Два года спустя после отъезда Соловина и Габихта из Берна у Эйнштейна появился друг, с которым он мог обсуждать проблемы теоретической физики. Но это был уже новый период: приехавший в Берн Якоб Иоганн Лауб был направлен известным ученым Вильгельмом Випом, чтобы познакомиться со знаменитым автором теории относительности, после своего реферата об этой теории в семинаре Вина. Беседы Лауба с Эйнштейном привели к появлению совместно написанных статей. Что не изменилось - это простая и сердечная манера Эйнштейна, которого Лауб застал в холодной квартире за попытками растопить печь, а потом в течение нескольких недель ежедневно ожидал его возле патентного бюро, чтобы провожать домой и по дороге беседовать. Лауб запомнил также совместное посещение оперы "Гибель богов" в бернском театре и восторженный шепот Эйнштейна: "Вагнер, да простит меня бог, не в моем вкусе, но как утонченно выражен в этой сцене смерти Зигфрида не сломленный судьбой дух героя!.." [11]
10 Seelig, 125.
11 Ibid., 121.
В это время Эйнштейн встречался с несколькими любителями музыки, даже не догадывавшимися о его научной деятельности. В 1907-1908 гг. он довольно регулярно музицировал в составе квинтета, куда входили, кроме него, юриcг, математик, переплетчик и тюремный надзиратель. Они играли Гайдна, Моцарта и Бетховена.
49
В заключение - несколько слов о семейной жизни Эйнштейна в Берне. В 1904 г. у них родился сын Ганс-Альберт (он впоследствии учился в Цюрихе, в 1937 г. переехал в США и стал крупным гидравликом, профессором Калифорнийского университета). Расходы росли. Эйнштейн не замечал нужды, он даже сказал, когда ему повысили жалованье до 4500 франков: "Что делать с такими большими деньгами?" Милева, напротив, не знала, как свести концы с концами. Но не это нарушало ее покой. Главное заключалось в различии склонностей. Она всегда была рада приходу Соловина или Габихта, но прогулки, обеды вне дома, домашние концерты, большие компании - все это было не по ней. Научные интересы Эйнштейна также становились все более далекими для Милевы. Ее раздражительность усугублялась болезнями суставным туберкулезом, сильной неврастенией и возраставшей с течением времени патологической ревнивой подозрительностью. Постепенно ровный характер и рассеянная доброта Эйнштейна начали раздражать Милеву. Росло отчуждение. Впрочем, оно приняло явные и резкие формы позже, когда Эйнштейн уже давно покинул Берн.
"Надличное"
Чтобы идти в этом мире верным путем, надо жертвовать собой до конца. Назначение человека состоит не в том только, чтобы быть счастливым. Он должен открыть для человечества нечто великое.
Э. Ренан
Подлинная оценка человека состоит в том, в какой степени и в каком смысле он смог добиться освобождения от своего "я".
Эйнштейн
Еще в отрочестве Эйнштейн хотел уйти от чисто личных повседневных интересов. Но он долго не знал, какой именно высокой, выходящей за рамки чисто личных интересов идее нужно посвятить интеллектуальные силы, и погрузился в религиозность. От религии Эйнштейн перешел к активному свободомыслию, к активному служению "надличной", по рациональной, реальной идее. Непосредствепным толчком было, как мы видели, чтение научно-популярных книг. Оно вызвало не только враждебное отношение к религиозной догме, не выдержавшей сопоставления с научной картиной мира. Эйнштейн пришел к социальному протесту и навсегда удалился из круга традиционных взглядов своей среды. Он писал в своей автобиографии, что библейские легенды, падая под ударами науки, опрокинули в его сознании и авторитет государства. Государство, воспитывая молодежь в религиозном духе, обманывает ее. "Это был потрясающий вывод", - говорит Эйнштейн.
"Такие переживания породили недоверие ко всякого рода авторитетам и скептическое отношение к верованиям и убеждениям, жившим в окружавшей меня тогда социальной среде. Этот скептицизм никогда меня уже не оставлял..." [1]
1 Эйнштейн, 4, 260.
