– Да, а что Феликс? – вступила в разговор Вента, синие глаза ее заинтересованно блеснули. – Он наконец поднял мятеж?
– А вот и нет. – Илмар засмеялся, показав крупные зубы. – И это – вторая новость. Принцепс благоволит ему и во всем доверяет.
– Я бы на его месте не доверял, – выплюнув рыбью кость, не преминул заметить Рысь. – Гай Феликс вовсе не отличается преданностью.
– Феликс – благородный человек, – обиженно произнесла Вента. – Не забывайте, это ведь именно он когда-то выкупил меня из рабства…
– И сделал своей шпионкой. – Юний улыбнулся. – Очень, очень успешной… Ладно, не злись, я ведь шучу.
Девушка хмыкнула:
– Зря шутишь. Я много чем помогла Феликсу.
– Да знаю, знаю… Так ты, Илмар, говоришь, Феликс так и не поднял мятеж и не провозгласил себя независимым правителем Нижней Германии, как собирался?
– А зачем ему это? – усмехнулся Илмар. – Если он и так полный хозяин Германий. Да-да, Германий – и Нижней, и Верхней – и, кто знает, может быть, очень скоро под его руку отойдут Реция и Норик?
– Цезарь ему так доверяет? Впрочем, ты об этом уже говорил…
– Так сказал мне Гай Феликс, – согласно кивнул алеман и, хитро прищурив глаза, добавил: – Однако у меня и у самого есть глаза, уши и ум.
– И что же они тебе сказали?
– Сказали, что Максимину Фракийцу просто некуда деваться! Не таким уж и хорошим правителем он оказался, даже в глазах тех легионов, благодаря которым получил трон. Многие, очень многие, недовольны. А Феликс сидит тихо, не высовывается и не возмущается. И за это получил очень многое.
– Да, но долго ли продлится благоволение цезаря? – задумчиво произнес Юний. – Максимин Фракиец – человек непредсказуемый и жестокий.
– Думаю, у Феликса хватит ума его использовать, сколько будет возможным, – убежденно возразила Вента. – Да, кстати, он не выполнил просьбу Юния об апелляции?
– Ах да, – гость вдруг снова прищурился, – совсем забыл, – эту фразу он произнес насквозь фальшиво – ясно было, что не забыл, паршивец этакий, просто приберег самое вкусное напоследок.
– Вот, – он вытащил из-за пазухи пергаментный свиток с имперской орленой печатью и протянул его Рыси, – читай.
Юний торопливо развернул свиток:
– Постановление суда принцепса. Апелляция удовлетворена. Решение преторского суда, по которому некто Ант Юний Рысь Юстус, частный юрист из Могонциака – сиречь, я – был признан виновным в оскорблении величия цезаря, отменено властью принцепса.
– Феликс всегда уважал тебя, – тихо сказала Вента. – Всегда.
– Да, я знаю, – засмеялся Рысь. – Только один раз так подставил, что… Впрочем, не будем о грустном.
– Вот именно, – отозвалась девушка. – Илмар, будь добр, плесни-ка березовицы.
Обед, незаметно перешедший в пир, затянулся до поздней ночи – светлой, как и всегда здесь в это время. Вспомнили общих знакомых – кое с кем алеман виделся в Колонии Агриппина. Перемыли косточки цезарю, поругали – лениво, Илмар и Вента в прошлом и сами разбойничали – пиратов и переключились на местные городские дела. Собственно, основанный в начале осени город, именовавшийся Нордика, пока что представлял собой практически обычный военный лагерь. Бедновато кругом, прямо скажем. Жители – в основном легионеры и обслуга, а вот людей, так сказать, гражданских специальностей мало. Даже мелких землевладельцев-ветеранов – и тех еще не имелось, почти все легионеры были еще слишком молоды для того, чтобы мечтать об участке земли и заслуженной пенсии.
– Так привлекайте местных, – посоветовал гость. – По эдикту Каракаллы, они будут иметь права римских граждан, а это многого стоит.
– Не очень-то хотят они здесь селиться, – со вздохом признал Юний. – Верят в каких-то темных лопьских богов, дескать, те не велят…
– Каких-каких богов?
– Лопь или, как они себя называют, саами. Этот народ когда-то давно жил в здешних местах, потом ушел, а на их место пришли весь и мы, род Доброя, – пояснил Рысь. – Думаю, надобно как-то развенчать эту дурацкую легенду – нам нужны люди. Правда, – легат ненадолго задумался, – есть здесь еще одно племя… или только род, пока не знаю… Из наших, из венедов – сло-вен.
