Впрочем, уже 28 марта Политбюро признает, что агрессивные планы германского империализма распространяются на всю Европу, а 1 мая дает прогноз дальнейшего развития событий: "На Западе подготовляется новая война держав против германского милитаризма. В Азии неминуемым становится столкновение между Японией, США и Великобританией... Советский Союз примет участие в этих конфликтах лишь в той мере, которая позволит ему оказаться решающим фактором в смысле превращения мировой войны в мировую революцию"[81].

17 мая Политбюро вновь возвращается к стратегическому анализу ситуации. По его мнению, заключение советско-французского пакта ставит судьбы Европы в зависимость от взаимоотношений Франции, СССР и Великобритании. "Германией игра может считаться окончательно проигранной", она должна начать отступление или проводить свою прежнюю политику, которая неизбежно приведет ее к войне на три фронта. Чтобы исключить подобное развитие событий, Политбюро полагает целесообразным рассмотреть вопрос о превентивной войне СССР, Франции и Великобритании против Германии. Почти неминуемая война в Европе против Германии, делает прогноз Политбюро, неизбежно приведет к ее поражению и новому территориальному разделу. В его основе будет распад Германии на Северную и Южную, разгром Польши, включение Польши и прибалтийских государств в сферу непосредственного влияния СССР, создание нового демократического государства. Ядром последнего станет Чехословакия. Оно будет буфером между капиталистическим Западом и коммунистическим Востоком. В то же время неизбежно расширение британского влияния в Азии как компенсация за укрепление позиций СССР на Западе.

Но уже 2 июня 1935 г. Политбюро несколько иначе смотрит на современный ход мировой истории. По его мнению, возникающая вероятность крупных вооруженных конфликтов в Европе, Азии и Африке, локализовать которые становится невозможно, показывает, что СССР вряд ли "удастся избежать участия в новой мировой войне, которая все более и более становится неизбежной в связи с развитием экспансионистских аппетитов германского и японского милитаризма"[82]. Спустя две недели Политбюро, вновь признавая реальной угрозу мировой войны как результата межимпериалистических противоречий и ее решающее воздействие на конечную победу мировой революции, тем не менее намечает новую стратегию действий. Каждый конфликт, констатирует высший орган партии, угрожает прежде всего государственному единству СССР, а потому советская дипломатия должна сосредоточить свои усилия на предупреждении любых вооруженных столкновений в мире. В соответствии с этим 30 июля Политбюро ставит задачу отказа от тактики обострения противоречий между империалистическими державами. Однако 2 августа Политбюро вынуждено констатировать, что уже в ближайшие месяцы вспыхнет "новая всемирная война", поскольку итало-абиссинский конфликт перекинется в Европу, где неизбежно столкновение советско-французской коалиции с Германией.

В русле очерченных стратегических установок Политбюро решало и тактические вопросы. Важнейшим из них являлся вопрос о создании системы коллективной безопасности. Уже 4 января 1935 г. Политбюро признает, что восточно-европейский гарантийный пакт становится для СССР вопросом первостепенной важности, хотя бы в форме договоров между СССР, Францией и Малой Антантой (Чехословакия, Румыния, Югославия). 20 февраля Политбюро провозглашает курс на участие СССР в "любой комбинации гарантийных пактов". 8 апреля, как бы в развитие этого общего тезиса, Политбюро рекомендует руководству советской дипломатии усилить деятельность по включению в систему восточноевропейского гарантийного пакта прибалтийских государств, Германии и Польши. "Тот факт, -- решает оно, -- что Германии и Польше будет предоставлено формальное право примкнуть к блоку и тем лишить последний характера коалиции, является чрезвычайно благоприятным с точки зрения общего направления советской внешней политики, неуклонно стремящейся сохранить для себя в будущем возможность новой "перетасовки карт" в случае коренного изменения внешнеполитической линии Германии"[83].

На следующий день Политбюро ставит перед НКИД новую задачу: включить Италию "в систему гарантийных пактов, касающихся обеспечения безопасности в Восточной Европе". 24 апреля 1935 г. Политбюро рекомендует предпринять усилия, направленные на включение СССР в систему гарантийных антигерманских и антияпонских пактов, и одновременно -- "искать путей к прямому соглашению с Германией и Японией, чтобы направить их экспансию по линии столкновения с державами, непосредственно с Советским Союзом не связанными обязательством взаимной поддержки"[84]. Через три дня Политбюро дает новую установку, полагая необходимым сосредоточиться на заключении пакта безопасности и взаимной поддержки с Францией и Чехословакией, организации "Черноморского пакта безопасности и взаимопомощи и слиянии его со Средиземноморским и прочими аналогичными как уже заключенными, так и еще планируемыми соглашениями".

