Наконец, Василису впустили. Князь обомлел, увидев такую срамоту на своем подворье.

- В монастырь!!! - заревел он. - В монахини! В Христовы невесты! Приданого - воз дерьма! Проститутка!..

Тут его хватила кондрашка.

! Перепетуй, широко улыбаясь, достал из мешка притихшего черта. Черт выглядел неважно и жалобно шевелил лапками. Дима Свинякин отпрыгнул назад и выхватил шпюк. Вообще-то хрононистам не полагалось иметь оружия, но детский шпюк оружием мог считаться лишь с большой натяжкой, и начальство смотрело на это сквозь пальцы.

- Сколько просишь? - осведомился Гарин.

Хряк, как опытный торговец пушниной, тряхнул черта. Щетинка на загривке вздыбилась и опала. Черт вяло пискнул.

- Ты гляди-тка, какой товар, - ласково глядя на черта, сказал Хряк. Чистый ведмедь!

- Что-то дохловат он для медведя, - с сомнением покачал головой Гарин.

- Ребра вон торчат, - прибавил успокоившийся Свинякин, убирая шпюк.

Алеша Попович исподтишка пребольно ущипнул черта. Тот взвился.

- Ну че, - прогудел Перепетуй. - Вполне справный черт. Берете, что ль?

- А блох у него нет? - опасливо спросил Гарин. - А, ладно, берем!

- Пуд "Беломора", - лаконично сказал Хряк. - Гродненского.

- В следующий раз, товарищи, - пообещал Гарин.

- Лады, - сказал Хряк и отдал черта Свинякину, который с брезгливостью стал упаковывать его в стерильный контейнер.

- Петя, можно тебя на пару слов? - вспомнив что-то, позвал Гарин, и они с Перепетуем отошли в сторонку.

- Слушай, Петя, тут такое дело, - издалека начал Петр Петрович. - Как бы это нам! Ну, пулеметик-то обратно чтобы! Я уж отблагодарю, ты меня знаешь!..

- Пулеметик! - задумчиво протянул Хряк. - Накрылся ваш пулеметик!

- Как накрылся?! - перебил Гарин.

- Обыкновенно как, - Хряк смущенно потупился. - Зачал я по половцам пулять, а он возьми да и развались опосля второй очереди, - вдохновенно соврал он. - Во, - достал из кармана богатырь замусоленную книжицу, во, одна инструкция осталась.

- Какая инструкция? Как развалился? Какие еще половцы?! Он же был не того! А, черт с тобой! - Гарин обреченно махнул рукой и зашагал к машине. Хряк оторопело глядел ему вслед, а потом ехидно заорал:

- Никак нет! С покупочкой вас, Петр Петрович!

Гарин сплюнул и ускорил шаг.

- Ну погоди, уж привезу я тебе "беломору", в сердцах подумал он.

Когда все было готово, и хрононисты устроились в креслах, Гарин потянул на себя рычаг пуска. Машина затарахтела, но не ринулась сквозь время, а бессовестно заглохла.

- Мощи нехватает, - понимающе сказал Хряк.

В предстартовой суматохе никто не заметил, куда подевался Муромец. А Муромец спрятался в грузовом отсеке среди штабелей рублевских икон, сундуков с новгородскими берестяными рукописями и контейнеров с различной живностью, начиная с трилобитов из девона и кончая двумя ручными царевнами-лягушками.

- Тяжеловата нечистая сила, - удивился Гарин. - Придется вам, Дима, остаться. Подождете немного, другой ходкой заберу.

Свинякин нехотя вылез из машины. Гарин дал газ и скрылся.

Машина двигалась сквозь века. В иллюминаторе мелькало пространство-время. Все было как обычно. Гарин включил автопилота и послал его заваривать чай.

- Задание понял, - пробурчал робот, с ненавистью вспоминая первый закон роботехники, запрещающий наносить вред человеку, и двинулся на камбуз. С чувством исполненного долга Гарин задремал было, но тут в грузовом отсеке что-то загремело. Петр Петрович недовольно открыл глаза.

- Ну и морока с этой нечистой силой, - проворчал он, останавливая машину. - Небось, дышать захотел!

Бросив на приборы привычный взгляд, Гарин пошел проветривать черта. Счетчик показывал 1923 год.

Отыскав контейнер с чертом, хрононист выволок его из машины. Приложив ухо к стенке, он довольно хмыкнул - жив еще! - и принялся отвинчивать крышку.

Кто бы мог подумать, что у избитого и полузадохшегося средневекового черта найдутся силы выбить из рук оторопевшего Петра Петровича крышку, выскочить из узилища и моментально скрыться с глаз?! Ошарашенный Петр Петрович, впрочем, и не пытался его преследовать, а с горя закурил (привезу уж я вам "беломору", так вашу растак! ведмедя подсунули!) и оправился.

В это время Илья, встревоженный тишиной, зыркал по сторонам, гадая, что бы это могло случиться. Автопилот вышел из камбуза с чайником в руках.

- Че стоим-то, браток? - остановил его Илья. Робот вздрогнул и уронил чайник богатырю на ногу. Кипяток во все времена оставался кипятком. Муромец завыл.

- У-у-у, сука, носит тебя, где ни попадя! Че глаза таращишь? Шел бы делом занялся, железяка смердючая! - с этими словами Илья богатырским ударом вышвырнул пилота в рубку.

- Задание понял, - улетая, обрадовался робот.

Петр Петрович вовсе не собирался оставаться в 1923 году и, когда увидел, что машина начала исчезать, бросился к ней. Но толку было мало: машина уверенно растаяла, унося в светлое будущее родимое пятно русского феодализма в лице Муромца, а также робота, наконец-то дорвавшегося до своих прямых обязанностей автопилота.

Гарин сел на камень и заплакал.

Эпилог

Ну что, любознательный читатель, вот мы добрались и до эпилога. Еще не надоело? Ну, тогда вот что было дальше. Судьбы наших героев сложились так: Илья Муромец, бывший русский богатырь, теперь работает старшим лаборантом в НИИ ПиВО. Женат, имеет двоих детей, прекрасный семьянин. Вечерами его можно видеть забивающим козла во дворе своего дома в приличной компании. После получки он любит рассказывать о былом, нещадно приукрашивая события. Впрочем, ему все равно никто не верит.

Добрыня Никитич! Надо вас огорчить: Добрыня вскоре после описываемых событий умер тихою смертью. Будучи в нетрезвом состоянии, он имел неосторожность по привычке улечься спать на центральной улице деревни Великие Смердуны, где и был затоптан большим стадом свиней, принадлежавших отцу (родителю) Василисы.

Сама Василиса вышла замуж за Поповича, и теперь она попадья. Она раздобрела, обзавелась грудной жабой и часто бьет мужа.

Попович терпеливо несет свой тяжкий крест.

На месте кружала старого Исаака сейчас медвытрезвитель, который успешно выполняет план, а по праздникам и перевыполняет его. Сам старый Исаак живет в аду. Так ему и надо.