– Из наших? – встрепенулась Вента. – Откуда они здесь?
– Откуда был и мой род. Пришли. Вернее сказать, вынуждены были прийти, спасаясь от многочисленных и жестоких врагов. Если пастушонок не соврал, они живут совсем рядом.
– Какой еще пастушонок? – хором переспросили Илмар и Вента.
– Так, не вникайте… Я послал за ним одного охотника из хавков, Луминия Гавстальда… Ты, Два Меча, должен бы знать его.
Гость кивнул:
– Знаю Гавстальда – охотник знатный.
– Вот и я о том. Пора бы уж ему прийти.
Поставив опустевший кубок на стол, Юний громко позвал слугу и велел бежать в штаб – узнать, вернулся ли Гавстальд.
– Исполню, мой господин. – Слуга, молодой парень из бедняцких трущоб Колонии Агриппина, поклонился и исчез за дверью.
Вернулся он очень скоро и громко доложил:
– Луминий Гавстальд, милес грегариус из второй когорты, ожидает в атриуме, господин!
– Ожидает? – Рысь хмыкнул. – Так пусть войдет!
Вошедший хавк, в пластинчатой лорике сегментата и шлеме, приложил сжатый кулак к левой стороне груди:
– Я только что вернулся, господин легат.
– Докладывай! Ну, что ты стоишь? Здесь все свои.
– Я знаю тебя, мой легат, – легионер чуть склонил голову, – и знаю госпожу Венту. А вот этого человека, – он кивнул на Илмара, – что-то совсем не припомню.
– Вот так, – захохотал алеман. – Зато я много о тебе слыхал, славный Гавстальд, правда, это было еще в Нижней Германии. В корчме хромого Теодульфа до сих пор рассказывают, как ты – в одиночку и без оружия – победил медведя-людоеда.
– Скорее перехитрил, – польщенно улыбнулся воин. – Так будет вернее.
– Этот человек, – Юний кивнул на Илмара, – с сегодняшнего дня назначается префектом по чрезвычайным ситуациям. И я намерен перевести тебя, Гавстальд, под его начало. Еще среди легионеров есть охотники-звероловы?
Хавк задумался, взъерошив косматую бороду. Все ж таки, несмотря на бороду, видно было, что Луминий Гавстальд еще довольно молод, вряд ли старше двадцати пяти. Правда, силен, статен, осанист.
– Да, найдутся, – наконец произнес он. – Некоторых я знаю.
– Вот и отлично, – заключил Рысь. – Теперь докладывай о том пастушонке.
Гавстальд доложил основательно. О том, как тайно прокрался за пастухом и сопровождающим его воином, проводившим мальца почти до самой поскотины, о том, как, таясь за деревьями, следовал за стадом и пастухом почти до самого селенья, а дальше не пошел – собаки.
– И большое селение?
– По местным меркам – большое, – воин кивнул. – Дворов с полдесятка, деревянные, срубы с соломенными крышами, имеется и частокол, но, так себе, хиленький…
– Хиленький?
– Не от людей, от зверья больше. Рядом – несколько неукрепленных селищ, в два, много – три – двора. Похоже, все этого же племени.
– Ясно. Значит, не соврал пастушонок. Еще что видел?
Гавстальд пригладил бороду:
– Рядом, в лесу – еще одно селенье, но какое-то очень странное.
– Вот как?! – сразу же насторожился Юний. – Почему странное?
– Маленькие такие домики. – Хавк показал руками.
– А, понятно, – Рысь улыбнулся. – Это жилища не для живых, а для мертвых, вернее, для их праха.
– Я так и подумал, – согласился Гавстальд.
– Тебя никто не заметил? – поинтересовалась Вента.
Воин самодовольно усмехнулся:
– Думаю, что нет. Я ведь охотник, да и не подходил слишком близко.
– Там тоже могли найтись охотники или тайная стража.
Хавк лишь хохотнул в ответ.
Отпустив воина, Юний, оказывая почет, самолично проводил Илмара в гостевые покои, после чего поднялся на второй этаж, в опочивальню, где его уже с нетерпением дожидалась Вента.
– Любимый… – сбрасывая тунику, прошептала девушка, и Рысь, упав на широкое ложе, словно бы провалился куда-то. Не было вокруг ничего – ни бревенчатых стен с развешанным на них оружием, ни изредка лающих во дворе собак, ни переклички стражей. Все ушло, остались лишь поцелуи да жаркое переплетение нагих молодых тел.