Макс неопределенно хмыкнул.

— Честно говоря, меня самого удивляет, что я так охотно вожусь с приготовлением пищи для другого человека. Ведь я и для себя-то, любимого, не утруждаюсь. Но, видимо, — Макс многозначительно усмехнулся, — ты каким-то непостижимым образом умудрилась пробудить во мне потребность заботиться о тебе.

Макс ушел на кухню, оставив Джулию раздумывать над его странным признанием. Потребность заботиться о другом человеке... Действительно, было крайне неожиданно услышать такое от известного драматурга, избалованного вниманием. Но, может, здесь вовсе нет противоречия, а все объясняется вполне логично? Джулии уже доводилось встречать мужчин, избалованных женским или родительским вниманием. Как правило, это были закоренелые эгоисты, от которых не приходилось ждать ничего хорошего. Но что, если Макс Диллон не из таких? Ведь она же не знает, каким было его детство или юность. Вполне возможно, что Макс не эгоист по натуре. Просто в последнее время обстоятельства складывались так, что все носились с ним как курица с яйцом, старясь угодить ему и исполнить все его прихоти. И поэтому сейчас смена ролей пришлась ему по душе.

Внезапно пришедшая в голову Джулии мысль заставила ее сокрушенно вздохнуть. Она подумала, что другая женщина на ее месте смогла бы извлечь немалую выгоду из потребности Макса заботиться о другом человеке. И привязать его к себе. Ведь давно известно, что люди привязываются к тем, кому делают добро, гораздо сильнее, чем к тем, кто сделал добро им самим. Все хотят быть хорошими, добрыми, великодушными. И никто не любит быть кому-то обязанным. Джулия все это прекрасно знала. Но знала она и другое: у нее не хватит выдержки, сообразительности и ума, чтобы привязать к себе Макса, заставив его почувствовать себя значительным, нужным, хорошим. К тому же во время их первой встречи она неосмотрительно выболтала Максу, что собиралась применить эту уловку, и теперь он на нее не поддастся.

А Джулии очень хотелось, чтобы их отношения с Максом не ограничились простой дружбой. Он нравился ей, пожалуй, так сильно, как не нравился еще ни один мужчина. Если вчера у нее еще оставались сомнения на этот счет, то сейчас, после их примирения, они окончательно рассеялись. Но Джулия прекрасно осознавала, что ей ни за что не покорить сердце такого умного, неординарного человека. Единственное, на что она может рассчитывать, это кратковременный роман, который закончится с отъездом Макса из Вудхауза. Возможно, Макс не прочь проводить с ней время и заниматься любовью. Но надо ли это ей самой? Что, если вместо того, чтобы привязать к себе Макса, она сама страстно привяжется к нему? В этом случае она неизбежно будет страдать после их разрыва. И страдать жестоко, как было уже не раз. Нет, уж лучше пусть они останутся друзьями. И между ними вообще не будет интимной близости. Так будет спокойнее для нее.

— Эй, что это мы повесили нос, а? — Бодрый, ласково дразнящий голос Макса вывел Джулию из задумчивости. — Может, чашечка кофе с ликером немного поднимет наше настроение?

— С ликером? — переспросила Джулия, мечтательно улыбаясь и облизывая губы. — Мм... По-моему, замечательная идея, Макс. Хотя, — добавила она наигранно капризным тоном, — я совсем не уверена, что благоразумно употреблять спиртное по утрам.

В глазах Макса заплясали лукавые огоньки.

— О чем вы говорите, леди? Я вас не понимаю. Если верить вон тем настенным часам, утро уже давно прошло.

Бросив взгляд на часы, Джулия приглушенно ахнула. Почти час дня!

— Ничего себе! — Джулия пораженно присвистнула. — Получается, я провалялась в постели до полудня?

— А вот я встал сегодня почти с рассветом. И первое, что сделал, пошел обследовать свою злосчастную машину.

— И что же? Удалось устранить поломку?

— Где там! — Макс с досадой отмахнулся. — Я провозился битых два часа, но так и не разобрался, в чем там дело. Придется вызывать механика.

— Значит, в Риверсайд мне предстоит топать пешком. — Джулия вздохнула.

— И вовсе не придется. — Макс выдержал интригующую паузу. — Я отвезу тебя туда на лошади.

