— Папа не согласится, — упрямо заявил Стэнли. — Он не сможет даже на день оставить свои дела.

— Он скоро придет с работы, и мы с ним это обсудим. В любом случае не волнуйся: путевка не пропадет. Надеюсь, ты выбрал не самый плохой отель?

Дороти едва сдерживала улыбку. До чего же смешон сейчас ее сын! Стэнли похож на нашкодившего щенка, которому только что устроили выволочку. Что ж, как ни жестоко она с ним поступила, в дальнейшем он еще скажет ей за это спасибо.

— А теперь отправляйся в библиотеку, сынок. Если не ошибаюсь, ты сказал, что она скоро закроется.

Стэнли стоял как громом пораженный. Неужели все это действительно ему не приснилось? В машине его ждали друзья и Донна, с которыми он собирался отправиться за город на пикник. Как же он им объяснит? Остается сказать, что его мать сошла с ума.

Фрэнк закрыл за собой входную дверь и неуверенно осмотрелся. В полумраке прихожей таилось нечто таинственное и непривычное. Он медленно опустил на пол кейс и слегка ослабил узел галстука. К вечеру этот непременный в одежде любого бизнесмена и политика аксессуар начинал напоминать удавку. Зачем только деловые люди придумали себе эту никчемную формальность — носить на шее завязанную узлом тряпку?

— Милый? — раздался мелодичный голос Дороти откуда-то из темноты гостиной.

— Дороти, в чем дело? Почему в доме такой мрак и тишина? — слегка раздраженно спросил Фрэнк.

В доме ему нравилось именно то, что, придя после тяжелого трудового дня, он находил в нем покой и… что уж греха таить, привычный уклад. Теплые тапочки всегда стояли на одном и том же месте. Халат терпеливо ждал возвращения хозяина, а Дороти всегда готова была услужить по первому требованию. Именно о таком семейном гнезде и мечтал Фрэнк. Так было заведено в семье его родителей. Именно так он построил жизнь и в собственном доме.

И вдруг нежданно-негаданно все исчезло. Сломалось. Словно какая-то упрямая шестеренка соскочила с накатанной колеи. Все разладилось. В аккорде прозвучала фальшивая нота. В доме — темно и тихо. Дороти не болтает по телефону с очередной приятельницей из дамского благотворительного общества, а из комнаты Стэнли не доносится громкая, неизменно раздражавшая его музыка.

Фрэнк сделал глубокий вдох и шагнул в темноту гостиной.

— Сюрприз! — воскликнула Дороти, обняв мужа со спины.

Фрэнк от растерянности и неожиданности едва удержался на ногах. На сервированном столе красовалась добрая дюжина горевших свечей. Посуда светилась в отблесках танцевавшего пламени, а из-под стеклянных крышек тянуло пряным ароматом каких-то экзотических специй. Только сейчас Фрэнк почувствовал, насколько проголодался за день. Ему едва удалось перебиться в середине дня, между двумя важными встречами, парочкой сандвичей.

— Милая, кажется, я забыл о какой-то торжественной дате? — с виноватой улыбкой произнес Фрэнк.

Дороти мягко улыбнулась и слегка потерлась носом о висок мужа.

— Неужели мистер Эбигейл растерялся? — хмыкнула она, потянув его за руку к столу.

— Признаться откровенно, да. По какому случаю праздник?

Дороти пожала плечами.

— Просто решила вспомнить бурную молодость. Мы так давно не устраивали романтических сюрпризов друг другу. Помнишь, как мы старались удивить друг друга прежде? — Дороти грустно улыбнулась. — Кажется, прошла целая вечность. Дети выросли. А мы… мы перестали замечать друг друга. Встречаемся лишь поздним вечером под одним одеялом.

— Милая, ты ведь знаешь, как у меня сейчас много дел, обязанностей, — попытался оправдаться Фрэнк, сев на стул. — К тому же мы и впрямь уже давно вышли из того возраста, когда можно позволить себе дурачества и безрассудные романтические порывы.

Дороти удивленно вскинула брови.

— Разве мы настолько стары? На мой взгляд, безрассудствам есть место в любое время. Иначе жизнь превратится в пресный соевый сыр. Выбросить который вроде бы жалко, а в рот положить рука не поднимается.

