- Но пойми, что этой силы нет, - нетерпеливо перебил он ее восторженный бред.
- Неправда, она есть, - вскричала она с еще большим увлечением. Есть она. Ты только не хочешь отвыкнуть от дурных привычек. Ты такой способный, умный и добрый. Душа у тебя отличная, отзывчивая, я помню, сколько раз при мне ты помогал бедным. Если бы ты захотел только, то мог бы встать во главе какого угодно общества, не только у нас. А ты возишься Бог тебя знает с какой дрянью. Например, Шмель. Вчера ведь уличили его, что он подчищает отчеты. Конечно - так нельзя.
Она подошла к нему и взяла его обеими руками за голову.
- Ну, смотри на меня, ведь я любя тебя говорю... Неужели нельзя заняться делом серьезно, без легкомыслия... Вспомни, как мы сошлись с тобой, что говорили, на что надеялись! Как мы могли бы быть счастливы! Ведь у нее одна идея, одно общее дело, будем работать вместе в одну сторону. Если опять выберут, надо бросить прошлое легкомыслие, глядеть на жизнь серьезнее и тогда ты увидишь, что больше этого не случится, все будут уважать, любить тебя, как я люблю...
Он смотрел на нее, но уже скучающим взглядом.
Она этого не заметила.
В передней послышался звонок.
- Вот верно и она... - сказала Надежда Александровна, быстро отскочила от него и поправясь еще раз у зеркала, пошла в залу навстречу приехавшей Дюшар.
Это приехала она и входила уже в залу под густой черной вуалью.
XVI. У актрисы
- Bonjoir, madame, - подала Нина Николаевна руку Крюковской, вошла в гостиную по ее приглашению и откинула вуаль.
- Ах! Вы, монсеньор, здесь? - увидела она Бежецкого. - Я думала, что я буду одна. Я так просила.
Владимир Николаевич молча поздоровался с нею.
Надежда Александровна не дала ему времени заговорить и усадила гостью.
- Я вам за Владимира Николаевича отвечу, - начала она с принужденным смехом, - вы, Нина Николаевна, вероятно, знаете, что случилось вчера. В "обществе" вышел скандал из-за Шмеля. Владимир Николаевич просил меня пригласить вас сюда приехать, боясь лишних разговоров, чтобы не сделать этим вам неудовольствие. Вы простите меня, если я осмелилась исполнить эту просьбу Владимира Николаевича и попросила вас сюда. Он так был расстроен, что я решилась, по дружбе к нему, исполнить его просьбу, даже не будучи с вами знакома. Вопрос в том, что вчера все "общество" ополчилось на Владимира Николаевича и во главе его Коган.
- Я вчера же это слышала и жалела очень, что не знала раньше. Тогда-то можно было это предупредить. Может быть, ничего бы и не случилось, - с расстановкой проговорила Нина Николаевна. - Но мне ужасно странно, что я у вас по поводу этого, - с улыбкой добавила она.
- Я всегда слышала о вас, - перебила ее Надежда Александровна, - как об очень развитой и гуманной женщине, и Владимир Николаевич также всегда говорил о вас с восторгом.
Дюшар потупилась.
- И еще говорил... Я скажу все, Владимир Николаевич? - обратилась к нему Крюковская.
Тот покорно наклонил голову.
- Говорил, что он считает за честь, что вы к нему всегда так дружески были расположены, что и теперь, он убежден, не откажетесь помочь ему подавить интригу Когана и Величковского. Он этого, скажу как член общества и актриса, вполне заслуживает.
- Если только я могу что-нибудь сделать, то сделаю с удовольствием, жеманно ответила Нина Николаевна, - я всегда ценила заслуги Владимира Николаевича перед "обществом" - вот откуда наше хорошее знакомство, надеюсь, мадам, что это останется между нами.
- О! Вы в этом можете быть уверены вполне, Нина Николаевна... Если Владимир Николаевич доверил мне, то, вероятно, убежден, что отсюда это никогда не выйдет. Я многим обязана ему, а потому очень рада ему услужить, но перейдем к делу. Нужно взять господина Когана за бока, и это сделать можете только вы, Нина Николаевна. Он член в вашем благотворительном Обществе и, как я знаю, очень этим гордится и дорожит. Недавно я с ним каталась, - смеясь прибавила она, - он мне хвастался, что через вас и ваше общество получит скоро отличие и будет настоящим кавалером. Если что можно сделать для Владимира Николаевича, то через него. А затем вы меня извините, Нина Николаевна, ко мне неожиданно сейчас приехала одна моя старинная приятельница, которую я давно не видала, и мне нужно кое о чем распорядиться... Я распоряжусь и сейчас же вернусь. Pardon, - встала Крюковская...
