Письменный договор возил в Хиву, по повелению государя, полковник Данилевский; отдав его в руки хану, взял от него обязательство за подписью хана.
При взятии русскими Хивы в 1873 году договор этот на русском языке нашли во дворце хана среди разного ненужного хлама.
Теперь все изменилось: хивинский хан — подданный русского государя, генерал-лейтенант Оренбургского казачьего войска, носит титул светлости, в 1883 г. присутствовал на коронации Александра III в Москве. Я обедал с ним за царским столом; между мною и им сидел Московский генерал-губернатор князь Долгорукий, с которым хан говорил об изменчивости всего в жизни. Бывший злой враг русских — гость русского государя, а я, никогда не думавший так мирно встретиться с таким врагом, мирно обедал с ним за одним столом,
Говорили, что на хивинскую экспедицию был отпущен миллион рублей по тогдашнему счету, но это далеко не все. Провиант и другие принадлежности для похода были доставляемы из Оренбурга в продолжение лета 1839 г. транспортом на лошадях в устроенные временно в степи укрепления, как этапы будущего следования в Хиву. Для этого был усиленный наряд башкир с телегами в две и три лошади. Последние все погибли в степи от изнурения, телеги были брошены, люди оборванные и больные прибывали в Оренбург; здесь им выдавали по 5 р. ас. на человека и отправляли в дома. Башкиры были из Пермской и Вятской губерний и из отдаленных от Оренбурга уездов Мензелинского, Бирского, Бугульминского и других. 1839 г. был голодным; цена хлеба доходила до 3 р. ас. за пуд, сено до 10 р. и более за воз, и как можно было дойти бедняку и больному в оборванной одежде на 5 р. за несколько сот верст? Оставшиеся у немногих лошади не могли ходить даже в городе. Лошадей в этот год погибло у башкир до 5 т. голов.
Гордый характер Перовского после неудачи хивинского похода сильно пострадал и самому ему пришлось выслушать много неприятного от высших властей. По приезде в Петербургу говорят, военный министр Чернышев не пускал его к государю, т. е. не докладывал о нем, и Перовский решился сам разрешить давившее его сомнение. Избрав время, когда Николай Павлович был на смотру или на параде войск в манеже, поехал туда, как генерал-адъютант, имевший право быть в присутствии государя, который, увидав его, милостиво спросил, когда он прибыл, и почему не являлся. Перовский указал на Чернышева. По окончании смотра государь посадил его в свой экипаж и повез во дворец.
Конец лета 1840 г. и следующий 1841 г. Перовский прожил в Оренбурге и уехал в конце ноября в Петербург, откуда в 1842 г. уволен в Италию с отчислением от должности.
В газетах писали, что Перовский в Берлине представлялся прусскому королю и тот кольнул его самолюбие, сказав, что знает его по хивинскому походу.
Все участвовавшие в хивинском походе офицеры, со включением генералов, получили награды чинами, орденами и даже деньгами. Начальник 22-й дивизии генерал-лейтенант Толмачев, получил сначала орден Белого Орла, замененный потом пожалованием 3 тыс. десятин в Саратовской губернии. Атаман Оренбургского казачьего войска, а по тогдашнему командующий войском, Молоствов, орден в порядке постепенности; Циолковский Анну 1-й степени, но потом уволен был по прошению в отставку. Служба офицерская на пенсию засчитана месяц за год, а самый поход за кампанию.
Циолковский, получив отставку, жил в деревне своей жены. Оренбургского уезда, и за жестокость обращения со своими крестьянами был убит ими в 1841 или 42 году. Труп его крестьянами же после похорон был вырыт и обезображен наказанием плетьми; родственники привезли его в Оренбург и погребли на общем кладбище. Бывшие у него три сына умерли; один в звании мелкого чиновника; старший Виталий, служивший предводителем, несколько 3-хлетий, не был избран при открытии Оренбургской губернии, жил бедно, был отдан под суд за растрату денег и умер в 1889 г.; Николай служил мировым посредником и остался в 1868 г. за штатом, нанимался в лесную кампанию наблюдать за нерасхищением сплавляемого леса прибрежными жителями, занимался сельским хозяйством и на этом жил; умер в 1891 или 92 г. на 72 г.