51
Эйнштейн не перешел к религиозному и социальному индифферентизму, ведь индифферентизм тоже был одной из традиций среды, с которой он порвал в ранней юности. Отбросив религию, Эйнштейн пришел к идее, которая оказалась стержневой для всей его жизни и всего творчества. Основным, всеподчиняющим стремлением стало стремление к познанию объективного, "внеличного" и "надличного" мира.
"Там, вовне, был этот большой мир, существующий независимо от нас, людей, и стоящий перед нами как огромная вечная загадка, доступная, однако, по крайней мере отчасти, нашему восприятию и нашему разуму. Изучение этого мира манило как освобождение, и я скоро убедился, что многие из тех, кого я научился ценить и уважать, нашли свою внутреннюю свободу и уверенность, отдавшись целиком этому занятию. Мысленный охват в рамках доступных нам возможностей этого внеличного мира представлялся мне, наполовину сознательно, наполовину бессознательно, как высшая цель. Те, кто так думал, будь то мои современники или люди прошлого, вместе с выработанными ими взглядами были моими единственными и неизменными друзьями. Дорога к этому раю была не так удобна и завлекательна, как дорога к религиозному раю, но она оказалась надежной, и я никогда не жалел, что по ней пошел" [2].
2 Эйнштейн, 4, 240.
Идея объективности мира - глубокая и фундаментальная основа мировоззрения Эйнштейна - была связана с юношескими поисками "надличного" и имела некоторый эмоциональный и моральный аспект. Когда впоследствии Эйнштейн столкнулся с представлением о мире как комплексе ощущений элементов субъективного опыта, он отнесся резко отрицательно к такому представлению. Здесь сказалось не только стихийное убеждение каждого естествоиспытателя в реальности мира, - такого убеждения, как показывает история науки, недостаточно для рационального сознательного выбора философских позиций. У Эйнштейна уже в юности "большой мир, существующий независимо от нас, людей", был объектом изучения, выводящего человека за пределы его ощущений и мыслей. Концепция мира как упорядоченной системы ощущений не могла не быть чуждой Эйнштейну. Соответственно ему было чуждо представление о возможности априорно-логического познания мира. В конце концов из такой позиции вырастала позитивная физическая идея: нужно найти величины, которые остаются неизменными при любых системах описания, применяемых при изучении законов природы.
52
В приведенном отрывке из автобиографии Эйнштейна указаны истоки еще одной фундаментальной идеи. Мир как "огромная вечная загадка" не совпадает ни с нашими ощущениями, ни с логическими конструкциями. Он противостоит им как независимая реальность. Поэтому познание мира - процесс приближения к истине. Антидогматическая тенденция науки связана с признанием независимости ее объекта.
Гносеологические идеи Эйнштейна были четко изложены им после основных физических открытий. Но они не были выводом из уже сделанных шагов. Теория относительности вышла за пределы того, что можно было сделать в физике на основе чисто стихийного убеждения в единстве и познаваемости мира. Это убеждение приобретало у Эйнштейна все более последовательный и осознанный характер уже в юности. Меньше всего здесь можно говорить о "влиянии" в смысле заимствования исходных идей из философской и естественнонаучной литературы, прочитанной Эйнштейном в Мюнхене, Цюрихе и Берне. Он уже в юности не был учеником, и его взгляды не укладывались в рамки какой-либо школьной философии.
Пожалуй, только со Спинозой Эйнштейна связывало ощущение какой-то конгениальности. Вообще же в арсенал идей, действительно работавших при создании теории относительности, понятия и термины, почерпнутые из книг, входили преображенными, часто изменившими основной смысл. Они еще более оттачивались в процессе применения к физическим проблемам, при разработке новых физических теорий.
При этом, разумеется, исчезали сравнительно кратковременные увлечения, исчезали противоречия, характерные для первоначального развития философских взглядов.
В своей автобиографии 1949 г. Эйнштейн говорит, что сделанный в ней схематический рисунок не передает сложности и даже хаотичности хода духовного развития. Ретроспективно это развитие выглядит органическим, но в действительности оно напоминало беспорядочную смену изображений в калейдоскопе. Эйнштейна интересовала единая схема, охватывающая законы бытия в целом.