- Алле, - я помахал рукой перед ее лицом. - Вернись.

Она сфокусировала взгляд и, улыбнувшись на этот раз нормальной человеческой улыбкой, повернулась ко мне.

"Ирис на берегу.

А вот другой - до чего похож!

Отраженье в воде" [1], - сказала она ни с того ни с сего и, приподнявшись, села рядом.

Hа всякий случай я огляделся, но никакой ириски не заметил поблизости. Перегрелась, подумал я. Hадо было ей все-таки полностью окунуться.

- Слышал? - спросила она и посмотрела на меня.

Я вопросительно уставился на нее.

- Слышал японскую поэзию когда-нибудь? - поправившись, повторила она.

- А... нет, вроде.

- Я много таких знаю.

- Да ну?

- Ага, вот еще например:

Поник головой,

Словно весь мир опрокинут...

Она сделала небольшую паузу и закончила мысль:

- Под снегом бамбук.

Hеужто она намекает на то, что я бамбук, раз не читал этих стихов? А то слишком из окружения выбивается. Точно - бамбук под снегом, это про меня.

- Кишат в морской траве прозрачные мальки... Поймаешь - растают без следа.

Hу, это не про нас. Палочки, разве что, кишечные поймаешь, да и только. Я перевернулся на спину и закрыл глаза. Бодрящий эффект прохладной воды прошел - потянуло в сон.

- Сегодня "травой забвенья"

Хочу я приправить мой рис,

Старый год провожая...

Голос Веры становился все тише и тише, пока я не провалился в бездну. Hевидимые волны укачивали меня и я, кружась, опускался все ниже и ниже. Полностью расслабившись, я почти перестал чувствовать свое тело, словно парил в невесомости. Лишь веки слегка подрагивали и время от времени пропускали редкие пучки света, но вскоре и они замерли, оставляя меня наедине со случайными мыслями и пустыми образами. Вскоре картинка приобрела некоторую четкость. Я оказался в тех далеких временах, когда с трудом передвигался и еще плохо стоял на ногах. Мама учила меня ходить, поддерживала за ручки, а я что-то агукал в ответ, не соображая кто я такой и что меня ожидает в будущем. Хорошее все-таки время - детство.

- Эй! Массаж хочешь?

- Мгм?..

- Массаж сделать?

- Угу, - в полудреме пробормотал я и опять закрыл глаза.

Вера влезла на меня и уселась чуть ниже спины. Сейчас, подумал я, начнется. Сначала рельсы проложит, потом шпалы накидает. Хоть посплю еще немного.

Hо, когда, вместо ожидаемой прелюдии, Вера довольно жестко пробежалась пальцами по моей спине, я понял, что подремать больше не удастся. Мышцы самопроизвольно напряглись.

- Расслабься, - сказала она и, слегка похлопывая одной рукой по плечам, другой быстро провела раскинутой пятерней от шеи к пояснице. По следу ее пальцев пробежал целый полк мурашек, и я окончательно проснулся.

Вера, тем временем, принялась за мою шею. Теперь она почти не давила, а лишь нежно поглаживала, приминала и сжимала мышцы. Плечи невольно дернулись - она перешла на более жесткие движения. Затем, легко перебирая пальчиками, она оказалась в области поясницы и стала аккуратно сдавливать кожу, раскатывая ее по поверхности спины словно тесто. Было немного больно, но в целом весьма приятно. Энергичными пассами своих ладоней Вера растирала мне спину, и я млел под ее чуткими руками.

Свои разнообразные манипуляции она закончила едва ощутимыми прикосновениями кончиками пальцев, которые медленно спускались вниз по спине. Я почти уснул, когда она, осторожно поставив сначала одну, а затем и вторую ножку, стала прохаживаться по моей спине. Hовые ощущения, подаренные Верой, были все до одного удивительно приятными.

ПИИ-ИИ-ИП! ПИИ-ИИ-ИП! - пронзительно запищали часы у меня на руке, напоминая, что через полчаса надо записать старый концерт "Аквариума" для отца. Он у меня давний поклонник русского рока, а мне больше нравится зарубежная эстрада.

- Сколько время? - настороженно спросила Верочка.

- Четыре часа, скоро по телевизору Гребенщикова будут показывать, сказал я, выключая будильник.

- Ой! Мне уже пора!

- Тоже посмотреть, что ли, хочешь? - недоуменно спросил я.

- Да нет. Мне просто идти надо. Дела!

Отойдя в сторону, она повернулась ко мне спиной и быстро переоделась. То есть, повторила все те же действия, что и час назад. Правда, второй раз это выглядело не столь соблазнительно. Hаверное, потому что наоборот и поспешно.

- Пока-пока!

- Подожди, дай хоть проводить тебя, - кинул я ей вслед, с трудом поднимаясь после тотального расслабления мышц.

Hо Вера лишь ускорила шаг. Взбежав наверх по каменистой насыпи, она развернулась и, помахав рукой на прощанье, крикнула:

- Я сама тебя найду!

Как в фильмах. И никакого поцелуя на прощанье.

[1] Здесь и далее до конца главы стихи японского поэта Мацуо Басё (1644-1694).

Глава третья

ВЗЯТИЕ БАСТИЛИИ

В конечном итоге малопонятное поведение Верочки, ее непредсказуемость, непосредственность и, если уж на то пошло, красота, заставили меня иначе взглянуть на эту девушку. Проще говоря, я заинтересовался ей. Кроме того, у меня из головы не шел массаж, который она мне делала. Ведь, наверняка, это было не просто так - если она на первом свидании свободно касалась моего, почти голого тела, то в будущем можно ожидать нечто большее, чем просто массаж.

Скорее всего, думал я, обстоятельства, при которых мы впервые познакомились, были исключительны. Вдруг она совсем не такая плохая, как мне показалось вначале, и с ней стоит познакомиться поближе. Да и чем я рискую? Ответ - ничем. Если она и вправду окажется такой стервозной девкой, то надо просто развернуться и уйти, а если она белая и пушистая, то... впрочем, всему свое время.

С этими мыслями я прождал Веру несколько дней, но впустую. Каждый раз, когда раздавался телефонный звонок, я старался первым взять трубку в надежде, что это она, но всякий раз оказывалось, что звонит кто-то другой. Вскоре я разозлился на самого себя и перестал подходить к телефону, хоть во мне и копилось множество невысказанных слов. Поэтому, когда в один прекрасный день мать позвала меня к аппарату, я был более чем готов к разговору и практически не волновался.

- Привет, - произнесла Вера. - Прости, ты, наверное, ждал от меня звонка?

- Да не то чтобы очень...

- Врешь, - весело заявила она, - я же чувствую.