– Негоже так уходить, дядька Яромир. Обидится.

– Знаю, что негоже, – согласно кивнул старший. – Ты иди, иди… А я тут помолюсь, за нас обоих…

Проводив взглядом напарника, медвежеподобный Яромир осторожно выбрался к дубу, поклонился, немного постоял, шевеля губами, а затем, оторвав от пояса круглую бронзовую пластинку, почтительно положил ее к подножию дерева-великана:

– Не злись, батюшка-дуб, дело у нас такое…

Свернув к лупанарию, Юний чуть задержался, раздумывая, зайти ли? Вообще-то, хозяин заведения старый прощелыга Велизий Клык честно платил налоги, но… Но именно здесь можно было кое-что разузнать о пассиях гастатуса постериора весельчака Аврелия Фаста. Наверное, они для него больше чем просто веселые девки – не будешь же дарить отрез дорогущей ткани первой попавшейся гетере? Хотя с Аврелия станется – широкая душа. А может, просто-напросто его и спросить? Но какой смысл? Если шпионит кто-то из его девчонок, это еще не значит, что сам гастатус постериор в курсе. Хотя, может, и знает, и даже более того… Но тогда уж точно ни к чему вести с ним подобные разговоры. А вот с его пассиями как раз и можно познакомиться поближе, и даже – нужно… Только при этом – тщательно скрыть истинный интерес.

– Вот что, ребята, – легат обернулся к телохранителям, – на сегодня свободны.

– Нет, господин, – вытянувшись, твердо отозвался Марий. – Ты доверил нам свою охрану, позволь уж самим решать, как ее лучше осуществлять.

– Вот как? – Рысь вскинул глаза – Марий и все остальные воины спокойно выдержали его разгневанный взгляд.

– Мы расположимся невдалеке от лупанария, – с той же твердостью в голосе пояснил Марий. – Господин, ты ведь будешь возвращаться домой ночью, а хоть они здесь и светлые, все может случиться. В Нордике всякого люду хватает.

– Ладно, – махнув рукой, Юний сдался. В конце концов, чего привязываться к собственным телохранителям, которые, кстати, вполне даже правы. – Делайте как велит вам долг.

Рысь давно – еще со времен гладиаторских школ – привык к человеческой подлости и частенько ловил себя на недоверии и подозрительности ко всем, кроме самых близких людей. Хотя вот, казалось бы, телохранители, если уж им не доверять… Юний и доверял – тело, но только не мысли. И Марий, и его напарники были преданные, простые, не обремененные лишней премудростью парни. Ну, зашел господин легат в лупанарий, и правильно сделал! Давно пора развлечься, кому заказано? Госпожа Вента пока всего лишь его любовница, так почему бы не развлечься с веселыми девушками из вполне пристойного заведения старого Велизия Клыка? Да и будь Вента законной супругой, вряд ли она бы возражала: это вот в империи христиане (про которых говорят, что они страшные люди) осуждают забавы любви, но что телохранителям до христиан? Пошел господин развлечься – его дело. Только уважать больше будут.

В заведение Юний вошел с черного хода, ловко перемахнув ограду и по стеночке пробравшись мимо огромного, посаженного на длинную цепь пса, зашедшегося злобным яростным лаем. На шум от летней кухни выбежали рабы – узнав легата, поклонились.

– Зовите хозяина, – укрывшись в тени деревьев, приказал Рысь.

Велизий Клык возник тут же, безо всякого зова. Коренастый, с выбитыми передними зубами – лишь один, желтый, торчал, словно клык, от того и прозвище, – Велизий был одет в неприметную – серенькую, с узеньким простым пояском, тунику, такое впечатление, что вовсе и не крашенную даже, а просто от грязи серую. Однако на толстых пальцах поблескивали золотые перстни, да и серебряная цепь на шее была достаточно тяжела. Смуглая, вытянутая книзу редькой физиономия хозяина лупанария, казавшаяся еще более длинной от узенькой черной бородки, выражала сейчас радушие и почтение.

– О, наконец-то Венера смилостивилась надо мной, недостойным, – с поклоном произнес Велизий. – Клянусь Юпитером и Юноной, рад, рад видеть такого гостя! Давненько не захаживал, господин ле…

– Тсс! – Юний приложил палец к губам, обернулся. – Не стоит говорить столь громко.

