Цест подошел к адмиралу.

— Это дело рук Несущих Слово! — прокричал он, стараясь, чтобы она услышала его в вое сирен и отчаянных воплях команды.

Очередная волна ударила в борт «Гневного». Из прорвавшихся труб вырвались струи пара и газа. Многие члены экипажа попадали на пол. Огромный экран, сорванный с креплений, рухнул в центр рубки, окатив присутствующих осколками стекла и искрами.

— Оркад, выдержит ли корабль?

— Я еще не вижу конца шторма, адмирал.

— Капитан Цест? — спросила она Ультрамарина.

— Если мы ляжем в дрейф и будем пережидать бурю, то потеряем «Яростную бездну», ответил тот. — Нам не остается ничего другого, как продолжать движение и прорываться сквозь шторм.

Каминска мрачно кивнула. Если не получится, корабль просто развалится и десять тысяч людей погибнут. Их судьбы зависят от нее.

— Двигатели на полную мощность! — приказала она. — Надо обогнать этот шторм, — добавила Каминска, сверкнув глазами. — И пусть варп нас боится!

Отчаянные крики и грохот проникли и в камеру Мхотепа, но он не обратил внимания на этот шум. Его взгляд был прикован к блестящей отполированной стальной стене. Как только он направил туда свои силы, перед ним открылось окно судьбы. «Гневным» овладела паника. Сын Магнуса видел пламя, сгорающих мужчин и женщин, тысячи жертв, принесенных на алтарь победы. Перед его мысленным взором они превратились в призраков, и варп жадно поглощал их кающиеся души, разлагая на атомы, пока не оставалась одна оболочка.

Смерть нацелилась на этот корабль, и это была его смерть. Неизбежность вызвала в его душе не страх, а скорее спокойствие. Его место среди миллиардов нитей судьбы наконец-то определено.

Перспектива изменилась, и мысль Мхотепа, покинув корабль, устремилась в клубящуюся тьму. Вдали замаячила «Яростная бездна». Огромный корабль, сравнимый с опрокинутым набок городом-ульем, как будто падал на «Гневный». Тысячи оружейных люков открылись, словно угрожающе разверстые пасти, пылающие дула лазеров и жерла пушек были готовы оглушить весь мир своим ревом. Колоссальное сооружение из темно-красной стали производило устрашающее впечатление, но, несмотря на вселяемый ужас, ему нельзя было отказать в красоте.

Мхотеп поплыл сквозь эрзац-реальность дальше в пучину. Его мысль погружалась все глубже, и он начал ощущать вкус варпа, взывающие к нему бесконечно разнообразные оттенки запахов, звуков и ощущений. Но вот сознания коснулись осторожные щупальца, и сын Магнуса попытался отступить. Но не смог, и его охватила паника. Мхотеп быстро справился с приступом страха, однако понял, что ему грозит опасность. Варп заметил его и попытался разорвать его разум.

Перед ним предстали видения разрушения, объятые пламенем шпили Просперо и его Легион, сброшенный в варп. В следующем видении он просителем стоял на коленях перед троном из черного железа и видел перед собой символ Несущих Слово. В ушах раздавались громкие крики, к которым примешивался волчий вой.

Мхотеп сумел частично восстановить контроль над своим сознанием. Он представил себе циклопический глаз, окруженный алым сиянием, словно маяк, указывающий путь в безопасную гавань. Воспользовавшись им, Мхотеп вырвался из лап Эмпирея. В конце концов, совершенно обессилевший и опустошенный, он рухнул на пол своей камеры. Щека ощутила прохладу металлического пола. Твердая и неподатливая поверхность стала для него самым целебным бальзамом. Он сумел устоять, хотя нити судьбы открылись перед ним. Уже теряя сознание, Мхотеп понял, что означали эти видения. Это было не просто преддверие безумия, а нечто более зловещее и агрессивное. Это было искушение.

— Они пропали, — злобно усмехнувшись, объявил Задкиил. Он смотрел на центральный экран, нимало не обеспокоенный тревожными значками, загоревшимися рядом с «Гневным». Но вид у него был не торжествующий, а скорее задумчивый. — Есть какие-то показатели активности его двигателей? Способны ли они еще сопротивляться варпу?

