- Где вы взяли эту фотографию? Впрочем, объяснять не нужно. Я так понимаю, что вы почерпнули эти... сведения исключительно из грязной немецкой книжонки?
Тут я, признаться, сблефовал, намекнув ей, что в тайну ее взаимоотношений с Твердохлебовым меня посвятили также некоторые работники морга. Она поморщилась:
- Скоты... Да, Саша был моим другом. Больше чем другом. Если хотите любовником, хотя это слово звучит весьма вульгарно... Словом, он был единственным мужчиной в моей жизни, которого я по-настоящему любила. Это-то вы можете понять?
Теперь уже наступила очередь кивать мне.
- И все-таки, чего вы хотите? Все равно Сашу уже не вернуть...
- Понимаете, Ирина Сергеевна, я не верю, что Твердохлебов покончил с жизнью сам. У меня есть подозрение, что его убили.
Она вздрогнула:
- Ну что ж... Саша влюбился в меня сразу, еще на первом курсе. А я... Я была глупая, взбалмошная, непутевая девчонка. Уже на пятом курсе я вышла за его друга, за Лешку... Это был такой удар для него. Саша очень переживал, хотел даже бросить институт, а потом, назло мне, взял и женился на моей подруге Светке.
- А я думал, что вы сразу вышли замуж за Румянцева...
- Нет, это у меня второй брак. Мой первый муж тоже учился с нами в одной группе. Вот он,- она показала пальцем на белобрысого паренька, который на фотографии держал ее за руку.- Леша был очень умный мальчик, ему предрекали блестящую медицинскую карьеру...
- А почему был?
- Потому что его уже нет в живых. Он умер.
- Извините...
- Ничего страшного,- Румянцева снова потянулась за сигаретой.- Но, по-моему, мы несколько отошли от интересующей вас темы. Вы сказали, что считаете, что Сашу убили? У вас есть какие-то доказательства?
Я, естественно, ничего не стал говорить ей о своих умозаключениях и информации, скинутой мне Резаковым, и попытался перевести наш разговор в несколько иную плоскость.
- Скажите, Ирина Сергеевна, то, что писалось в книге о злодеяниях профессора Ротвангига,- насколько это все правдоподобно? Я имею в виду: ваш муж, он действительно может быть причастен к контрабанде человеческих органов?.. Хотя вы вправе не отвечать на этот вопрос...
- Нет, отчего же,- перебила меня Румянцева.- Я отвечу вам честно: теперь я уже ничего не могу знать наверняка. Сначала, когда я прочитала эту книгу, я подумала, что все это полный бред. Но потом, по реакции мужа... Словом, мне стало казаться, что какая-то доля правды во всем этом может быть. Вы удивлены моей откровенностью?
Я неопределенно пожал плечами, и она продолжила:
- Знаете, сейчас, после смерти Саши, мне уже все равно.
- Я очень благодарен вам, Ирина Сергеевна, за то, что вы со мной столь откровенны. Тогда еще один вопрос: как вы думаете, кто мог быть автором этой самой книги?
На этот раз Румянцева задумалась надолго. Глядя на нее, мне показалось, что она и сама уже не раз задавалась подобным вопросом. Но тут неожиданно у нее на столе зазвонил телефон. Она взяла трубку:
- Слушаю... Это вы?... Да-да, конечно...- (Я отметил, что Ирина Сергеевна была чрезмерно взволнована).- Хорошо... только у меня здесь посетитель. Подождите, мы сейчас закончим разговор...
Она положила трубку, снова потянулась за сигаретой и с явной растерянностью в голосе произнесла:
- Прошу прощения, Георгий Михайлович, но я вынуждена просить вас удалиться. Ко мне сейчас придет очень важный клиент. К тому же,- она посмотрела на часы,- мы, кажется, и так уже чрезмерно превысили нашу с вами первоначальную договоренность.
Мне ничего не оставалось, как распрощаться. Я закрыл за собой дверь кабинета, отметив, что за какие-то полчаса получил возможность наблюдать эту странную женщину в совершенно разных, непохожих друг на друга ипостасях. Она была ранимой, беспомощной, злой, решительной, циничной, кокетливой... Словом, разной. Вот только улыбку напоследок она мне все-таки не подарила.
Да и ладно, как-нибудь обойдусь.
В полутемном коридоре я неожиданно столкнулся с мужчиной, который явно чего-то ожидал здесь. Завидев меня, он стремительно шагнул в сторону, куда рассеянный неоновый свет не попадал совсем, и я лишь на долю секунды успел увидеть его лицо, которое показалось мне знакомым.
Мужчина без стука вошел в кабинет Ирины Сергеевны и закрыл за собою дверь. Видимо, это и был тот самый, напугавший Румянцеву, посетитель, из-за визита которого она столь внезапно прервала нашу задушевную беседу. Я прислушался - звука защелкиваваемого замка не последовало. Любопытство распирало меня, и под надуманным предлогом ("Ох, извините, не у вас ли я случайно оставил свои перчатки?"), я решил вернуться и тихонько открыл дверь. В кабинете никого не было. Дверь в соседнюю комнату была закрыта, и это означало, что данный посетитель, в отличие от меня, под статус супер-VIP, безусловно, подпадал. Я на цыпочках пересек кабинет и прильнул ухом к двери.
"Н-да, дожил, Георгий Михайлович! Седина, блин, в бороду... Ну а бес, соответственно, в табло".
- Я так понимаю, Ирина Сергеевна, после произошедших событий заказ подлежит аннулированию? Но поскольку договором форс-мажор предумотрен не был, я имею право не возвращать полученный аванс... Ну что вы молчите?
После долгой паузы голос мадам Румянцевой решительно произнес:
- Заказ остается в силе.
- Я вас правильно понял?
- Вы меня правильно поняли. Когда? Вы затянули уже на целых два дня.
- Согласитесь, что при сложившихся обстоятельствах спешить было бы неразумно. Впрочем, завтра, я думаю, это будет реально... Вы можете гарантировать, что к трем часам дня клиент будет вести себя согласно оговоренного распорядка?
- Да. Я постараюсь. А вы подготовили все необходимое?
- Об этом можете не беспокоиться. Что касается вашего алиби, то у вас будет две минуты. Пожалуйста, заранее продумайте причину своего возвращения. Не суетитесь, но и особо не медлите. Две минуты я вам гарантирую твердо.
- Вы уверены в результате?
- Уверен. И вы сами сможете в этом убедиться. Завтра мы с вами опровергнем тезис о том, что люди не летают. Еще как летают. Да и "мерседесы" тоже. Причем очень высоко. Хотя недолго.
- Перестаньте, это не смешно.
- Полностью согласен с вами, Ирина Сергеевна, какой уж тут смех...