- Даже стекла в окнах задребезжали,- сказал он.- Я спустился к машине сразу же, но парень внутри был уже изжарен.

Наш источник в ФБР подтвердил: хоть Бейли и был спецагентом Отдела Технологических Преступлений, во время катастрофы он не находился при исполнении служебных обязанностей.

Местная полиция исключает возможность того, что причиной аварии послужила поломка машины.

- Я считаю, он просто проглядел поворот,- говорит сержант Джордж Тернер из Каюносского Полицейского Управления. После прошлого типа, который упал с того обрыва, мы там поставили стальное ограждение и предупреждающие знаки. По-моему, этот просто уснул за рулем.

Но в памяти своей жены Шерон и 4-х летнего сына Дэймона Бейли навсегда останется живым.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

The Arena [Арена.]

Вихрь истеричных каких-то, немыслимых цветов ослеплял, оставляя за собой пурпурную дымку на внезапно-резком черном фоне. Что-то загудело; громче, еще громче - так, что заломило зубы. Затем - вдруг стало до жути тихо,- и Бейли обнаружил, что медленно-медленно, точно под водой, поворачивается головой вниз. Во рту стояла нестерпимая горечь; он чувствовал слабость, головокружение и гулкий стук в висках, точно с похмелья. Происходило явно что-то нехорошее, и он хотел было закричать, однако губы точно склеили; он не мог вздохнуть...

Бейли лежал на спине, закрыв глаза. Мягкий бриз поглаживал его лицо; солнце приятно грело. Он застонал и перекатился набок. Господи, подумал он, приснится же такое...

Открыв глаза, он увидел, что лежит на плоской, белой бетонной плите, а вверху - ясное голубое небо. От яркого света он сощурился. Лежал он в центре какой-то циклопических размеров круглой площади, обнесенной по периметру высокой стеной. И тут он вспомнил все.

Его охватил ужас. Он поспешно стал на колени и окинул окрестности быстрым взглядом. Последние мгновения на операционном столе вспомнились вдруг во всех подробностях и красках; он точно услыхал отголоски последнего своего крика о помощи. Что за ерунда; где же это он?

Он опустился на четвереньки и ощупал под ладонями бетон шершавый, твердый, нагретый солнцем. Он провел по нему ладонями - и почувствовал, как мелкие песчинки впиваются в кожу. Он шлепнул по бетону ладонью - и кожу засаднило от удара.

Он снова поднялся на колени, прикрыл на мгновение глаза, заткнул уши пальцами, глубоко вдохнул, и услышал, как воздух врывается в легкие, как глуховато стучит сердце...

Он встал на ноги и осмотрел свое тело. Одежда на нем была та самая, в которой он поехал к Готтбауму - белая рубашка, коричневые штаны и сандалии. Часы и обручальное кольцо тоже были при нем. Он поднял руки к глазам и внимательно осмотрел их. Мелкие песчинки, впились в кожу... Он отряхнул ладони песчинки посыпались наземь.

Что же - эксперимент не удался? Готтбаум со товарищи был помещен под арест, прежде чем успел провести сканирование? А его, Бейли, каким-то образом оживили?

Он медленно, стараясь действовать методично, не терять контроля над собой, повернулся. Во все стороны от него расходилась бетонная площадь, ровная и однообразная. Он крикнул - крик громко прозвучал в собственных его ушах, слабым эхом отразившись от стены по периметру площади. Он топнул ногой; раздался хлопок сандалии, а пятку кольнуло больно от удара о бетон.

Одежда до зуда раздражала кожу. Ветер был холоднее, чем показалось вначале. К тому же он только теперь понял, что голоден.

Он пошел, стараясь держать курс прямо через площадь. Через несколько минут он остановился и оглянулся. Стена позади несколько отдалилась, а впереди - слегка приблизилась.

Он пошел вперед. Жесткий ветер, пронизывал тонкую рубашку, вызывал неприятную дрожь. Сосущая пустота в желудке превратилась в настойчивую тянущую боль. Он почувствовал, что все больше и больше слабеет. Сколько же времени он пробыл без сознания? Несколько дней? Несколько лет? Он потрогал челюсть подбородок был дочиста выбрит. Как же это? Под конец у него должна была отрасти двухдневная щетина. Разве что кто-то побрил его, пока он был без сознания, или же...

