как раньше, посмотреть на сад, а, повернувшись, опять приблизилась к камину, потом снова вернулась к окну. Так она мерила шагами комнату – к окну и обратно – довольно долго. При этом лицо ее оставалось совершенно спокойным, почти неподвижным, но ее серые глаза выдавали огромное душевное волнение.

Наконец она остановилась и посмотрела на Колли и Рози. Потом сделала глубокий вдох и быстро, отрывисто заговорила:

– Хорошо, я скажу вам правду. Да, я хотела бы выйти замуж за Анри. Но не могу. Я боюсь Ги. Он знает обо мне одну... тайну. Если я выйду замуж за Анри, Ги ему все расскажет. Чтобы ранить его. Я этого не вынесу. Поэтому я должна уехать.

Колли и Рози не сводили с нее глаз. Они даже привстали со своих мест, слушая Киру.

– Какая тайна, Кира? – поспешно проговорила Колли.– Что может знать о тебе Ги?

Кире хотелось полностью довериться им, но она не могла этого сделать. Нервы ее уже не выдерживали.

Внимательно следящие за ней две пары глаз, голубые и зеленые, еще более усиливали ее растерянность и замешательство, заставляя съеживаться под их испытующими взглядами. Какое-то время Кира тоже молча смотрела на Колли и Рози, потом подошла к огню и встала, опираясь о каминную доску, глядя на яркие языки пламени.

Мысли ее путались. Сейчас она сама не могла понять, почему совершила такую глупость – упомянула о своей тайне. Лучше бы она вообще не говорила им ни слова или напридумывала гору лжи. В любом случае это было бы менее ужасно, чем согласиться, что «обстоятельство, препятствующее браку», как называет это Рози, действительно существовало.

– Твоя тайна не может быть настолько ужасной,– сказала Рози.

От растерянности Кира не могла сразу подобрать нужных слов, затем попыталась собраться и взять себя в руки. Через секунду она медленно, очень медленно повернулась и прямо взглянула в лицо сидевшей на диване Рози.

Женщины обменялись долгими проницательными взглядами, и Кира тихо произнесла:

– Она ужасна.

– Кира, пожалуйста, скажи нам, что такое знает про тебя Ги,– умоляла ее Колли.– Что бы ты ни сказала, это не изменит нашего к тебе отношения. Рози и я, мы так любим тебя. И отец, я знаю, тебя любит.

Кира молчала, лихорадочно соображая, что же делать, что им ответить. Лгать – это единственный выход. Она должна солгать, потому что не может сказать им правду.

Рози подалась вперед, опираясь локтями на колени.

– Вся семья знает, что Ги – любитель устраивать скандалы, никто не обращает внимания на его слова, ты же понимаешь.

– Я думаю, что на эти слова Анри обратит внимание,– быстро сказала Кира.

– Ну ладно, а почему Ги стала известна твоя тайна? – продолжала расспрашивать ее Колли.– Другими словами, как он сумел докопаться до нее?

– Он имел к ней непосредственное отношение,– ответила Кира и тут же упрекнула себя за это, с ужасом понимая, что сказала уже слишком много. Она снова повернулась лицом к камину и стояла так, опершись на каминную доску, стараясь унять появившуюся в ногах дрожь.