– Только с аморальным, – саркастически заметил Роджерс.

– Конечно, но вам лучше чем кому-либо известно, как мы сражались в целой куче войн, чтобы дать свободу слова всем американцам, включая и АТБ.

– Мы также сражались в одной из этих войн, чтобы доказать, что Гитлер был не прав, – мрачно возразил Роджерс. – Был и остается не прав. И насколько я понимаю, мы по-прежнему остаемся в состоянии войны со всеми этими недобитками.

– Кстати о войне. Перед тем, как я выехал на работу, мне позвонил Боб Херберт, – сообщил Маккаски. – Совпадение, но ему тоже понадобилась информация о немецкой террористической группе под названием “Фойер”. Вы не слышали утром о теракте?

Роджерс ответил, что не смотрел утренние новости, и Маккаски коротко пересказал ему суть происшедшего. События лишний раз напомнили генералу, что сегодняшние неонацисты убивают столь же безжалостно, как и вдохновившие их на это чудовища, начиная с Гитлера и Гейдриха и кончая Менгелем. И ему не верилось, да и он бы никогда не поверил, что подобные личности могли прийти в голову “отцам основателям”, когда те разрабатывали Конституцию.

– Кто-нибудь уже занимается запросом Боба? – спросил Роджерс.

– Больше всего материалов по группе “Фойер” имеется у Лиз, – ответил Маккаски. – Я собираюсь с ней встретиться, как только приеду в контору. Мы пройдемся по тому, что есть, и я передам всю существенную информацию Бобу, в ЦРУ и в Интерпол. Они заняты поисками как преступников, так и пропавшей девушки.

– О'кей, – дал добро генерал. – Как только с этим покончите, принесите мне ваши сведения, и давайте у меня посовещаемся вместе с Лиз. Думаю, моя встреча с сенатором Фокс особенно не затянется.

– О-о, – протянул Маккаски. – Значит, мы с вами увидимся после вашей встречи?

– Со мной все будет в порядке, – успокоил его Роджерс.

– Как скажете, – согласился Маккаски.

– Но вы в это не верите?

– Пол по натуре дипломат, вы же раздаете пинки под задницы, – объяснил Маккаски. – А я еще в жизни не встречал сенатора, который бы нормально откликнулся на что-то иное, кроме поцелуев в это самое место.

– Мы говорили с Полом на эту тему, – сказал Роджерс. – Он считает, что, поскольку мы показали себя и в Корее и в России, нам следовало бы занять более жесткую позицию по отношению к Конгрессу. По нашему мнению, благодаря действиям “Страйкера” и его невосполнимым потерям сенатору Фокс будет гораздо сложнее сказать “нет” в ответ на наш запрос об увеличении бюджета.

– Увеличении?! – поразился Маккаски. – Генерал, замдиректора ФБР Клейтон сказал мне, что им сделали обрезание на девять процентов. И он считает, что это еще они счастливо отделались. Ходят слухи, что Конгресс ведет речь об уменьшении бюджета ЦРУ процентов на пятнадцать-двадцать.

– Я постараюсь убедить сенатора, – пообещал Роджерс. – Нам необходимо иметь больше оперативников за океаном. В связи со всеми изменениями, которые происходят в Европе, на Ближнем Востоке и особенно в Турции, нам не обойтись без лишних живых глаз и ушей на местах. Думаю, мне удастся ей это показать.

– Надеюсь, вы правы, генерал. Не уверен, что у леди выдался хоть один нормальный день, с тех пор как ее дочь убили, а муж сунул ствол себе в рот.

– Она все еще в составе комитета, чья задача обеспечивать безопасность страны, – жестко заметил Роджерс. – А это должно оставаться превыше всего.

– Еще у нее есть избиратели, которые платят налоги и перед которыми она тоже отчитывается, – напомнил Маккаски. – Как бы то ни было, желаю вам удачи.

– Спасибо, – поблагодарил Роджерс. На самом деле он вовсе не чувствовал себя так уверенно, как это можно было понять из его слов. Тем более он не стал приводить Маккаски слова А.Е. Хаусмана на этот счет: “Удача – это случайность, неприятность – закономерность”. И в каком бы проекте ни участвовала колючая Фокс, неприятности там действительно были обеспечены.

