— Даже хоть бы мы на коленях умоляли и клялись, что ни слова никому не пикнем, все равно не поверят, — замогильным голосом продолжала Тереска. — Особенно если учесть, что потом, после убийства, милиция начнёт их разыскивать и единственными, кто сможет навести её на след, будем мы. Я бы на их месте себя убила!

— Боже мой! — запричитала Шпулька. — Ты уверена? Какой идиотизм! А может, не решатся?

— Не строй иллюзий. Сама слышала, у них уже все продумано: и место, и время: Они, конечно, будут надеяться, что и с той жертвой, и с нами у них все получится, убийцы всегда считают, что их не найдут, иначе бы не убивали. Надо что-то делать.

— Что?

— Не знаю.

— Милиция! — неуверенно вскричала Шпулька, и Кшиштоф Цегна нервно вздрогнул за забором. — Может, обратиться в милицию?

— Не уверена, — кисло поморщилась Тереска. — В милицию как-то глупо. Не с чем. В конце концов, они ещё ничего такого не сделали, только собираются Сомневаюсь, что нам от этого будет толк. Зря только вмешаемся, стоит ли?

— Ну и что ты предлагаешь? Сама сказала — нас тоже приговорили. Будем отсиживаться в подвале, пока они не совершат убийство и милиция их не поймает? Не знаю, как у тебя, а у меня подвал жутко сырой!

— В нашем сухо. Да что толку, в школу-то надо ходить. И к этим садоводам. Может, просто вести себя тихо и не рыпаться? Они увидят, что мы выкинули их из головы, и успокоятся.

Кшиштоф Цегна слушал с другой стороны забора в полной растерянности. Наконец-то ему подвернулся случай отличиться, приблизиться к заветной мечте, и он решил использовать его по максимуму. Со слов Те-рески он понял, что вряд ли девчонки обратятся в милицию, а дальнейшие её рассуждения и вовсе его обеспокоили. Тут наскоком ничего не добьёшься, как бы не наломать дров, нужен особый подход.

Тереска вздохнула, оторвалась от забора и поплелась дальше. Шпулька двинулась следом.

— А на первый взгляд вроде приличные люди! — с сожалением сказала она.

— Ты что, слепая? Никакие не приличные, сразу видно: подозрительные! Одни физиономии чего стоят, тот голый уж таким ласковым прикидывался, что прямо плохо делалось. Не хватало ещё потерять бдительность. Слушай, они не знают, где мы живём, и скорей всего постараются выследить.

— Но они же не увязались за нами?

— Ты уверена? Черт его знает, где там калитка, могли выйти и увидеть нас. На всякий случай надо вернуться домой кружным путём. Я проберусь со стороны огородов и перелезу прямо через забор, нет, через два забора. Зайду сначала к Ольшевским, а уже от них домой… А ты… погоди.. Постарайся скрыться с глаз у того сада на перекрёстке, влезешь через дыру в ограде и пройдёшь вдоль деревянных будок.

— Они загорожены.

— Ну и что? Трудно перелезть? Там все заросло, никто тебя не увидит, и сразу окажешься у себя во дворе. Что делать, лучше понапрасну не рисковать.

Шпулька болезненно хныкнула, пугливо осмотрелась по сторонам — и внезапно в ужасе прижалась к Тереске.

— Слушай, за нами кто-то идёт1 Не оглядывайся! О Господи, бежим!

Тереска оглянулась и еле успела поймать Шпульку за рукав.

— С ума сошла, куда летишь, это же милиционер!

— Милиционер?

— Конечно. Хотя… А может…

Обе неожиданно приостановились и обернулись назад. Кшиштоф Цегна тоже остановился. Он уже наметил себе, что напрямик действовать не будет, чего доброго эти пособницы преступления, если спросить их в лоб, от всего отопрутся, и что потом? Лучше выяснить, где живут, кто такие, да и с начальником посоветоваться. Наверняка он их знает. А пока незачем им догадываться, что за ними следят.

Шпулька дёрнула Тереску за руку — мол, давай подойдём.

— Сами небеса нам его посылают, — возбуждённо прошептала она. — Ты как знаешь, а я не могу скрываться, как дикий зверь в джунглях. Просто расспросим обиняками, тут ведь не милиция, поговорим неофициально.