- Ах! Пожалуйста, не стесняйтесь, только прошу вас, чтобы ваша приятельница на знала, что я здесь. Пожалуйста, чтобы это не разнеслось...
Надежда Александровна ушла.
- Как мне странно, - презрительно огляделась Дюшар, - я здесь... я... у актрисы. Но это, мой дорогой, только для вас. Надеюсь, нас никто здесь не подслушивает? - обратилась она к Бежецкому.
- Никто!.. Merci, что приехали сюда... - взял он ее руку и поцеловал. - Вы этим доказали, что действительно я могу относиться к вам, как у другу. У меня большая неприятность, un grand desagrement. Я просто не знаю, что делать? Помогите мне как-нибудь побороть моих врагов. Я только на вас и могу надеяться. У меня нет другой поддержки.
- Так только это нужно... Давно бы сказали... С этим народом я скоро справлюсь. Во-первых, если Коган ваш враг, так завтра же может быть вашим другом, - засмеялась она. - Он у меня теперь в руках... Entre nous soit dit, от меня зависит представить его к тому украшению, которого он с таким нетерпением жаждет.
Она сделала жест около шеи.
- Я председательница общества, стоит мне ему только слово сказать, и он все что угодно сделает. Я сейчас же за ним пошлю, он сам будет ездить к вам просить и устраивать, но...
Она остановилась и пристально посмотрела на него.
- Что это значит, что вы здесь у этой... мадам Крюковской, у актрисы... Fi donc! Это не наше общество. Я ужасно боюсь, - добавила она, понижая голос и оглядываясь, - она разболтает, будет хвастать, что я к ней приезжала, так неприятно, si desagreable!
- Нет, quelle idee, об этом не беспокойтесь, - поспешил уверить он ее. - Я боялся вас к себе просить, тотчас после вчерашней истории. И к вам тоже ехать - скорее бы разнеслось. Вы будьте покойны, отсюда не выйдет c'est plus convenable... Я понимаю вашу жертву и ценю. Вы для меня сюда приехали. С вашей стороны, это в самом деле подвиг. Merci за это... merci.
Он с нежной улыбкой крепко поцеловал ее руку.
Она поцеловала его в лоб и встала.
- Я теперь уеду, неловко долго оставаться. Когана к вам пришлю сегодня же et je lui ferais une petite reprimande, все Бог даст, устроится, как было. Вы завтра вечером ко мне приезжайте кушать чай как ни в чем не бывало. Au revoir! - подала она ему руку, которую он поцеловал, я вас жду завтра. Je serais seulle a la maison.
Она лукаво улыбнулась.
- Кланяйтесь мадам Крюковской! Пожалуйста, только, чтобы никто не знал, что я здесь была.
Владимир Николаевич проводил ее до передней.
- Уехала? - спросила его Надежда Александровна, когда он возвратился в гостиную.
Она была в шляпе, перчатках и с муфтой.
Он утвердительно кивнул головой.
- И обещала сделать все под мой диктант? - рассмеялась она.
- Уехала и все обещала.
- Теперь ты понял, что я сделала? - положила она ему руки на плечи.
- Понял, - поцеловал он ее руку поверх перчатки, - и плут же ты! Сама напортила, сама же и устраивает...
- Да, сама расстроила, сама и устрою. Не могу против тебя чувствовать себя виноватой. Но ты понимаешь, какие это люди? Куда ветер подует. Пешки, неспособные сами думать и передвигаться. Разве можно делать какое-нибудь дело с такими людьми. Все у них основано на личном расчете. Умей только поймать их за этот конец - води на поводе, куда угодно и верти ими, как пешками. И это общество! Разве могут они быть способны создать что-нибудь прочное и полезное? Не доросли еще до этого и долго не дорастут. Божек им нужен, игрушка красивая. Из-за этого они себя продадут, свою совесть, все... Можно ли от них чего-нибудь ждать хорошего?.. Жить-то с ними и то не стоит. Так вот уж... с тобой я связалась и распутаться не могу, а то бросить только стоит... Ну, а теперь прощай.