6 мая 1935 г. Политбюро пришло к выводу о том, что развитие мировой политики "окончательно пошло по пути создания коллективной системы безопасности и взаимной поддержки, обеспечивающей Советскому Союзу неприкосновенность его западной границы"[85]. 11 мая орган высшего партийного руководства дает указание НКИД придерживаться тактики "ставки на мир" как части советской стратегии создания системы международной безопасности, осуществление которой немыслимо без поддержки Великобритании и США. "Указанное обстоятельство, -- полагает Политбюро, -- диктует советской дипломатии необходимость чрезвычайной осторожности в преследовании своих целей, чтобы не поставить СССР в положение державы, подготовляющей на почве создания военных союзов и коалиций вооруженный конфликт, отвечающий либо интернационалистическим тенденциям, либо тайным замыслам Коминтерна, составляющим истинную сущность [политики] советского правительства"[86].

Много внимания в "постановлениях" уделено двусторонним отношениям СССР с другими государствами мира. Едва ли не на первом плане среди них находится Германия. 3 января 1935 г. Политбюро поручило Особому отделу НКИД "предпринять достаточно искусные шаги для вызова открытого конфликта между имперским и партийным руководством внешней политики Германии", а спустя пять дней пришло к выводу о том, что гитлеровский режим полностью изжил себя и подлинным хозяином в Германии является рейхсвер, высшее командование которого "не склонно следовать комбинациям Розенберга". 2 апреля 1935 г. Политбюро признало, что германский милитаризм принимает "такие формы, которые делают фактически невозможным соглашение не только между Берлином и Парижем, но и вынуждают Рим и даже Лондон искать путей реального обеспечения мира и безопасности в Европе"[87]. "Постановление" от 22 мая формулирует отношение Политбюро к произнесенной в тот же день речи Гитлера в рейхстаге и трактует ее как попытку "вернуть европейскую политическую обстановку к желательному Берлину исходному положению: сговор с Великобританией и Францией, относительная свобода действий для Германии в дунайском бассейне, свободные руки в отношении Восточной Европы". При этом отмечается, что маневр Гитлера имеет известные шансы на успех. Постановление от 3 июня анализирует ближайшие задачи внешней политики Германии: раздел Чехословакии между Польшей, Германией, Венгрией, соглашение Германии с Италией по австрийскому вопросу, захват Мемельской области как плацдарма для нападения на СССР.

"Постановления" Политбюро нацеливают на укрепление контактов с Великобританией, Францией и США в качестве противовеса германской угрозе СССР. 21 января 1935 г. Политбюро поручает Особому отделу НКИД в срочном порядке провести обработку общественного мнения в Великобритании и ее доминионах слухами об угрозе британским колониям со стороны Германии и Японии, существовании тайного японо-германского союза и т.д. 17 марта того же года Политбюро констатирует, что Великобритания опасается вооруженного конфликта в Европе в связи с возможным после него социальным взрывом в большинстве европейских государств и восстаниями в британских колониях. 26 марта Политбюро принимает решение во что бы то ни стало достигнуть соглашения с Лондоном по всем основным спорным вопросам. 8 апреля оно соглашается с тем, что Великобритания "стремится к скорейшему умиротворению Европы, исходя прежде всего из сознания острой необходимости сосредоточить всю свою энергию на защите британских позиций в Азии и в тихоокеанском бассейне"[88]. 3 мая Политбюро констатирует, что теперь лишь Великобритания может помешать полному "окружению и внешнеполитической изоляции Германии". Но британское общественное мнение все более активно высказывается против германской мощи, рабочая партия Великобритании заявляет о своей поддержке принципа коллективной взаимопомощи государств против любой нападающей державы. 19 июня 1935 г. Политбюро дает оценку подписанному морскому соглашению между Германией и Великобританией. В постановлении отмечается, что соглашение представляет серьезную угрозу позициям СССР в Балтийском море. Однако, по мнению Политбюро, "пока нет никаких серьезных оснований предполагать, что британская политика действительно совершает поворот в сторону поддержки национал-социалистической Германии"[89]. 24 сентября того же года Политбюро рассмотрело полученную нелегальным путем информацию о том, что правительство Великобритании признает главным и наиболее опасным врагом Германию и что оно готово самым решительным образом противодействовать планам германской экспансии на Восток. 22 ноября Политбюро вновь подтверждает курс на сближение с Великобританией по всем вопросам.