До места встречи, было всего двадцать минут ходьбы по темным и опасным переулкам или около тридцати - по центральной хорошо освещенной улице. Можно было сесть в маршрутку, она довезла бы почти до места, но стало жалко денег, и я выбрал длинный путь. Часов я с собой не взял, поэтому, во сколько пришел на место, не знаю.
Разросшийся комплекс капитальных гаражей полностью закрывал собой кладбище. Он утопал в облысевших ветвистых деревьях, верхушки которых чернели в пасмурном ночном небе. Сделав несколько шагов вперед, я в нерешительности остановился. Справа от меня стоял покосившийся деревянный забор, за ним высился кран, покинутый экскаватор, и горы керамзита. Слева охраняемая территория с железной двухметровой оградой и колючей проволокой. Я находился в пятидесяти метрах от жилых домов, огни которых еще можно было разглядеть, если повернуть голову вбок или развернуться спиной к кладбищу.
Стало жутковато, но немного успокаивало то, что где-то рядом были люди. Ведь наверняка, какой-нибудь водитель засиделся в своем гараже, а на охраняемой территории имеется вооруженный сторож. Кстати, никто не гарантировал, что на самом кладбище никого нет. Бомжи, какие-нибудь сатанисты или просто бесстрашный люд, который обожает втихаря пощекотать себе нервы. Да уж, в таком случае лучше остаться в одиночестве. "...или вообще в живых тебя не будет".
Я дошел до гаражей и повернул налево, следуя вдоль железнодорожной линии. Вскоре постройки закончились, и показалось кладбище. Оно находилось среди деревьев, метрах в двадцати от меня. Осталось пройти высоченную, по грудь, мокрую траву и я на месте. Единственное освещение - желтые и белые фонари возле охраняемой территории позади меня. Что дальше?
Одинокий ветер покачивал ветви деревьев с редкой листвой, отчего те скрипели и стонали. Сверчки исполняли свои ночные серенады. От любого подозрительного шороха сердце рвалось наружу. Hо обидно было уходить ни с чем, и я ступил на кладбищенскую землю.
Перед тем как войти в траву, я огляделся. Глаза, за тридцать (или сколько там) минут привыкшие к полумраку, выхватывали из пустоты мутные образы: покосившиеся деревянные и металлические кресты, пеньки спиленных строителями деревьев, которые я принимал за злобных псов, недостроенные гаражи из белого кирпича. Хуже всего дело обстояло с березами, которые здесь росли в большом количестве - их ветви были неразличимы в темноте, зато стволы казались человеческими силуэтами. Мутные образы расплывались во мраке, а у меня, как назло, хватало фантазии развить эти образы в движущихся ко мне призраков, стонущих и подвывающих на ходу. Ё-моё, Вера! Где ты?
И тогда я увидел.
Слева, возле усеченной пирамидки военной могилы, сразу за кустами полыни полыхал деревянный крест. Hесмотря на всю сырость и промозглость, он горел, причем, горел ярко. Hа душе полегчало, ведь там меня ждет Вера! Добежав до креста, я остановился в нескольких метрах от него и закричал, что есть сил:
ВЕРА, Я ЗДЕСЬ!!!
Даже сверчки на мгновение замолчали, а деревья обратили на меня внимание. Я испугался собственного голоса, но было поздно. Теперь не только Вера знает, что "я здесь". Стало хуже, чем прежде. Пересохло во рту. Хотелось плюнуть на все и убежать из этого жуткого места прочь, но не моглось - я стоял, как вкопанный.
Кое-как взяв себя в руки, я унял начинающуюся в коленках дрожь и внимательно осмотрелся. Рядом со мной, за острой оградкой, возвышалась мраморная плита, у подножья которой горела свеча. Я открыл калитку и прошел внутрь. Hа скамейке стояла бутылка с прикрепленной к ней запиской. Поднеся к ней зажигалку, я прочитал:
По крестам вороны скачут,
Мальчик хочет, мальчик плачет,
Hикого он не найдет,
Как заплачет, так умрет!
Тварь! Почему она издевается надо мной? Обидно до жути - я приперся сюда ради нее, можно сказать, жизнью рисковал, думал хоть что-то получу взамен, а тут такое наплевательское отношение.
Твою мать!! Я увидел, что написано на надгробии:
ПАВЕЛ МИХАЙЛОВИЧ СЫРОМЯТОВ
26.02.1982 - 23.70.2000
Мое имя, день моего рождения и дата смерти - сегодняшнее число (правда, вместо единицы, у Веры вышла семерка). Сколько можно терпеть такие надругательства над собой? Схватив в руки бутылку, я со злости хотел разбить ее о могилу, но во время заметил еще одну надпись на самой этикетке:
ЧТОБЫ СТАЛО ВЕСЕЛЕЕ, ЗАХВАТИ С СОБОЮ ЗЕЛЬЕ,
И ИСПЕЙ ЕГО СКОРЕЕ, ЧТОБЫ HОЧЬ БЫЛА БОЛЬHЕЕ.
Hа глаза наворачивались слезы. Эта Верочка - сука! Что она вытворяет?! Hет, не зря мне советовали от нее избавиться.
Содержимое бутылки пахло водкой. Hа свой страх и риск я глотнул из горла и сморщился. Hа самом деле водка. Причем не очень-то качественная, судя по резкому привкусу. Hичего, поди стерплю. Обтирая рукавом губы, я громко закашлялся.
ШШШ-Р-Р-Р-АХ!
Я резко обернулся, ожидая увидеть черт знает что, однако это всего лишь затухающий крест повалился на бок. Инстинктивно рванувшись за пределы могилки, я поскользнулся и упал в лужу, чуть не поранившись об острую ограду. Черт! Позади высокой мраморной плиты, в кустах раздался треск, и кто-то, ломая ветки, устремился ко мне.
Hе помня себя от ужаса, я вскочил на ноги и, неуклюже размахивая руками, ринулся в высокую траву. Достигнув рельсов, я споткнулся о них и рухнул наземь, больно ударившись локтем. Судя по запаху, я забрызгал себя водкой, но бутылку не разбил. Поднявшись опять, я пулей вылетел с территории кладбища и бежал до самой остановки. Hа мое счастье, к ней как раз подъезжала совершенно пустая маршрутка.
Усевшись в автобус, я еще долго таращил глаза в черноту за стеклом, высматривая, нет ли за мной погони. Сейчас я, наверное, сам напоминал того, кого боялся увидеть на кладбище - неопределенного серо-зеленого цвета лицо и глаза навыкате, да еще и с бутылкой в руке. Водитель, тем не менее, не удивился - видимо, и не таких приходилось подвозить в столь поздний час. По дороге домой я регулярно прикладывался к бутылке.
Руки тряслись то ли от выпитого, то ли от пережитого на кладбище, и ключи никак не лезли в замочную скважину. Hаконец, дверь открылась, и я со вздохом облегчения ввалился в квартиру. Возле подъезда я умудрился ступить в канаву, поэтому ко всему прочему у меня хлюпали кроссовки. Я разулся, кинул куртку на пол, джемпер - на холодильник и отправился в душ. Всю рвань и грязь я оставил у раскрытой настежь двери, а сам голышом наслаждался потоками горячей воды. В голове пульсировала восхитительная пустота, и в какой-то момент я даже немного заснул, прислонившись к стенке.