После этого случая прошло несколько дней. Я не встречал больше Кори Ишкамбу, да и не стремился его встретить. Я совершенно выбросил из головы мысль о том, чтобы познакомиться с ним и попросить его о келье, счел за лучшее держаться от этого человека подальше.

Как-то сидел я, погрузившись в свои размышления, на плоской крыше лавчонки торговца солью на площади перед медресе Кукельташ. Вдруг около меня на землю легла чья-то тень. Я так глубоко задумался, что даже не поднял головы, чтобы посмотреть на подошедшего.

— Ас-салам алейкум! — послышался надо мной голос, произнесший это приветствие с акцентом, обычным для чтецов Корана^{12}.

Подняв голову и взглянув на пришедшего, я очень удивился. Со мной, оказывается, заговорил сам Кори Ишкамба. Он ковырял в зубах деревянной зубочисткой, вытаскивал кусочки застрявшей между зубами пищи, разглядывал их и снова отправлял в рот.

Так как я был обижен его неосновательными и оскорбительными подозрениями, то неохотно ответил ему на приветствие и снова погрузился в свои мысли.

— Прекрасный воздух на площади у медресе Кукельташ! — сказал он, присаживаясь рядом со мной.

Я промолчал.

— Братец, может быть, у вас есть ко мне какое-нибудь дело, из-за которого добрых два дня вы ходили за мной по пятам? — спросил он мягким тоном.

— Конечно же! — ответил я резко. — Мне хотелось узнать, сколько у вас денег и куда вы их прячете, чтобы сообщить это гиждуванским ворам и вас ограбить!

— Когда незнакомец вас преследует, это, естественно, вызывает подозрение. У вас нет причины обижаться. Расспросив кое-кого и убедившись, что вы человек честный и порядочный, я хотел извиниться перед вами и с этой целью, увидев вас здесь, подошел и присел рядом с вами. Я хотел бы, чтобы вы простили мне мои подозрения, — сказал он, и в тоне его действительно послышались искренние нотки.

Хоть я ничего и не сказал в ответ, он по выражению моего лица понял: извинение его принято и я больше не сержусь. Тогда он добавил серьезно:

— Будет не лишним, если я расскажу вам немного о себе. Люди ошибаются, подозревая, что я человек денежный; если я даже и зарабатываю две-три теньги для своей семьи — и те я отдаю на сохранение в верные руки, а потом по мере надобности беру на расходы.

Из слов его я понял, что у него остались некоторые сомнения на мой счет. Однако я решил, что нет смысла разуверять этого человека: в нем, видимо, подозрительность укоренилась, как застарелая хроническая болезнь. Все же, чтобы хоть немного развеять его опасения, я сказал:

— Мне нужна келья для жилья. Один из моих друзей сообщил, что у вас есть собственные кельи. Потому-то я и стал искать случая попросить вас предоставить мне временно одну из них. Но услышав, что моя попытка познакомиться с вами вызвала у вас нехорошие подозрения, я решил «дар ваш отдать вам обратно», — закончил я шутливо.

— Самому мне никогда не приходилось покупать кельи, — ответил он. — Я отроду не имел и не имею наличных денег. Но у меня есть две-три кельи, которые достались мне в наследство от моего покойного отца.

Подчеркнув таким образом еще раз, что у него нет наличных денег, Кори Ишкамба, немного помолчав, спросил:

— Что же, нашли вы келью или и сейчас у вас нет жилья?

— Все еще не нашел!

— А если бы у вас была келья, стали бы вы каждый день варить плов? — снова спросил он.

В моей голове промелькнула мысль, что Кори спрашивает меня об этом потому, что у него, вероятно, осталась какая-нибудь келья без очага и дымохода. Поэтому я ответил:

— Меня устроила бы келья и без очага и без дымохода, потому что я почти никогда не варю себе пищу.

— А в моей келье есть как раз очаг, который требует, чтобы на нем ежедневно готовился на двух человек хороший жирный плов с мясом, — сказал он шутливо, но тут же добавил серьезным тоном: — У меня есть две кельи, которые я сдал ученикам медресе на условии, что каждый из них ежедневно должен готовить плов на двоих: один ученик варит утром, часов в одиннадцать, а другой — к вечеру. В назначенный час прихожу я.

