- Ну, это она выяснила, - заметил Клинг.

- Как это?

- Дженни Пейдж была беременна.

- Это невозможно! - вскричала Клер и поставила бокал с коньяком на стол. - Вы шутите!

- Я говорю серьезно.

Клер надолго умолкла. Потом сказала:

- Господи, вот так сразу и... Черт возьми!

- Так вы не знаете, кто был её парнем?

- Нет.

- Она с ним продолжала встречаться? Вы сказали, это было год назад. Я хочу сказать...

- Знаю, что вы хотите сказать. Да, парень был все тот же. Она продолжала с ним регулярно встречаться. И использовала для этого клуб.

- Он тоже ходил в клуб?

- Нет, этого не было. - Клер нетерпеливо тряхнула головой. - Думаю, что её сестра с мужем запрещали ей с ним встречаться. И она говорила им, что идет в "Темпе". Немного потолкавшись там, на случай, если кто проверит, она уходила.

- Если я правильно понял, - сказал Клинг, - она приходила в клуб и потом шла на свидание. Так?

- Да.

- И так было каждый раз? Она всегда приходила одна, а потом встречалась с ним?

- Почти всегда. Редко когда оставалась в клубе до закрытия.

- Они встречались где-нибудь поблизости?

- Нет, не думаю. Раз мы ушли вместе и дошли аж до линии "Л" .

- Когда она обычно уходила из клуба?

- Между девятью и половиной одиннадцатого.

- И она шла к линии "Л", да? И вы думаете, что там она садилась в поезд и ехала на свидание?

- Я знаю, что она отправлялась на свидания. В тот вечер, когда мы шли вместе, она сказала мне, что едет в центр к нему.

- В центр? Куда?

- Этого она не говорила.

- А как этот парень выглядел?

- Тоже не говорила.

- Никогда о нем не рассказывала?

- Только твердила, что он лучший человек на свете. Кто сегодня воспевает свою любовь? Разве что Шекспир.

- Шекспир и семнадцатилетние, - сказал Клинг. - Семнадцатилетние трубят о своей любви на целый свет.

- Вы правы, - грустно сказала Клер. - Это факт.

- Но не Дженни Пейдж. Черт, почему именно она?

- Не знаю. - Клер на минуту задумалась. - Этот душегуб, что её убил...

- Да?

- Полиция же не думает, что это парень, с которым она встречалась, правда?

- Полиция до сих пор ничего не знает о её интимной жизни, - сказал Клинг.

- Ах, ну... Он не мог этого сделать. Он был с нею нежен, судя по тому, что о нем рассказывала Дженни... Она говорила о нем так, словно он был очень ласков.

- Но она никогда не упоминала его имени?

- К сожалению, нет. Клинг встал.

- Я, пожалуй, пойду. Как я понимаю, вы готовите ужин?

- Отец скоро придет домой, - пояснила Клер. - Мама умерла, и я, когда приду с занятий, наскоро что-нибудь готовлю.

- Каждый вечер? - спросил Клинг.

- Что? Я не поняла...

Он не знал, стоит ли повторять вопрос. Она не расслышала, и его легко можно было опустить или перевести разговор на другое. Но он упрямо решил спросить ещё раз.

- Я спросил, и так каждый вечер?

- Что, каждый вечер?

Она явно не хотела ему помочь.

- Вы готовите каждый вечер? Или иногда бываете свободны?

- Ну, бывают и свободные вечера, - ответила Клер.

- А вы не хотели бы поужинать где-нибудь?

- То есть с вами?

Да, именно это я имел в виду.

Клер Таунсенд долго смотрела на него в упор. Потом наконец сказала:

- Нет, не думаю. Благодарю, но, к сожалению, не могу.

- Ну... Гм... - на Клинга словно вылили ведро холодной воды. - Я... Гм... пожалуй, уже пойду. Благодарю за коньяк. Он был очень хорош.

- Да, - коротко ответила она, и он вспомнил, как они говорили о людях, которые здесь и в то же время не здесь, и теперь тоже знал, что она имела в виду, потому что и её сейчас там уже не было. Она была где-то очень далеко, и хотел бы он знать, где. Он вдруг отчаянно захотел узнать, где она, или ещё лучше, оказаться там с нею.

- До свидания, - тихо простился он. Улыбнувшись, она закрыла за ним дверь.

Клинг вошел в телефонную будку, бросил в автомат де-сятицентовик и набрал номер Питера Белла. Голос того звучал заспанно.

- Надеюсь, я тебя не разбудил? - спросил Клинг.

- Разумеется, разбудил, - ответил Белл, - но ничего страшного. Что случилось, Берт?

- Молли дома?

- Молли? Нет. Она пошла за покупками. Что случилось?

- Ну я... Она просила меня кое-что разузнать.

- И что же?

- Да ничего особенного. Сегодня пополудни я зашел в клуб "Темпо" и потом поговорил с одной девушкой, зовут её Клер Таунсенд. Чудная девушка.

- И что ты выяснил, Берт?

- Дженни встречалась с каким-то парнем.

- С каким?

- Об этом и речь. Мисс Таунсенд этого не знает. А при тебе или Молли она никогда не упоминала его имени?

- Нет, насколько я помню.

- Это плохо. Знаешь, это бы нам для расследования очень помогло. Знай мы хотя бы имя. Что-то, за что можно было бы зацепиться.

- Нет, - сказал Белл, - сожалею, но... - Он умолк. В трубке стало тихо, как в могиле. Потом вдруг: - О, Гос - поди!

- Что такое?

- Она кое-кого упоминала, Берт. Да, конечно, упоминала. О Господи!

- Кого? Когда?

- Как-то раз мы разговорились, она была в хорошем настроении... Берт, она назвала мне имя того парня, с которым встречалась.

- Как его зовут?

- Клиффорд! Боже мой, Берт! Его зовут Клиффорд!

ГЛАВА XI

Первого серьезного подозреваемого в грабеже и убийствах привел Роджер Хэвиленд. Им был молодой мужчина по имени Сиксто Фангец, пуэрториканец, который жил в городе уже больше двух лет. Сиксто было двадцать лет, и до недавнего времени он был членом уличного ганга "То-риадо". Теперь он в банду уже не входил, ушел на покой, или предпочел женитьбу на Анджелите. Анджеяита была беременна.

Сиксто якобы вздул одну шлюху и утащил у неё из сумочки тридцать два доллара. Она была одной из известных местных проституток, с которой случалось покувыркаться не одному местному копу. Некоторые даже платили ей за такую честь.

В обычной обстановке, несмотря на обвинения девицы по адресу Сиксто Фангеца, Хэвиленд предпочел бы за небольшую сумму забыть обо всем. Было общеизвестно, что нужное слово и нужная сумма легко заставляют забыть о такой ерунде, как мордобой.

Но по стечению обстоятельств газеты как раз сосредоточили все внимание на похоронах Дженни Пейдж - похоронах, отложенных из-за обстоятельного вскрытия, проходившего как раз в то утро, когда привели Сиксто. Газеты требовали от полиции сделать что-нибудь с грабителем-насильником, и именно этим, очевидно, объяснялось рвение Хэвиленда.