Но вот опять - этот дикий, мрачный вой. Вдали показалось маленькое черное пятнышко, растущее по мере приближения. Зверь какой-то... Может, собака?

Бейли решил, что ждать на месте и выяснять, насколько эта тварь дружелюбна, не стоит. Он побежал. Инстинктивно.

Ремешки сандалий при каждом шаге больно врезались в кожу. Легкие болели. В глазах все плыло. Он оглянулся, и увидел, что тварь догоняет - громадный черный зверь, пасть полуоткрыта... Зверь снова завыл; гулкое эхо отразилось от стен.

Когда он добежал до стены, зверь был уже меньше, чем в 20 футах. Таких Бейли еще не видел: почти с него величиной, в густой черной шерсти, нечто среднее между волком и медведем.

Стена впереди была ровной, белой, высокой и гладкой взобраться невозможно, однако в ней через равные промежутки были проделаны арки. Вбежав под ближайшую, он обнаружил лестницу, ведущую прямо вперед, и поскакал вверх, прыгая через 2 ступени. Он был так истощен, что ноги буквально подгибались под тяжестью тела. Достигнув площадки, он замешкался - в каменной стене прямо перед ним была белая, дверь.

Он дернул ручку. Дверь отворилась, и он едва не упал внутрь, захлопнув дверь прямо перед носом животного.

За дверью оказалась маленькое квадратное помещение, освещенное одинокой флуоресцентной панелью. У стены стояла узкая кровать, кроме нее в комнате были: раковина, плита и холодильник. Все было белым - и стены, и потолок, и постель, и кухонное оборудование.

Бейли рухнул на кровать, хватая ртом воздух, и лежал, пока биение пульса не успокоилось до нормы. Комната успокаивала. Кухонное оборудование явно было взято из какого-нибудь захудалого пригородного дома. Флуоресцентная панель напоминала такую же в его кабинете. Все было не на месте, но очень знакомо.

Еще через минуту он сел, затем встал. Грудь его болела, голова кружилась, однако он чувствовал настоятельную потребность выяснить, где он находится. К тому же он был отчаянно голоден. Подойдя к холодильнику, он распахнул дверцу.

Внутри, на верхней полке, лежал огромный, круглый шоколадный торт.

Торт располагался на круглом белом блюде. Подсунув под блюдо руки, Бейли поднял его и отнес на кухонный стол у раковины. Поискав глазами ящик либо полку, где могли ы лежать тарелки и столовые принадлежности, он ничего подходящего не нашел. Ради пробы он тронул пальцем глазурь, отколупнул капельку и поднес ко рту.

Голова его кружилась, рот наполнился слюной, точно он множество дней провел без пищи. Он сомкнул губы вокруг пальца, втянул глазурь в рот - и тут же закашлялся.

На вкус глазурь была отвратительна, словно гнилое мясо или тухлый сыр. Привкус тут же наполнил рот, заставив желудок сжаться в рвотной спазме.

Он судорожно отвернул кран. Вода устремилась в раковину. Набрав немного в пригоршню, он хлебнул, надеясь смыть мерзкий привкус.

Вода обожгла рот, точно кислота. Какие-то капли все-таки попали внутрь, и он почувствовал, что его словно разъедает изнутри. Закричав, он схватился обеими руками за горло и шарахнулся от раковины.

Он снова упал на кровать, комната завертелась перед глазами, свет померк.

Maphis

Очнулся он на большущей, широченной кровати. Льняные простыни холодили кожу. Голова глубоко утопала в мягкой подушке.

Бейли застонал и опасливо огляделся, ожидая, что снова окажется в белой комнате. Но вместо белых стен - странная мебель, обои цвета "бордо", прекрасный старый круглый стол у стены, книги в кожаных переплетах за стеклянными дверцами шкафов, окна в обрамлении красных бархатных занавесей...

Он попробовал сглотнуть, в страхе, что горло его до сих пор болит, однако все было в порядке. Он больше не чувствовал ни изнеможения, ни голода, ни холода, ни страха?

- Что за дьявольщина тут творится? - спросил он вслух - просто так, чтобы услышать собственный голос.

(- Вы в вашем новом доме).