— Как! Вы можете ежедневно по два раза есть плов? — прервал я его вопросом.

— О, если бы только оказалось возможным, то и четыре и пять раз в день могу поесть плова! — И в глазах Кори Ишкамбы появилась алчность. — Один из этих учеников, — продолжал толстяк, — добросовестно, каждый день, не пропуская, готовит плов. Другой хитрит: иногда убегает, заперев келью на замок. Когда я на другой день прижимаю его, он находит всяческие отговорки: «Вчера у меня не оказалось денег» или «Вчера я был в гостях». Но ведь в делах и денежных расчетах такие объяснения не стоят и медного гроша! В течение прошлого года он под такими предлогами четыре раза не приготовил еды!

Замолчав, Кори Ишкамба снова стал ковырять в зубах своей острой зубочисткой. Так как между зубами остатков пищи уже не было, он вытащил зубочистку окровавленной.

— Сейчас, — сказал Кори Ишкамба, — я как раз ел плов у этого ученика-обманщика. Вчера он сбежал, а сегодня приготовил плов, но мяса и сала в нем было маловато. Я его предупредил: если он будет поступать таким образом, я выгоню его из кельи. Возьмитесь угощать меня каждый день пловом, и я отберу келью у этого ученика, хоть он и старый мой знакомый. Ну, что скажете?

Я счел для себя оскорбительным объяснять этому гнусному человеку, что я беден и деньги у меня появляются не часто, — ведь известно, что в глазах богачей бедняки являются самыми низкими и презренными людьми. Поэтому, не желая раскрывать перед ним свое истинное положение, я придумал отговорку:

— Вчера один человек обещал мне отдать на время свою келью даром. Если с этим делом у меня ничего не выйдет — можно будет взять вашу. Каждый день варить плов и угощать одного гостя нетрудно, но еще лучше, если найдется даровая келья.

— Разумеется, каждый прежде всего думает о своей выгоде, — согласился Кори Ишкамба. — Ну, хорошо. Но помните, если вам или кому-нибудь из ваших друзей понадобится келья, вы можете получить мою на изложенных условиях. Ученику, который будет честно выполнять свои обязательства, я не только отдам келью, но сверх того и помолюсь за него. Я человек бедный, мне приходится добывать себе пропитание подобным образом. Да, да, я не какой-нибудь богач, как думают обо мне люди!

Этой беседой началось мое знакомство с Кори Ишкамбой. С той поры каждый раз, как мы встречались на улице, он спрашивал меня, нашел ли я жилье? И, узнав, что келью себе я уже раздобыл, расспрашивал, нет ли у меня друга, которому была бы нужна келья?

— Нет, такого друга у меня нет.

Тем наш разговор и кончался. Но сколько бы раз на день я с ним ни встречался, эти вопросы и ответы неизменно повторялись. Кори Ишкамба, видимо, не терял надежды найти через меня такого верного своим обещаниям квартиранта, который готовил бы ежедневно в назначенное время для него плов.

В Бухаре, по обычаю, в начале солнечного года[9], в марте, устраивались новогодние гулянья в эмирском саду, известном под названием Ширбадан. На месте гулянья, помимо обычных харчевен, в которых продавались желающим всевозможные готовые кушанья, открывались и такие, в которых можно было сделать плов самим, получив за плату котел, блюдо и все необходимое.

Хозяева таких харчевен расставляли палатки и легкие шатры, устанавливали перед ними ряд очагов, доставляли котлы и блюда и заготовляли топливо. Желающие готовить плов приносили все необходимые продукты и варили кушанье по своему вкусу. Поев, они платили хозяину сколько полагалось и оставляли также немного плова в котле «за присмотр».

Однажды, в период новогодних гуляний, решила приготовить плов и наша ученическая компания. Меня на тот день сделали поваром. Нарезав мясо, морковь и лук, товарищи пошли гулять, а я занялся пловом.

Когда, раскалив как следует сало, я поджаривал в нем мясо и лук, появился Кори Ишкамба. После обычных вопросов — нужна ли мне келья или нет ли ученика, который ее ищет, — он спросил, с кем я здесь. Я назвал имена нескольких наиболее заметных товарищей.