Через пару минут генерал уже свернул со скоростного шоссе и по подъездной дороге направился к воротам авиабазы Эндрюз.

Оказавшись в родных местах, он позвонил на мобильный телефон Худа, чтобы кратко обменяться утренней информацией. Генерал поставил его в известность о случае с Билли и сообщил, что поручил дело Маккаски, чтобы тот разобрался, кто за всем этим стоит. Директор полностью одобрил действия своего заместителя.

Отключив связь, Роджерс стал размышлять: то ли террористические группы особенно разрослись за последнее время, то ли они стали более заметны благодаря современным средствам массовой информации, которые моментально освещали любые их акции.

А может быть, тут и то и другое вместе, заключил он, минуя часового на воротах. Сообщения об этих группировках в средствах массовой информации воодушевляли сочувствующих на создание собственных объединений, в результате чего пресса заговорила о некоем “феномене”. В общем, одна грязная рука моет другую.

Роджерс поставил машину и торопливо направился к входным дверям. Встреча была назначена на половину девятого, а на часах уже было 8.25. Сенатор обычно приезжала раньше времени и выражала крайнее недовольство, если тот, с кем она должна была встретиться, не поступал так же.

Вероятно, это будет первое очко не в мою пользу, подумал Роджерс, спускаясь на лифте вниз. Вторым окажется особенно плохое настроение леди.

Когда генерал вышел из лифта, одного взгляда на симпатичное лицо Аниты Мьюи, охранявшей нижний уровень, оказалось достаточно, чтобы понять, что счет-таки был ноль: два.

Что ж, подумал он, направляясь вдоль коридора, я должен отыскать способ справиться с ситуацией. Командирам приходится это делать, а Роджерсу нравилось быть командиром. Ему нравилось инспектировать “Страйкер”, ему нравилось руководить Оперативным центром в отсутствие Худа. Он любил сам процесс, в результате которого происходило что-то такое, что пошло бы на пользу Америке. Даже сознание того, что он является всего лишь маленьким зубчиком в одной из шестеренок этой огромной машины, переполняло его особой гордостью.

И одна из обязанностей этого зубчика – взаимодействие с другими такими же зубчиками, сказал он себе. Даже если это политики.

Проходя мимо кабинета Марты Маколл, он резко остановился. Дверь в кабинет была распахнута, а внутри восседала сенатор Фокс. По угрюмому выражению ее лица Роджерс понял, что он получил “удаление с площадки” еще до того, как успел туда ступить.

Генерал посмотрел на свои часы – те показывали 8.32.

– Прошу прощения, – извинился он перед Фокс.

– Заходите, генерал Роджерс, – ответила сенатор. Ее голос звучал сдержанно и несколько отрывисто. – Мисс Маколл как раз мне рассказывала про своего отца. Моя дочь была большой поклонницей его музыки.

Роджерс переступил порог.

– Мы все были поклонниками его таланта, – согласился он, прикрывая за собой дверь. – Во Вьетнаме мы звали его “душой Сайгона”.

Лицо Марты выражало деловую озабоченность. Генералу была хорошо знакома эта маска. Маколл неизменно принимала позицию тех, кто могли повлиять на успех ее карьеры. И если сенатор Фокс станет нападать на Роджерса, Марта не упустит случая сделать то же самое. И даже усердней обычного.

Роджерс присел на краешек письменного стола хозяйки кабинета. Раз уж сенатор захотела воспользоваться преимуществом игры на своем поле, пусть посмотрит на него снизу вверх.

– К сожалению, генерал, – заговорила Фокс, – я приехала сюда не для того, чтобы беседовать о музыке. Я приехала, чтобы обсудить ваш бюджет. Вчера я была в некоторой растерянности, когда мне позвонил помощник вашего директора и сообщил, что у мистера Худа есть более неотложные дела – тратить деньги, которых он еще не получил. Однако я решила к вам заехать в любом случае.

– Мы с Полом практически работали над бюджетом вместе, – возможно мягче проговорил Роджерс. – И я готов ответить на любой из вопросов, которые у вас, возможно, возникли.

– У меня есть только один вопрос, – сообщила сенатор. – С каких это пор машинописное бюро правительства перепечатывает фантастику?