- Это уже не твоя забота, брат, - отвечал Пресвитер с какой-то ласковой угрозой. - Можешь мне поверить - все продумано. Все - до последней мелочи!

- А... - начал было, но сразу осекся тот же голос.

- Что еще? - переспросил Дилон с увеличивающейся долей угрозы.

- Да нет, ничего. Просто я подумал: чтобы приготовить расплав, уйдет не меньше часа. Он за это время не пробьется? Ну, дверь толстая - так через потолок... Найдет, чего доброго, лаз где-нибудь под печью...

Дилон усмехнулся:

- На этот счет можешь не волноваться. Мы с Морсом и Кевином, установили печь на нагрев уже давно. Задолго до того, как вас, умников, уговаривать начали...

По рядам сидящих прошел короткий смешок, выражавший скорее восхищение, чем что-либо иное.

Внезапно еще один из сидящих робко поднял руку, словно школьник на уроке.

- В чем дело? - Дилон всмотрелся. Лицо у того было измазано сажей, видно, еще не отмылся после пожара. Поэтому Пресвитер опознал его только по необычной, гражданского вида, кепке. Это был Дуглас Уинтерборн, самый младший из заключенных. Он попал в тюрьму непосредственно перед ее расформированием, а попав - сразу же примкнул к исповедующим Веру, так как больше чем кто-либо нуждался в духовной поддержке. Тогда ему было всего семнадцать лет и он выглядел как "мальчик из приличной семьи", по ошибке попавший к уголовникам. Да, в сущности, он и был таким... С тех пор прошли годы, но для старожилов колонии он так и оставался "сынком".

- Так в чем дело, Дуг? - спросил Дилон с едва уловимой теплотой.

- Вот ты говоришь, что у нас будут факелы... - "ты" он говорил Дилону еще с некоторой запинкой, воспринимая его как старшего, - но скажи... скажи, ты уверен, что факел поможет?

Ответа напряженно ждали все. Дуглас явно попал в самое больное место.

- Видишь ли, Уинтерборн... - Дилон словно просмаковал благородно звучащую фамилию. - Говорят, что убиенные на поле брани сразу же предстают перед престолом Господа... Так что тот из нас, кто умрет, держа горящий факел в руке, никогда не увидит полыхания адского огня. А это ведь очень возможно, несмотря даже на Веру, - если вспомнить, какую жизнь мы прожили...

Голос Дилона окреп.

- Во всяком случае, сам себе я не мог бы пожелать лучшего конца... Ну, понял меня, малыш? - Он легонько сдвинул Дугласу козырек кепки с бровей на глаза. - Все мы умрем... Вопрос только в том, как мы покинем этот мир: стоя, как люди, или на коленях, умоляя о пощаде?

Все не отрываясь смотрели на Дилона.

- Нет! Мой Бог - Бог молитвы, а не мольбы! Я никогда не молил никого и ни о чем! Никогда меня никто не щадил, не помогал, не давал ничего бескорыстно... Так что к дьяволу этого зверя! Будем бороться!

- Будем бороться! - хором подхватили все.

В руках у Пресвитера все еще был топор. Но теперь он вновь напомнил Рипли посох епископа...

36

- Ладно! Чего уж... все равно помирать!

Кто сказал это? Рипли не успела рассмотреть... Но кто бы это ни был, он выразил общее мнение.

Дилон и Рипли украдкой следили за Голиком, ожидая с его стороны очередной выходки. И эта выходка действительно последовала, но была она все-таки неожиданна. Во всяком случае, для Рипли.

До отказа растянув губы в улыбке-оскале, Голик вдруг рванул ворот робы (пахнуло запахом прелой ткани и несвежего тела) так, что посыпались пуговицы. На волосатой груди сквозь слой грязи виднелась непристойная татуировка.

- Эх-ма! Раз живем - раз умираем! - все еще держа на лице жуткую ухмылку, он бесшабашно-отчаянным движением бросил шапку об пол. - Ну так поджарим же наконец эту падлу! Преподобный - раздавай факелы!

Рипли с облегчением перевела дух. Однако Дилон, похоже, не разделял ее чувств:

- Смотри у меня, Ян... Вспыхнул - так гори, а не прогорай!

И - как это уже было недавно - всех разом охватила неистовая жажда деятельности. Люди с грохотом переворачивали пустые бочонки, ища в них остатки горючего, а потом рвали на полосы одежду и простыни. Обмотав этими лоскутами железные стержни, они пропитывали образовавшуюся матерчатую обмотку оставшимся топливом. Вскоре у каждого был факел, а в углу горкой высились запасные. Впрочем, было еще неясно, удастся ли ими воспользоваться...

С нарастающим удивлением и даже испугом Смит смотрел на всю эту подготовку.

- О идиоты... Боже мой, какие кретины! - он обхватил руками голову и опасливо отодвинулся в темный угол от греха подальше.

- А ну, проверьте, как закрывается створка! - Рипли показала на бронированную дверь над металлоприемником.

- Вот рубильник. А механизм подключен через бустерную систему видишь, мощный поршень здесь... - ответил Морс. - Не вручную же опускать такую тяжесть!

Рипли с подозрением посмотрела на поршень:

- Когда вы в последний раз пользовались этой системой?

Морс задумался.

- Да лет пять назад, а то и все шесть. Но не больше!

- Не больше! - подозрения Рипли усилились. - Гидравлика точно работает? Ты уверен в этом?

- Точно здесь вообще ничего не работает. Прими это к сведению! сказал Дилон, неслышно возникнув откуда-то сбоку. - Так что во всех своих выкладках тебе придется учитывать данный факт. А именно - возможность, что какой-нибудь механизм в нужный момент не сработает и весь план пойдет насмарку.

Дилон внимательно смотрел на Рипли.

- Ну как - не передумала? - спросил он в высшей степени серьезно.

Рипли легонько улыбнулась. Или ей только показалось это?

- А разве можно сейчас передумать, преподобный?

Вопрос этот явно не требовал ответа - и Пресвитер кивнул, соглашаясь.

37

- Значит, повторяем в последний раз...

Рипли тяжело вздохнула. У нее не было полной уверенности, что каждый участник предстоящих событий правильно запомнил свою роль. Еще меньше было уверенности, что кто-нибудь не дрогнет, не ошибется второпях или с перепугу. О надежности техники, как уже было ясно, говорить не приходилось...

С другой стороны Дилон прав: время поджимает. Нужно действовать, пока сомнения не охладили энтузиазм их микроармии...

- Заманиваем сюда. Потом - ты включаешь рубильник, приводящий в движение поршень гидравлики. Зверь оказывается в ванне, за ним опускается дверь. Потом кто-то из ребят польет его сверху оловом - и все! Ему конец, - быстро и убедительно говорил Дилон.