Крошечный пункт в январской директиве президента, пунктик, которого не было в первоначальном проекте документа, открыл путь для расширения ЦРГ. Сейчас невозможно точно сказать, кто внес это положение в проект, перед тем как президент поставил свою подпись. Но все данные указывают на то, что это сделал адмирал Соерс. В первом варианте проекта директивы было сказано, что обязанности директора состоят "в сборе,. сопоставлении и оценке разведданных". Слово "сбор" было вычеркнуто, по-видимому. Объединенным комитетом начальников штабов. Там справедливо усмотрели в этом угрозу для своих служб, занимающихся сбором информации. Но в окончательном варианте директивы, хотя слово "сбор" и не присутствовало, появился пункт, который уполномочивал директора "проводить такую деятельность по вопросам, затрагивающим общие интересы, которая, по мнению Национального разведывательного ведомства, может более эффективно осуществляться в централизованном порядке"(5).
[266]
Именно это положение, которое, по существу, означало "хватай все", Соерс использовал в качестве мандата для расширения ЦРГ.
Первоклассный организатор (до поступления на флот он был бизнесменом в Миссури), он использовал все свои таланты для создания новой бюрократической машины. Когда полковника Джона Громбаха, последнего начальника разведывательной службы Министерства обороны, спросили, чем он объясняет рост ЦРГ, он ответил: "Я просто думаю, что люди, которые возглавляют учреждения с координирующими функциями, таким образом начинают создавать свои империи". Во всяком случае, следующий глава ЦРГ генерал Хойт С. Ванденберг. занявший место Соерса в июне 1946 года, вовсе не собирался ограничиваться координацией разведывательных сведений, собранных другими учреждениями. Когда один из его подчиненных спросил, как генерал представляет себе свою деятельность, тот ответил: "Вот что я вам скажу - я ни на грош не верю в координационное хождение по кругу, чтобы сшивать одно с другим". Тот же сотрудник позже говорил, что половина работников ЦРГ хотела бы ограничиваться в деятельности строго координационной ролью, но вторая, более честолюбивая половина в ответ заявляла: "Джентльмены, чем мы должны стать, каким учреждением? К нам должна перейти вся мощь, которой обладало УСС, и даже больше того"(6).
Честолюбие победило. Через шесть месяцев после подписания президентской директивы ЦРГ обратилась к НРВ и убедила последнее по-новому определить функции директора.
8 июля 1946 года НРВ под грифом "совершенно секретно" выпустило директиву № 5. Она предписывала директору ЦРГ проводить всю работу по шпионажу и контршпионажу за пределами США в целях сбора разведывательной информации, необходимой для национальной безопасности(7).
Произошла совершенно экстраординарная передача полномочий. Основное "надзирающее" учреждение, в обязанности которого входил контроль за оперяющейся ЦРГ, без звука рассталось с правом контроля, при этом создалось положение, которое позволяло ЦРУ в будущем бесконтрольно совершать самые мерзкие выходки. Оглядываясь назад, нетрудно установить причины, в силу которых НРВ так легко рассталось с обязанностями контролера. Люди, входившие в контролирующую группу, - госсекретарь, министры армии и флота, руководитель аппарата президента - были настолько загружены своими прямыми обязанностями, что у них совершенно не оставалось времени на дела разведки. Конечно, они проявили бы заинтересованность, если бы ЦРГ явилась с чрезвычайно важной
[267]
информацией - например, об угрозе нового Перл-Харбора. В любом случае члены НРВ всегда полагались на инициативу директора ЦРГ, чтобы провести очередное заседание. Таким образом, хотя на бумаге контроль и принадлежал НРВ, реальная власть находилась в руках директора ЦРГ.
Еще одной причиной безудержного роста ЦРГ была весьма благоприятная для этого общая атмосфера. В конце войны появилась масса книг и статей, посвященных американским разведывательным организациям и их работе. (Как мы уже знаем, за этим стоял Донован. Вся лавина печатной продукции была частью пропагандистской кампании, имеющей целью спасти УСС.) Большинство публикаций наделяло разведывательную деятельность особым очарованием, представляло ее как совершенно необходимую для страны и требовало, чтобы правительство поддерживало разведку и ее рыцарей.
В такой атмосфере ЦРГ не могла не чувствовать себя ущемленной. Было мало привлекательного в том, чтобы сидеть за письменным столом в Вашингтоне, оценивая добытые другими разведданные. Питер Вишер цитирует офицера армейской разведки, который следующим образом суммирует настроение многих сотрудников ЦРГ: "В оценивании нет никакой сексапильности; это же... дело (нелегальный сбор информации) возбуждает. Всем хочется заняться этим. Если вы попробовали начать, то навсегда утрачиваете интерес к обычной работе. Вы забываете обо всем, потому что вы взволнованны, вы вне себя"(8).
Ванденберг очень быстро превратил мандат на сбор информации за пределами США в разрешение проводить тайные операции. Об этом говорит тот факт, что уже в июле 1946 года ЦРГ на заседании НРВ отстаивает необходимость финансирования таких действий. Семью месяцами позже Ванденберг докладывал Трумэну: "Нелегальные операции весьма тщательно разрабатываются и проводятся вполне удовлетворительно в большинстве критических районов за пределами США"(9). Принимая во внимание сроки, необходимые для планирования и первоначального развертывания подобных операций, можно заключить, что США приступили к проведению тайных акций за рубежом задолго до возникновения ЦРУ. Они сделали это без каких бы то ни было публичных дискуссий и даже без секретного слушания в конгрессе. Поэтому, когда начались парламентские слушания закона о национальной безопасности 1947 года (закон, согласно которому было создано ЦРУ), ни один из представителей разведки даже намеком не выдал, что тайные операции уже начались. Больше того, выступая на секретном слушании в июне 1947 года, Ванденберг и другие со