- Может быть, ты объяснишь наконец в чем дело? - рассердился он.

- Что ты к нам привязался?

- К нам?

- Ко мне и Джессике. Ты что, не понимаешь, что мы вовсе не такие, как ты себе представляешь?

- Ты это о чем?

- Сам прекрасно знаешь!

- Не знаю!

- Послушайте, что вам от меня надо, мистер Уилкинз?

- Я хотел встретиться с вами и поговорить, мисс Уэйкфилд. Мне нужно вам кое-что сказать.

- Вот как?

- Я... ну, я просто хотел сказать, что кое в чем был не прав.

Элизабет вдруг поймала себя на том, что внимательно его слушает. "Если бы эта история с Джессикой имела какое-то объяснение, - думала она с надеждой. Даже если он просто признает, что виноват, будет уже легче".

- В чем, Тодд? Я слушаю тебя, - сказала она, и голос ее потеплел.

- Ну, знаешь... Я хотел сказать, что... человеку свойственно ошибаться. Я это знаю. Он совершает поступок, не отдавая себе отчета. А потом ему стыдно. И нельзя корить его за это всю жизнь! Это несправедливо.

Да, подумала Элизабет, конечно, несправедливо.

Если Тодд попросит прощения за то, как он вел себя с Джессикой, в их отношениях это ничего не изменит. Но, по крайней мере, она перестанет его ненавидеть.

- Прости меня, Лиз, что я вел себя так глупо.

- Да уж, Тодд, ты меня удивил. Ты представить себе не можешь - я была просто в шоке.

- А как бы ты вела себя на моем месте, Лиз? Сейчас я уже поостыл, но сколько мне пришлось передумать, пока я решил простить тебя.

У Элизабет перед глазами все поплыло, она не могла понять, что такое он говорит.

- Простить меня?

- Да, Лиз, я тебя прощаю, - заторопился Тодд. - Прощаю при условии, что ты дашь слово не видеться больше с этой скотиной.

- С какой скотиной?

- Ты прекрасно понимаешь, Лиз, о ком я говорю - о Рике Эндовере.

- Ты все еще этому веришь?

- Это все знают.

- Разве Джессика не говорила с тобой?

- Говорила. Да, на такую сестру можно положиться, Лиз. Она ведь хотела взять твою вину на себя. Очень благородно с ее стороны, но я хочу, чтобы ты знала - ей не надо этого делать. Ты совершила ошибку, но знаешь, как говорят: что было, то было и былым поросло. Я постараюсь все забыть.

- Ты... забыть... - Элизабет казалось, что она сейчас лопнет от злости. Ладно, Тодд, я тоже кое-что забуду.

- Что-что?

- Мне твое одолжение не нужно!

- Элизабет, но я не хочу с тобой ссориться. Зачем ты подливаешь масло в огонь?

- Ну это уж слишком!

- Знаешь, Лиз, давай встретимся сегодня и все спокойно обсудим.

- Встретимся? Ты просто нахал! Это после того, что ты сделал! Тодд, запомни раз и навсегда. Я не хочу тебя видеть!

Элизабет швырнула трубку и проплакала целый час. Но, по крайней мере, теперь все кончено. Кончено навсегда.

15

Здание суда стоит в центре, на главной площади Ласковой Долины. Оно построено в колониальном стиле: длинное, невысокое и очень красивое. Элизабет даже слегка оробела, войдя в него. Привратник направил ее в комнату для представителей прессы.

- А что, у журналистов есть в суде свое помещение? - спросила она у служащего за стойкой "Справки".

- Да, милая барышня. Прямо по коридору, третья дверь направо.

Элизабет неуверенно подошла к двери и, приоткрыв ее, заглянула внутрь. Вдоль стен стояли большие письменные столы, заваленные газетами и всякими документами. Там было несколько репортеров. "Может, когда-нибудь и я буду работать здесь", - подумала Элизабет.

Мистер Коллинз посоветовал ей найти Эрика Гарнета, репортера "Новостей Ласковой Долины".

- Здравствуйте, мистер Гарнет, - робко сказала Элизабет.

- А это, надо полагать, "золотое перо" школы Ласковой Долины? - улыбнулся Эрик Гарнет.

Элизабет покраснела и тоже улыбнулась:

- Ну, не совсем так.

- Чем могу служить?

- Я буду писать о школьном футбольном поле.

- О чем, о чем?

Элизабет почувствовала, что опять краснеет:

- Я хотела сказать, о деле "Фаулер против школьного городского совета".

Мистер Гарнет объяснил, куда идти, и пожелал удачи.

Войдя в зал заседаний на втором этаже, Элизабет заметила на местах для зрителей тренера Шульца и директора мистера Купера. Судья Роберт Дейли, суровый и величественный, облаченный в черную мантию, уже восседал на своем месте.

Джорж Фаулер тоже был там, сидел за отдельным столом, окруженный адвокатами в темных костюмах. Вид у него был злой и решительный. Недалеко от судейского стола стоял еще один стол, за ним сидели ее отец и Марианна Уэст.

Увидев Марианну, Элизабет внутренне закипела. Папа так внимателен к ней, наклонился и шепчет ей на ухо, наверное, что-то ласковое. Если бы мама увидела, у нее бы разорвалось сердце!

За третьим столом сидели Генри Уилсон Пэтмен и еще два адвоката. Столько адвокатов, что, пожалуй, хватило бы защищать всех граждан Калифорнии без исключения!

- Готовы ли обе стороны к слушанию дела? - спросил судья, отрывая глаза от стопки документов, которые лежали перед ним.

- Готовы, ваша честь, - звонким голосом ответила Марианна Уэст, прежде чем кто-либо успел открыть рот.

Элизабет готова была испепелить ее взглядом. Это выскочка Марианна Уэст сунулась вперед отца, а ведь это он - совладелец адвокатской фирмы, а не она! Лишь бы обратить на себя внимание!

Но злиться было некогда: один за другим стали выступать адвокаты, пересыпая свою речь судебными терминами, от которых у Элизабет зазвенело в ушах.

Первым встал один из адвокатов Джорджа Фаулера, как и все, в темно-синем костюме, и громоподобным голосом произнес речь. Суть ее сводилась к тому, что футбольное поле должно стать собственностью Фаулеров, поскольку срок аренды школьного совета истек и должным образом продлен не был.

Затем один из адвокатов Генри Пэтмена произнес проникновенную речь о том, что новая фабрика будет загрязнять воздух Ласковой Долины, да еще рядом со школой. И потому дело приобретает широкое общественное звучание.

Элизабет слушала убедительно звучащие доводы той и другой стороны, и надежды ее постепенно таяли. Но ведь еще будет выступать отец. А он прекрасный адвокат. Может, все-таки ему удастся отстоять школьное поле.

Но вместо отца стала готовиться к выступлению Марианна Уэст. Элизабет как громом поразило!