— Господи, милая, что за метафоры! — заметил Фрэнк, с любопытством рассматривая, какие лакомства приготовила для него жена. — Дорогая, я тебя обожаю! — с чувством воскликнул Фрэнк, обнаружив в одной из тарелок лангуста.

Дороти скептично ухмыльнулась.

— Скорее ты обожаешь это морское чудище.

— Ты обиделась? — удивленно спросил Фрэнк, словно впервые осознал, что Дороти живой человек, способный испытывать какие-то чувства.

— Нет, пустяки, — отмахнулась она, не желая затевать неприятное выяснение отношений на пустом месте. Подумаешь, какой-то лангуст.

— И все-таки я чувствую, что здесь что-то не так, — прожевав первый кусок, заявил Фрэнк.

Дороти смотрела на мужа влюбленными глазами. Как ни крути, но она действительно до сих пор любила его. Пусть это уже не была страстная влюбленность юной девушки, затмевавшая собой весь мир. Теперь уже Дороти видела вокруг себя и массу других вещей и людей помимо Фрэнка Эбигейла. Однако он по-прежнему казался ей лучше всех на свете. Пусть они отдалились друг от друга, отводили при разговоре глаза в сторону…

Все-таки у Дороти не было в мире человека ближе и любимее Фрэнка. Впрочем, у нее вообще было мало по-настоящему близких людей. Кроме подруги Лизы, она, пожалуй, никого и не смогла бы причислить к лучшим друзьям.

Обычное окружение четы Эбигейл состояло из многочисленных деловых партнеров или соратников Фрэнка и членов их семей. Ни о каких близких и доверительных отношениях речи не шло. Дороти играла предназначенную ей роль спутницы мистера Эбигейла на светских приемах, образцовой хозяйки, добропорядочной супруги и заботливой матери.

— А где Стэнли? Снова отправился на вечеринку? Я что-то не слышу привычного грохота из его комнаты. Дай-ка угадаю. — Фрэнк потер переносицу, изобразив глубочайшую задумчивость. — Свечи, тишина… В нашем доме отключили электричество?

Дороти улыбнулась.

— Нет, мистер Эбигейл. До чего же ты прагматичен. Не видишь дальше своего носа.

Он усмехнулся.

— А вот о моей близорукости могла и не напоминать.

— Стэнли готовится к экзаменам.

Фрэнк не сдержал удивленного возгласа.

— Да-да. Наконец-то наш сын решил взяться за ум. Видимо, им вновь овладело честолюбивое желание стать лучшим в мире адвокатом.

— Хотелось бы в это верить. А то мне уже начало казаться, что ты слишком снисходительно относилась к его безалаберности и лени, — ворчливо ответил Фрэнк.

Дороти сочла за лучшее пропустить замечание мужа мимо ушей. Ей слишком часто за последние два дня приходилось слышать в свой адрес упреки по поводу воспитания сына. Сначала Эйприл, затем мистер Гендалфилд. Не хватало еще выслушивать недовольство Фрэнка, который вообще предпочел самоустраниться от процесса воспитания детей. Если не считать, конечно, выделяемых на их образование денег.

— Кстати, мальчик невольно сделал нам подарок, — осторожно подступила к главному предмету разговора Дороти. Собственно, ради этого она и устроила мужу маленькую романтическую трапезу при свечах.

— В каком смысле? — Фрэнк покончил с лангустом и положил вилку на стол. Видимо, его взгляд упал на откупоренную бутылку белого вина. — Ой, извини, мы забыли поднять тост. Я чертовски проголодался и поэтому…

— Можешь не объяснять. Я все прекрасно понимаю, — успокоила его Дороти. — К тому же у нас еще уйма времени. А главное известие впереди.

— Ты меня заинтриговала. Так о чем речь? Стэнли приготовил для нас подарок? — с сомнением переспросил Фрэнк.

— Да. — Дороти улыбнулась и, выдержав театральную паузу, добавила: — У нас с тобой появилась отличная возможность съездить на недельку на Гавайские острова.

Фрэнк закашлялся, а затем, прочистив горло, уточнил:

— На Гавайи?

Дороти незамедлительно кивнула.

— Когда?

— На следующей неделе.

— К чему такая спешка? Неужели нельзя было предупредить заранее? Вы могли, по крайней мере, поинтересоваться моим мнением, узнать, есть ли у меня возможность отложить на неделю свои дела!.. — Фрэнк говорил громче и громче.