И вот наконец долгожданный день настал. Когда Лунзи вернулась из медицинского центра, Фиона встретила мать и протянула ей небольшой тяжелый сверток, напоминающий по форме треугольную призму. Лунзи улыбнулась, догадавшись, несмотря на упаковку, что находится внутри. В пакете с фирменным знаком недавно открытого салона лежала голограмма с изображением Фионы. На девушке было самое лучшее ее платье, сшитое по последнему слову моды. Лунзи вспомнила, как дочь терзала ее, умоляя добавить недостающую сумму, чтобы купить этот наряд, - большую часть она скопила сама, откладывая понемногу карманные деньги. Достаточно было лишь взглянуть на голограмму, чтобы увидеть, сколь многое дочь унаследовала от матери: выступающие скулы, высокий лоб, выразительный рот. Правда, волнистые мягкие волосы были значительно темнее, а брови казались почти черными по сравнению с золотистыми бровями Лунзи. От отца Фионе достались продолговатые, чуть томные глаза и энергичный подбородок. Эти черты придавали ее лицу непреклонное, чтобы не сказать упрямое выражение, даже в ту пору, когда она была еще совсем малышкой. Рубиново-красное платье выгодно подчеркивало белизну девичьей кожи, девушка в нем казалась изысканным, прелестным цветком. Изюминка наряда заключалась в полупрозрачной, ниспадающей свободными складками пелерине, струившейся с плеч. По всему ее полю были рассыпаны мельчайшие мерцающие звездочки, и их бледное сияние окутывало Фиону, образуя у самых ее икр водоворот, напоминающий хвост кометы. Лунзи с трудом оторвала взгляд от подарка и встретилась с настороженными глазами дочери, которые пристально следили за ней. В них читалось напряженное ожидание: что же она сейчас услышит?

- Как же я люблю тебя, милая, - промолвила Лунзи, крепко обнимая дочь. Она бережно уложила голограмму в небольшую сумочку для документов. - Я буду так тосковать по тебе.

- Не забывай меня! - И не в силах больше сдерживать слезы, девочка разрыдалась у Лунзи на груди.

Лунзи сжала заплаканное лицо дочери между ладонями, вглядываясь в него, впитывая его, запоминая наизусть малейшую его черточку.

- Никогда не забуду, - пообещала она. - Я просто не смогу тебя забыть. И вернусь раньше, чем ты думаешь.

Лунзи спешно привела в порядок свои дела в лаборатории, переложив большую часть рутинных обязанностей на плечи соисполнителей, чтобы развязать себе руки и все оставшееся до командировки время провести рядом с дочерью. Они объездили все окрестные достопримечательности и только в последний день перевезли все пожитки Фионы с их служебной квартиры в дом друга Лунзи, который согласился опекать девочку, пока мать будет в отъезде. Все эти дни они прожили душа в душу, стараясь слить воедино свои переживания; они то и дело спрашивали друг друга: "А помнишь, когда?.. А помнишь, как?..", делясь драгоценными для обеих воспоминаниями. Светлая и радостная полоса жизни каждой из них, которая, как показалось Лунзи, прошла слишком быстро.

Фиона поехала проводить мать. Печальные и молчаливые, они шли вдоль платформы, где Лунзи уже дожидался челнок, который должен был перевезти ее на "Нелли Майн". Сине-лиловое небо Тау Кита в этот день было сплошь затянуто облаками. В ясную погоду Лунзи любила смотреть, как солнечные блики играют на корпусах кораблей, зависавших на стационарной орбите над космодромом. Но сейчас она была рада, что ничего этого не видит. Лунзи всеми силами пыталась не показывать снедавшую ее тоску: Фионе хватало и собственных страданий, не следовало подливать масла в огонь своим нытьем. Лунзи обещала себе, что вдоволь наревется, как только окажется на борту корабля. В какой-то момент ей даже показалось, что Тоска вот-вот разорвет ее на части. Она готова была броситься к своим работодателям, умоляя их расторгнуть контракт и дать ей любую - хоть самую грязную - работу, которая только позволила бы ей не разлучаться с дочерью. Но здравый смысл взял верх над чувствами. Лунзи вспомнила о вопиющем безденежье, в ловушку которого они попали, и стала убеждать себя, что поездка будет не очень длительной, и она вернется, и они заживут в свое удовольствие, не зная забот, на те деньги, что она заработает.

- Я при первой же возможности обговорю условия аренды астероидного геологоразведчика, - попыталась она нарушить тягостное молчание. - Может быть, стоит рискнуть.

На ее слова эхом отозвались рифленые металлические стены космопорта, казавшегося совсем пустым.

- Мы найдем богатое месторождение, вот увидишь! Ты сможешь поступить в любой университет, какой только пожелаешь. Или пойти в служащие скоростной железной дороги, как мой брат. Все, что только пожелаешь.

- Угу, - только и ответила Фиона. Лицо ее не покидало столь трагическое выражение, что Лунзи хотелось и плакать, и смеяться одновременно. В это утро Фиона не захотела наносить макияж, поэтому выглядела совсем по-детски, чего обычно как огня боятся подростки ее лет. "Она сделала это специально, чтобы посильнее задеть меня, я это знаю, - жестко сказала самой себе Лунзи. - Но я должна заработать на жизнь, иначе какое будущее нас ждет? Конечно, она глубоко опечалена, но я уезжаю лишь на какие-то пару-тройку лет. От силы пять!" Нос девочки покраснел, она плотно сжимала бледные губы. Лунзи снова попыталась ее развеселить, когда вдруг до нее дошло, что именно она сама-то и пытается манипулировать дочерью, добиваясь от нее подтверждения собственных разумных доводов. "Я не хочу устраивать сцен и всем своим поведением сдерживаю девочку, навязывая ей собственную позицию". И Лунзи больше не возобновляла своих псевдободрых речей. "До чего же мы похожи - прямо беда!" - подумала она, покачав головой, и крепко стиснула руку Фионы. Молча подошли они, взявшись за руки, к посадочной площадке.

В шестом посадочном доке разместился большой грузовой челнок. Челноки этого типа использовались большей частью для фрахтовых челночных перевозок, а не для транспортировки пассажиров. Вдоль всего корпуса судна, некогда аккуратно выкрашенного в белый цвет, шла широкая красная полоса. Вся его поверхность была в выбоинах, а покоробленное керамическое покрытие на носовой части лучше любых слов рассказывало о бешеной скорости, с которой корабль проносился сквозь плотные слои планетных атмосфер, заходя на посадку. Во всех остальных отношениях летательный аппарат, казалось, был в хорошем состоянии и выглядел вполне ухоженным. Посреди платформы стоял широкоплечий кудрявый брюнет, помахивая портативным компьютером: он отдавал распоряжения небольшой группе рабочих в спецодежде. Грузоподъемник отправлял опечатанные контейнеры с багажом в люк, зиявший черной дырой в самой верхней части челнока.