— Никаких признаков нет, — ответил Саркоров. — Шторм слишком силен.

— Я видел достаточно, — заявил Задкиил. — Продолжайте путь на полной скорости.

— Ты не будешь ждать окончательного подтверждения крушения «Гневного»? — спросил капеллан Икталон, и в его голосе мелькнула тень сомнения.

— Нет, не буду, — отрезал адмирал. — Наша миссия — вовремя добраться до Макрейджа и поддержать атаку Кор Фаэрона. Я не могу болтаться здесь и дожидаться их неминуемой гибели. Пора выбираться отсюда и возвращаться на свой курс. Уходи в свои покои, капеллан. И пусть соискатели ждут предсмертных воплей с «Гневного». Смерть такого множества людей должна вызвать возмущения даже в такую бурю, как эта.

— К твоим услугам, адмирал.

Икталон поклонился и покинул капитанский мостик.

«Яростная бездна» быстро вернулась на прежний курс. План Кор Фаэрона сработал, поскольку они не получили никаких повреждений. А судьба «Гневного» адмирала не интересовала.

Вмешательство господина могло бы разозлить более мелочную натуру, но Задкиил сохранял спокойствие. Пусть о подобных вещах беспокоятся недалекие умы. Слово написано, и оно будет воплощено. Все остальное не имеет значения.

17

СТРАТЕГИЯ

ЗА ГРАНЬЮ ВАРПА

ВИДИМ ФОРМАСКУ

Варп проявился за левым бортом «Гневного», и Цест поспешно отвернулся.

Бездна просвечивала сквозь металлический корпус корабля, словно он был сделан из бумаги. Сталь оказалась прозрачной перед сиянием бездны. Почти сразу же послышались крики и хохот людей, подвергшихся воздействию губительной мощи. Цест отскочил за корпус торпедного аппарата, стараясь не смотреть в ту сторону. Сафракс и брат Экселинор, тоже отведя взгляды, встали рядом с ним.

Он покинул рубку почти сразу же, как начался шторм. Цест отлично знал, что ждет их и экипаж корабля, и потому быстро собрал Ультрамаринов, чтобы патрулировать палубы. Две группы его боевых братьев и Волки Бриннгара стали обходить помещения и коридоры, чтобы усилить бдительность и подавить любые признаки варп-психоза.

Цест надеялся, что одного присутствия Астартес будет достаточно. В этот момент люди как никогда нуждались в поддержке Ангелов Императора.

— Можно подумать, что варп подчиняется их желаниям, — прогудел Экселинор из-под шлема, изображающего голову ворона.

Цест не стал отвечать. Он сознавал, что в словах боевого брата слишком большая доля истины.

Адский свет Эмпирея, неудержимо растекаясь по коридорам, приобретал багровый оттенок и кровавыми отблесками проникал даже под опущенные веки. Его сияние охватывало людей, мужчины и женщины, отчаянно рыдая, падали на колени; прозвучал хлопок пистолета одного из офицеров, который направил оружие себе в голову. Рядом женский голос монотонно читал инструкции и устав сатурнианского флота — так его обладательница старалась уберечься от безумия.

В мозгу Ультрамарина закружились непрошеные видения: милосердный Император, восседающий на золотом троне, могущество и величие его дворца и Терра — маяк просвещенности, окруженный тьмой бездны. Затем он увидел целые континенты, объятые пламенем пожаров, и вырывающиеся наружу языки магмы.

Но он был Астартес. Он был сильнее этого.

— Не поддавайтесь безумию! — громко кричал он всем, кто мог услышать. — Держитесь и вспоминайте Имперские Истины!

На какое-то мгновение ему показалось, что варп вот-вот захлестнет корабль, но вскоре видения рассеялись, крики стали слабеть, а потом и совсем стихли. Все успокоилось. «Гневный» прорвался сквозь шторм.

Ослепительное сияние уменьшилось, оставив в глазах болезненные блики, но зрение Цеста быстро восстановилось, и он, еще тяжело дыша, убедился, что боевые братья все так же стоят рядом с ним. Вернувшиеся тени скрыли тела погибших. Ультрамарин кивнул Сафраксу и Экселинору, окинул взглядом последствия шторма и активировал канал связи.