ВВЕДЕНИЕ

Принято считать, что пристрастие к алкоголю и наркотикам обусловлено химическими процессами, связанными с адаптацией организма к тем или иным психоактивным веществам. Пристрастию предшествует склонность личности к переживанию опьянения. Подобная привычка возникает отчасти из-за неблагоприятной социальной среды, где рос человек, отчасти из-за тяжелой внутриличностной конфронтации, которую хочется любой ценой преодолеть, отчасти - не понятно из-за чего. Вроде все есть у человека - и талант, и успех в придачу, а он все туда же... Попробуем присмотреться к этой странной человеческой нужде, чтобы прояснить вопрос, который интересует и наркологов и культурологов: насколько глубоко присуща нам эта склонность? Ведь подавляющее большинство полноценных людей время от времени остро ощущает в себе странную потребность опьянеть, на время забыть о социальной обусловленности, нарушить ход мыслей или, выражаясь научно, изменить состояние сознания. Дело в том, что изменение свойств сознания помогает нам почувствовать себя в ином качестве: освободиться от стереотипных психических реакций, стать непосредственнее в общении и выражении своих чувств. Словно исчезает пропасть, разделяющая внутренний мир индивида и социум: невротические привычки отступают, мышление становится яснее и образнее, восприятие глубже и чувственнее, подобно детскому мироощущению. Вот как описывает свой юношеский опыт алкогольного опьянения австрийский психиатр К.Г.Юнг: Не было больше разделения на внешнее и внутреннее, не было больше "я" и "они", "номер 1" и "номер 2" больше не существовали. Осторожность и робость исчезли, земля и небо, вселенная и все в ней, что ползет, летает, вращается, падает и взлетает, - все слилось и все было едино. Я был постыдно, чудесно и увлекательно пьян {3, с. 84} Возможность преодоления стереотипов мышления интересна каждому, а для тех, кто подвержен депрессиям и не видит путей решения внутриличностных конфликтов, психоактивные вещества становятся своеобразным "окном" в мир внутренней гармонии и согласия с окружающими; и никакие предупреждения об опасности подобного образа жизни не действуют. Дальнейшая судьба человека, ступившего на этот путь, во многом будет зависеть от особенностей его мировоззрения и выбора опьяняющих снадобий. К примеру, избавление опиомана от "ломки" вовсе не означает исчезновения желания вновь употреблять наркотик в дальнейшем. Для врачей, владеющих широким арсеналом средств, нейтрализующих абстинентный синдром, физическая зависимость не представляет проблемы, А вот психологическая заинтересованность в подобных ощущениях является практически непреодолимым препятствием для наркологов традиционного направления. К сожалению медицинская статистика красноречиво говорит о минимальной излечиваемости наркомании и не оставляет больным почти никаких шансов на спасение... Оказывается, что психологическая зависимость от наркотиков значительно сильнее физической, к тому же она имеет печать индивидуальных особенностей больного... Деньги, связи, врачи бессильны, если внутренний мир личности расколот на части, когда в одном человеке одновременно живут и палач, и жертва {10, с. 5-6). Ниже мы подробнее обсудим вопросы формирования психологической зависимости от наркотических средств, а пока заметим, что использование измененных состояний сознания для самолечения душевных проблем испокон веков было распространено в виде традиции потребления легальных и нелегальных опьяняющих веществ. Не секрет, что в список запрещенных веществ внесены препараты, которые не вызывают физическую зависимость. Почему? Не столько разрушительное воздействие на организм, сколько наше неумение контролировать привычку потребления этих препаратов является главной проблемой во взаимоотношениях человека и психоактивной пищи. Для значительной категории людей любые, хоть как-то изменяющие сознание, снадобья становятся ежедневным, а то и ежечасным "питанием", которое уже не так просто исключить из рациона. Как объяснить психологическую тягу к опьяняющим веществам? Оказывается, само по себе изменение свойств сознания имеет некую познавательную ценность: человек получает возможность покинуть привычный наблюдательный пункт в собственном внутреннем мире и оглядеться с новой экзистенциальной позиции. Едва ли существуют более яркие ощущения, чем освобождение глубинного "Я" от смысловой обусловленности обыденного