В октябре 1840 г. приехал в Оренбург из Авганистана майор английской службы, присланный английским правительством для исследования причин неудачи хивинского похода; он жил в Оренбурге едва-ли не месяц, квартировал недалеко от нашего дома у чиновника Галявинского. Дом этот сгорел в 1879 году. Англичанин едва ли видел Перовского; он, кажется, в это время был в Петербурге.
Оренбург — главный пункт и местожительство главного начальника Оренбургского края — в начале 30 гг., когда приехал сюда генерал Перовский, был небольшим городом с населением не более 5 или 6 тыс. душ. Дома были почти исключительно деревянные в 3, а лучшие в 5 окон, низенькие, были даже полупланки — так дом под одною крышею принадлежал двум хозяевам, и каждый из них имел особые ворота; много было домов развалившихся и землянок; исправлять старые дома хозяева отказывались по бедности.
Для того, чтобы привести город в лучший вид, Перовский в 1835 г. назначил особую коммиссию, поручив ей осмотреть в городе все, дома, ветхие назначить к слому через два или три года, обязав владельцев в этот срок построить новые дома по планам, а кто по бедности не в состоянии был этого сделать, тому предложено убрать свое строение, получить даром 50 бревен и 50 р. ас. и перейти на житье во вновь образовавшуюся слободу, между караван-сараем и татарским кладбищем, где места отводились даром. Освободившиеся же места в городе отводились соседним владельцам, которые уплачивали за них стоимость полученного прежним хозяином пособия, а где стоимость места была ниже последнего, лес отпускался даром из хозяйственного заготовления.
Таким образом город очистился от мелких безобразных избушек, землянок; дворовые места расширены и все приведено в благообразный вид. Скоро стали строиться хорошие дома. Людям не богатым, особенно чиновникам, Перовский выдавал лес из хозяйственного заготовления с рассрочкою платежа денег.
При Перовском же начали строиться казенные каменные здания; оборонительные казармы около Преображенской церкви, дом благородного собрания на месте развалившегося здания главного народного училища, ордонанс-гауз, квартира плац-майора и комендантское управление, а рядом с ним дом коменданта. Ныне первый занят ремесленным училищем, а последний квартирою одного из командиров баталионов, расположенных в Оренбурге.
В то же время построен генерал-губернаторский дом, но Перовский не переходил в него; первым поместился в нем генерал Обручев.
Частных каменных домов в первое управление Перовского было два: один — ныне занятый аптекой Герштейна, а другой — квартирой Тургайского губернатора. Оба дома принадлежали купцу Осоргину, впоследствии разорившемуся, и были проданы один в частные руки, а другой в казну за долги.
Дом Еникуцева на Николаевской улице, где ныне контрольная палата, был вчерне построен в 1838 — 39 г., но не занимался владельцами по суеверному предрассудку, что новый дом потребует покойника, а их было двое — муж и жена.
В 1852 г. дом этот куплен был для канцелярии генерал-губернатора, и поверье сбылось: с переходом канцелярии и появлением в доме жильцов умер самый старый из них — Зверев, старик 80 лет, хорошо помнивший времена князя Волконского и генерала Бахметева.
Караван-Сарай был начат постройкою Перовским чрез оповещение циркулярами башкирских кантонных начальников для объявления народу, что здание строится для приезжающих в Оренбург по своим делам башкир, останавливавшихся ранее в частных домах, а с постройкою караван-сарая будут иметь более удобное помещение для себя и своих лошадей. Здание в начале было построено с большими комнатами в виде казарм, с нарами, а в нижнем этаже конюшни. Все показывает, что Перовский думал перенести на русскую землю азиатские караван сараи для странствующих мусульман и торговцев; в этих видах он положил построить среди здания мечеть, чтобы живущие в караван-сарае башкиры имели полную возможность исполнять по своему закону требы и молитвы; этим желали показать народу, что правительство далеко от мысли насильственными мерами обращать магометан в христианство, каковые слухи тайно распространяли казанские татары, известные фанатики, а напротив, правительство строит на свои средства мечеть и не простую, а превосходящую все известные в крае мечети. С этою целью приглашали башкир делать пожертвования для украшения новой мечети. Для сбора последних был послан дер. Нижней Чебеньки ахун Абдулла Давлетшин, родом татарин, приписанный в башкирское войско. Он собрал до 30 т. руб. асс.