По крайней мере, подброшу до околицы, если ты боишься шокировать местных кумушек.

Глаза Джулии вспыхнули таким откровенным, детским восторгом, что Макс не удержался от улыбки. А затем вдруг почувствовал подозрительное напряжение в нижней части живота. Сомнений не было: он хотел Джулию. Так же сильно, как и вчера. И это открытие повергло Макса в замешательство.

В последние три месяца он вообще не думал о сексе. Его последняя подружка была слишком неуемной в этом отношении, и общение с ней так вымотало Макса, что он начал испытывать к физической близости с женщиной чуть ли не отвращение. И это беспокоило его. Разве нормально, когда тридцатилетнего, здорового мужчину не тянет заниматься любовью? Но теперь Максу вдруг пришло на ум, что причина снижения его сексуального влечения была вовсе не физиологического свойства, а, скорее, психологического. Он слишком долго ложился в постель с женщинами, в которых даже не был влюблен. И которых к тому же совсем не уважал. Это был в чистом виде секс, без малейшего намека на нежность. До определенного времени его это устраивало. Но потом в нем, видимо, что-то надломилось...

— На лошади? Как здорово! О господи, Макс, это же настоящее приключение! Отправиться в Риверсайд верхом на твоей милой лошадке...

Радостно-оживленное щебетание Джулии мгновенно привело Макса в чувство, заставив его в то же время смутиться и покраснеть. Проклятье, ему совсем не хотелось, чтобы Джулия заметила его состояние! После того, что случилось вчера, ей это наверняка не понравится. Насторожит, раздосадует, а может, и оттолкнет. Он должен держать свои эмоции в узде, если не хочет снова потерять эту милую девушку. А в том, что ему не хочется лишиться общества очаровательной и непосредственной Джулии Стенли, Макс был абсолютно уверен.

Рядом с Джулией он стремительно оживал — и душой, и умом, и телом. Словно она была для него неким родником живительной воды. Почему так происходило, Макс не знал. Но зато он твердо знал другое: он примет все возможные меры, чтобы их общение продолжалось как можно дольше.

— Ну что ж, я рад, что моя идея пришлась тебе по душе, — сказал Макс, старясь скрыть за беспечной веселостью тона свое замешательство. — И все же давай сначала немного подкрепимся. Ты же не хочешь, чтобы мои кулинарные труды пропали даром?

Джулия рассмеялась.

— О нет, разумеется, не хочу.

Позавтракав, они пошли на конюшню. Прежде чем усесться в седло, Джулия долго и внимательно рассматривала белую лошадь по кличке Флосси, гладила ее по холке и кормила с руки хлебом.

— Ты любишь лошадей? — спросил Макс. И, получив в ответ утвердительный кивок, сказал: — Я бы мог научить тебя кататься верхом, если ты хочешь.

К его удивлению, Джулия внезапно погрустнела.

— К сожалению, это желание неосуществимо, — со вздохом пояснила она. — Год назад я перенесла сложную операцию, и теперь мне противопоказан такого рода спорт. Конечно, если я прокачусь на лошади разок-другой, это не причинит мне вреда.

Макс почувствовал, как у него болезненно сжалось сердце. В этот момент Джулия выглядела такой слабой, беззащитной и уязвимой, что Максу стало тревожно за нее. Он вдруг подумал, что Джулия на самом деде гораздо более ранимый человек, чем казалось ему вначале. А значит, он должен быть с ней предельно внимателен и осторожен, чтобы не причинить ей боли. Но вот удастся ли ему все время держаться на высоте, Макс не знал. Он вообще не знал, способен ли по-настоящему заботиться о другом человеке. До сих пор ему приходилось заботиться лишь о себе. О том, чтобы пробиться в жизни и не оказаться растоптанным, сломленным. Тут уж было не до других. Тем более когда эти другие, в частности женщины, вовсе не нуждаются в чьей-то опеке и заботе. У них и так все есть. Кроме ума, чуткости и душевного такта.

— Джулия, — взволнованно проговорил Макс, беря ее за руку и с теплотой глядя ей в глаза, — я, конечно, не знаю, как обстоят твои дела. Но, если в моих силах оказать тебе какую-то помощь, ты можешь на меня рассчитывать. У меня есть кое-какие связи, например, в среде хороших лондонских врачей...