сознания. Подобно змее, сбрасывающей кожу, эго снимает шелуху прилипчивых стереотипов мышления. В такие моменты нам присуща удивительная внутренняя целостность и самодостаточность. Но за это приходится платить высокую цену. Мы начинаем понимать, что же на самом деле мешает чувствовать себя так всегда. Увы - наша сопричастность миру, точнее, неполноценность нашего бытия в нем, дефицит положительных эмоций, получаемых от существования. Вот что чувствует человек после возвращения в обыденное состояние сознания. Одержимость веществом - одно из возможных проявлений невроза, вызванного этим дефицитом и свойственного многим из нас. Как же так? Цивилизация накормила и одела почти все население планеты, изобрела телефон и автомобиль, делает все возможное для удобства и удовольствий человека, а у него, видите ли, "дефицит положительных эмоций"... Этот дефицит вызван неудовлетворенностью базисной психологической потребности человека - потребности в безопасности. Источник единой для большинства из нас тревоги носит не менее фундаментальный характер, хотя часто не осознается как опасность, а считается очевидной нормой. Мне кажется, причина в распространении атеизма. "Если Бога нет, значит я - Бог!" - рассуждают герои Ф. М. Достоевского, похожие на современных атеистов. Но до какой степени можно быть равнодушным к миру, собранному из хаоса физико- химических процессов? До какой степени можно возненавидеть этот мир, особенно, человеку тяжелой судьбы, если поверить в метафизическую бессмысленность всего происходящего? Отказываясь от представления об одушевленности окружающей действительности, отказываясь от веры в сверхъестественное, индивид обрекает свою внутреннюю глубинную сущность (душу) на исчезновение. И чем бы его не развлекала цивилизация, отношение к жизни будет изначально пессимистичным. Эта ошибка в системе наших представлений позволяет расцвести целому "букету" расстройств личности и сосет силы из подавляющего большинства людей на протяжении всей бессмысленной жизни. Измененные состояния сознания - древнейший способ побывать в том измерении, где становится зримой смысловая обусловленность Мира, где мистика наполняет каждую мысль, каждый вздох человека. Нет ничего более притягательного для современных людей, чем подобный опыт. И хотя в рамках материалистической доктрины он обесценен ярлыком "психическое расстройство", это не останавливает ни наших пьющих сограждан, ни тех, кто преступает закон о наркотиках, ни детей, нюхающих клеи, лаки и растворители. Правда, мало кто из них понимает, о чем идет речь, и отсутствие культуры потребления опьяняющих снадобий - дезинформация, неправильный выбор препаратов, отсутствие соответствующих традиций, ритуалов ставят нарушителей табу в гибельную атмосферу социальной изоляции. Конечно, не все удовлетворяют духовный голод (неосознаваемую потребность внутреннего роста) опьяняющими зельями. Многие научились компенсировать внутренний вакуум одержимостью в других стереотипах поведения: криминальные расстройства личности, влекущие грубые преступления против свободы других, аферизм, садизм (в т. ч. "вампиризм", стервозность), азартные игры, обжорство, гиперсексуальность и т. д. За этими отклонениями выстраиваются иной раз целые концепции эго-справедливости в представлениях одержимого собой человека. Деньги в опытных руках - это тоже власть... Деньги позволяют менять Мир, тем самым повышая степень присутствия их обладателя в окружающей действительности (удовлетворяя все ту же экзистенциальную неполноту современного человека). Такой социальный механизм исправно стимулирует внешнюю активность индивида, но если его внутренний мир содержит трещину, человек не станет счастливым и полноценным даже при толстом кошельке. Важно отметить, что подобные "трещины" многие привыкли считать нормой: одержимый охраняет свой "пунктик", считая его неотъемлемой частью собственной персоны. Когда такой человек приобретает власть или деньги, никакая сила не затащит его к психотерапевту: он будет по- прежнему кормить свой невроз, окружая себя опасными обстоятельствами, покупая новые сферы влияния, наркотики, оружие, проституток... Однако есть такие, которые "не теряют головы", не одержимы зельями, разумно распоряжаются деньгами и при этом невозмутимо доброжелательны. Психическое благополучие этих людей определено одной важной особенностью в их сознании присутствует