Вольдемар Балязин

Браки Романовых с немецкими династиями в XVIII - начале XX вв.

Значительные аккорды царствования Екатерины

Теперь же возвратимся к новой самодержице - Екатерине I. Она все чаще стала болеть, и сразу после вступления на престол почти совсем отошла от государственных дел, целиком передав их Меншикову, сама же с головой окунулась в устройство своих собственных, семейных и любовных дел.

Ее первым галантом оказался молодой красавец Рейнгольд-Густав Левенвольде, происходивший из древнего, аристократического немецкого рода, осевшего в Ливонии еще в XIII веке. Левенвольде сначала был камер-юнкером Екатерины, а при ее восшествии на трон стал камергером. Кроме того, как мы уже знаем, он был и резидентом курляндской герцогини. Однако, в силу особого статуса Курляндии его нельзя было равнять с другими иноземными резидентами.

24 октября 1726 года Рейнгольд-Густав Левенвольде и его брат Карл-Густав получили титул российских графов. Вслед за тем Рейнгольд стал кавалером российского ордена Александра Невского и, кроме того, получил осыпанный бриллиантами портрет Екатерины для ношения на шее.

* * *

Между тем, как Екатерина совершенно устранилась от государственных дел, сила и влияние Меншикова продолжали расти. Он становился уже не "полудержавным властелином", как при Петре, а, пожалуй, почти самодержцем. Это заставило "верховников" опасаться того, что Светлейший скоро превратит их не более чем в марионеток.

Врагами Меншикова оказались Толстой и Голицын, а вне среды "верховников" все еще очень влиятельный де Виейра.

Случилось так, что в апреле 1727 года Екатерина I тяжело заболела, и Меншиков нашел повод показать своим более серьезным и сильным противникам, чем де Виейра, что шутки с ним по-прежнему плохи, и что всех его недоброжелателей ждет печальный конец. К тому же Меншиков был злопамятен, а надобно знать, что всесильный временщик не простил своему непрошенному шурину брака с его сестрой, состоявшегося вопреки его воле, по приказу самого Петра I.

И когда в апреле 1727 года Екатерина заболела, де Виейра, по приказу Меншикова, был арестован и обвинен в том, что во время болезни императрицы якобы "не только не был в печали, но и веселился, и плачущую Софью Карлусовну (Скавронскую, - В. Б.), - родную сестру Екатерины - вертел вместо танцев и говорил ей: "Не надобно плакать". В другой палате сам сел на кровать... говорил ее высочеству цесаревне Анне Петровне: "О чем печалишься? Выпей рюмку вина".

Допросы и пытки привели к тому, что в последний день своей жизни - 6 мая 1727 года - больная Екатерина, следуя настоятельному совету Меншикова, подписала приговор, по которому три "заговорщика" были биты кнутом и отправлены в Сибирь, а еще четыре удалены от двора.

Приговор де Виейре и его соучастникам, хотя и был одним из последних актов, подписанных Екатериной, но все же не самым последним. А последним, и гораздо более важным документом, было составленное и должным образом оформленное завещание, по которому наследником трона объявлялся Петр Алексеевич - двенадцатилетний внук Петра I. Завещание гласило: "Великий князь Петр Алексеевич имеет быть сукцессором" (то есть самодержцем). Однако регентом при нем не назначался Меншиков, как можно было бы ожидать, а "обе цесаревны, герцоги и прочие члены Верховного Совета, который обще из девяти персон состоять имеет".

Как только Екатерина скончалась, Рейнгольд-Густав Левенвольде тут же уехал в свои ливонские поместья, а в Петербурге остался его брат Карл-Густав. Вскоре, уважаемый читатель, Вы узнаете, что братья Левенвольде сыграют важную роль в истории.

Начало царствования Петра II

Когда Екатерина умерла, Великому князю Петру Алексеевичу шел тринадцатый год. Он был мягок душой, красив, достаточно развит и весьма неглуп для своих лет, напоминая покойную мать - Софью-Шарлотту Вольфенбюттельскую. С самого начала своего неожиданного воцарения двенадцатилетний мальчик попал в очень непростую ситуацию, ибо кроме него претенденткой на трон могла оказаться и восемнадцатилетняя дочь Петра I и Екатерины I Елизавета Петровна - его родная тетка.

Сторонники Елизаветы стали прочить ей в мужья уже знакомого Вам, уважаемый читатель, Морица Саксонского. Сторонники же Петра II сватали ребенка-императора за дочь Меншикова - Марию.

Желание двора примирить две партии, при дворе возник фантастический проект женитьбы Петра Алексеевича и Елизаветы Петровны - племянника и тетки, но ему не удалось осуществиться: Меншиков увез Петра к себе во дворец и там сосватал его со своей дочерью, - несостоявшейся супругой Петра Сапеги.

12 мая, когда тело Екатерины еще не было погребено, Петр II возвел Меншикова в звание генералиссимуса, дав ему очевидное преимущество перед пятью жившими и действовавшими в ту пору фельдмаршалами.

16 мая Екатерину похоронили, а уже 24-го во дворце Меншикова на Васильевском острове, была необычайно пышно отпразднована помолвка Петра II и Марии. Меншикову эта великая удача не вскружила голову, и он демонстративно протянул руку примирения и дружбы ненавидевшим его Голицыным и Долгоруковым. После этого враждебными ему осталась лишь Анна Петровна и ее муж - Голштинский герцог Карл-Фридрих. Но и от них вскоре избавился умный и ловкий генералиссимус: пообещав супругам миллион флоринов, и выдав им для начала всего 140 тысяч, он отправил Анну и Карла в Голштинию. Им была обещана ежегодная пенсия в сто тысяч флоринов и поддержка России в деле присоединения к Голштинии соседнего Шлезвига. 25 июля 1727 года герцогская чета отплыла из Петербурга в Киль, сопровождаемая небольшой группой придворных, среди которых были и люди, близкие к российской императорской фамилии, что объяснялось вполне понятным интересом к новой супружеской паре, которая является неотъемлемой частью дома Романовых. И история подтвердила это - отныне династия Романовых стала называться "Династией Романовых, Гольштейн-Готторпов". И хотя обиходно российскую императорскую династию продолжали называть "Романовы", но специалисты генеалоги и серьезные историки именовали ее полным именем "Романовы-Гольштейн-Готторпы".