– Понял тебя, мой господин, – угодливо изогнулся Клык. – Не угодно ли пройти в покои? А вы… – Он сурово посмотрел на рабов. – Что уставились? Живо за работу!

Вслед за гостеприимным хозяином Рысь прошел в дом. Добротное здание на каменной кладке было выстроено в два этажа, да еще и вовсю кипела работа по возведению третьего – видно, заведение расширялось. Оно и понятно: хотя в Нордике имелась и еще парочка-другая подобных же, все они не шли ни в какое сравнение с лупанарием Велизия Клыка, услугами которого не брезговала пользоваться вся городская верхушка.

Обитые мягкой бархатной тканью стены, бронзовые светильники на длинных узорчатых ножках, великолепная кухня – Велизий и сам был неплохим поваром, да и нанимал под стать себе – ну и, конечно, девушки, пожалуй, были самыми красивыми в городе.

Опустившись на ложе в небольшом, задрапированном синими портьерами помещении, Юний устало вытянул ноги и задумчиво посмотрел на Велизия.

– Сейчас велю подавать на стол, – с поклоном промолвил тот. – Есть фалернское вино, то самое, что привезли на «Борее». Без дураков, настоящий фалерн, умм!

– Угу, – с усмешкой кивнул Рысь. – Настоящий… Только произведенный в Галлии. Впрочем, давай, привередничать не буду… Надеюсь, твои девушки скрасят мой пир? Или у тебя совсем нет красавиц?

– О, – хозяин лупанария с нешуточной обидой покачал головой, – да разве ж мои…

– Ладно, ладно, не обижайся, – тут же прервал его гость. – Пусть потанцуют… по очереди. Три, самых красивых… Впрочем, – Юний ненадолго задумался. – Не три, нет. Четыре. Боюсь обидеть, даже не спрашиваю, найдутся ли у тебя четыре красавицы, такие, что невозможно оторвать глаз.

– Конечно же найдутся, мой господин! Они не просто красивы, они еще и поют, и танцуют, и играют на цитрах, и, вне всякого сомнения, чрезвычайно любезны в искусстве любви. А какие умницы! Могут поговорить и о музыке, и о театре, и о…

– Можно подумать, у тебя тут не лупанарий, а философская школа!

Велизий молча поклонился.

– Да, – вспомнил Рысь, словно бы между прочим. – Пусть наденут свои лучшие наряды, да не какую-нибудь там дешевку. Ты и сам знаешь – я люблю, чтоб во всем было красиво.

– Мои девушки – не оборванки, – покачал головой хозяин. – У них вполне достаточно денег, тем более здесь их почти совсем не на что тратить… Ну, я имею в виду разные заколки, фибулы, гребешки, золотую пудру. Год-два, и мои красавицы накопят достаточно средств, чтобы уехать отсюда и жить в свое удовольствие где-нибудь в тех же Германиях или Трех Галлиях.

Три Галлии. Галлия Лугдуна, Галлия Нарбона, Белгика… Юний вздохнул. Когда-то и его самого знали во всех амфитеатрах Рима и его окрестностей, как великого гладиатора Рысь из Трех Галлий.

За стеной, в коридоре, тихонько забил бубен. Рокот приближался, и вот уже, отдернув закрывавшую дверной проем портьеру, в помещение, где удобно расположился гость, вышли, вплыли – одна за другой – четыре юные красавицы. Три – в туниках и невесомых паволоках из прозрачной киосской ткани, сиреневой, в золотую полоску, ничуть не скрывающей все прелести дев. Четвертая же – худенькая златовласка с большими сверкающими глазами – была одета куда скромнее, в палевую короткую тунику, едва доходившую до середины бедер, подпоясанную узеньким пояском из простой, ничем не украшенной кожи. Эта вот златовласка как раз и стучала в бубен и, войдя, сразу же уселась в углу. Остальные три грации – впрочем, довольно-таки полные, можно даже сказать, в теле – принялись танцевать, изгибаясь и вытягивая к потолку украшенные массивными браслетами руки. Надо сказать, все три были довольно красивы, и даже слишком. Чувственные напомаженные губы, брови, тщательно подведенные сурьмой, покрытые румянами щеки производили какое-то двойственное впечатление: с одной стороны, в данной ситуации все это приходилось явно к месту, а с другой – подспудно хотелось чего-нибудь поскромнее, уж слишком все было напоказ, откровенно. Хотя…