надличностная наблюдательная позиция, откуда они могут изучать свое эго. Они подчинены объективным общечеловеческим смыслам - они духовны. Духовность - это способность личного, интимного отождествления с Миром, с теми смыслами человеческого существования, которые принято называть Нравственным Законом. У каждого народа свой орнамент смыслов бытия христианский, исламский, буддийский или неопределенно-мистический... Как мы увидим в дальнейшем, в этом разнообразии много общего, и стоит только захотеть понять друг друга, чтобы наши отличия из предмета споров превратились в самобытные национальные узоры на общем фундаменте твердой веры в то, что мы не случайны в этом Мире, что метафизика нам нужна для объединения всего планетарного qnnayeqrb`, для исполнения эволюционных задач человечества, а вовсе не для корысти религиозных функционеров. Однако невозможно пережить интимное единение с материальным миром, где люди противопоставлены неодушевленной вселенной, случайно возникшей из хаоса. К несчастью, большинство видит се именно такой. Считая атеизм нормальным состоянием сознания, мы исключаем из системы наших представлений важнейшую смысловую конструкцию, являющуюся необходимым условием человеческого здоровья - представление о личностном начале Мира идею Бога. Вот, что писал в 1922 году В. И. Ленин: "Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических - гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные Идейные "костюмы, идея боженьки "{Полн. собр. соч., т. 48, с. 227}. Идеологи материализма противопоставили духовному мировоззрению "здоровый" эгоизм, обеспечивающий выживание в условиях борьбы и конкуренции. При этом качество жизни людей существенно поменялось: грехи, пакости, насилие и заразы не замедлили заменить идею Бога. Не имея возможности занять надличностную ролевую позицию (то есть, отождествиться с образом, превосходящим по важности структуру эго), человек словно пребывает в плохом сне и не осознает подлинности своего существования. По этой причине атеисты крайне беспокойны, враждебно смотрят на окружающий мир и одержимы дезинтегрированными компонентами своего сознания (субличностями). "...Откуда появляется символ или идея Бога? - пишет наш соотечественник, выдающийся философ М. Мамардашвили. Человек в отличие от барона Мюнхгаузена не может вытащить сам себя из болота. Нужна кокая-то точка..." {22, с. 25}. Наше эго не может развиваться и осваивать новые измерения сознания пока в нем нет представления о чем-то сверхъестественном или сверх- опытном. Символ Бога и есть та самая точка, благодаря которой происходит внутренний рост. Когда эго - комплекс представлений о своей уникальности - занимает подчиненное положение в сфере сознания человека, "одержимость собой" ему не грозит. Но когда эго убеждено в собственном главенстве в окружающем его поле смыслов, малейшая провокация обнаруживает его "хозяйскую" несостоятельность. Эти же ментальные привычки (или стереотипы "недуховного" самоанализа) создают проблемы и во взаимоотношениях человека с психоактивными веществами. Среди тех, кто ни во что не верит и уже не хочет верить, потребность внутренних перемен особенно сильна, но часто неосознаваема, поэтому распространены разрушительные способы употребления опьяняющих веществ наркомания, запои, курение по пачке сигарет в день и т.д. За отказ от сакрального использования правильно выбранных снадобий в качестве инструментов самоисследования и духовной практики, как это было у наших предков, мы платим собственной одержимостью и в отношениях с веществами, и в социально-правовых взаимоотношениях. Судя по всему, то ощущение раскрытости, которое посещает людей в измененных состояниях сознания, достойно более пристального внимания. Если с развитием благосостояния и образованности людей потребность в психоактивных веществах не ослабевает, а превращается в социальную проблему, значит что-то me так. Значит, нам необходимо искать достойное культурное оформление данной человеческой нужды, а не прятаться от нее за общественное табу. Однако мы боимся признать психологическую ценность экстатических переживаний, так как за этим последует переоценка представления о порочности употребления опьяняющих веществ. А за переоценкой немедленно возникнет вопрос о правильности табачно-алкогольной диеты, которую выбрала для себя цивилизация. Вот над этими проблемами мы и поразмышляем ниже.