Скорей всего, Тереска дала бы себя уговорить, если бы не то обстоятельство, что внешность Кшиштофа Цегны напомнила ей любимого героя. Именно так, решила она, выглядел молодой Скшетуский[2]. Высокий, худощавый брюнет, с мужественным, выразительным и благородным лицом… Бородатым она Скшетуского, в отличие от самого автора, никогда не признавала, бороды ей не нравились, и тщательно выбритый Кшиштоф Цегна соответствовал её вкусу по всем статьям. Гложущие Тереску тревога и растерянность не помешали ей предаться на короткое мгновение мыслям о том, что, если уж Кристине вздумалось завести жениха, лучше бы выбрала этого милиционера. Идеальная пара — Хелена и Скшетуский, история повторяется…

Её историко-литературно-матримониальные размышления длились недолго, но достаточно для того, чтобы Цегна-Скшетуский успел принять решение. Не дожидаясь, чем закончатся перешёптывания высокой стройной блондинки с не менее стройной, но чуть пониже, брюнеткой с эффектно растрёпанными волосами, он поспешно отвернулся и быстро скрылся в глубине стройки.

Подруги, уже было направившись к нему, остановились в растерянности. Милиционер исчез с глаз так неожиданно, что напрашивалась мысль о сознательном бегстве.

— Слушай, он вроде бы нас испугался, — с подозрением сказала Тереска. — Что бы это значило?

— А то, что нечего было торчать перед ним пугалом! — возмутилась Шпулька. — Ну вот, такую возможность упустили!

— Дурочка. Тут что-то неладное. Может, это вовсе не милиционер?

— А кто же?

— Может, один из бандитов? Переодетый.

Шпульке стало плохо. Паника превозмогла всякие доводы рассудка, вроде того, что милиционер нисколько не напоминал ни одного из бандитов, и что переодеться за такой короткий срок можно было только чудом. Не говоря ни слова, она повернулась и на ватных ногах заковыляла назад.

Тереска, постояв в нерешительности, двинулась за ней, раздражённая и встревоженная.

— Погоди! Так и будем мотаться туда и обратно? Надо что-то решить.

— Ничего я не буду решать! — отрезала Шпулька. — С меня хватит. Я иду домой. Перелезу через будки, и плевать мне на собаку!

Кшиштоф Цегна следовал за ними в некотором отдалении, стараясь не попадаться на глаза, но и не терять их из виду. Правда, немного заколебался, когда Тереска свернула к огороженным участкам, а Шпулька почесала прямиком дальше, наращивая скорость. Решив наконец установить местопроживание блондинки, а потом уже заняться брюнеткой, Цегна тоже свернул к огородам и вскоре не знал, что и подумать. Блондинка вела себя крайне странно. Нырнула в заросшую кустами тропинку между участками, перелезла через сетку, пробежала крадучись огородом и снова перемахнула через сетку… Цегна одолевал вслед за нею одну преграду за другой, все больше недоумевая. Странный путь домой… Может, он чего-то в их разговоре недослышал? Может, речь шла ещё и о взломе? Но потом он успокоился, увидев, как блондинка выбралась из кустов, распрямилась наконец во весь рост и, уже передвигаясь по-человечески, добралась домой. В последнем Цегна окончательно убедился, когда мальчишка, ремонтировавший во дворе велосипед, окликнул её:

— Привет, сестрёнка!

Вторую подозреваемую догонять, конечно, было поздно, и Цегна уже без спешки обошёл дом вокруг и записал точный адрес.

Немного позже и немного дальше отсюда пани Букатова вышла из барака развесить постирушку, и, случайно бросив взгляд в глубь двора, глазам своим не поверила. Её дочь ползла по крыше приземистого соседского сарая, продираясь через свисающие ветки дерева. Пани Букатова, конечно, удивилась, что дочь возвращается из школы таким необычным путём, но промолчала, гадая про себя, какое отношение может иметь к этому Тереска. Ничего не сказала она и тогда, когда Шпулька заявила, что у неё с непривычки разболелась от школы голова, что она сейчас же ляжет спать и ни в какой магазин не пойдёт…

— Дочь Кемпиньских… — Задумчиво протянул участковый, услышав тем же вечером доклад Кшиштофа Цегны. — Насколько мне известно, девчонка с заскоками. А семья хорошая, приличные люди. — Он ещё немного подумал и кивнул головой. — Не знаю, сынок, в чем тут дело, но ты правильно поступил. Лучше с ними поговорить по-дружески. Завтра надо будет вроде как ненароком встретить их и пригласить сюда на разговор.