Тепло в груди. Хорош. Именно его нужно оставить. Вадим только кричит, а без Юры он ни одной схемы не составляет. Да и ты сам от него многому научился. Если поладит с Вадимом, все будет в порядке. Как их уберечь от ссоры? Уж очень он задирист, хотя и добрый. Терпение нужно иметь. Только при моем мягком характере… Тоже, мягкий! «Бритва в киселе». Неверно. Добрый.

Приятно полюбоваться собой. Такой ученый! Новые идеи, коллектив. Притом добрый, мягкий. Все отдает науке. А может быть, просто равнодушный? Выбрал себе самое приятное — думать. Домик построил и выглядываешь из окошечка, критикуешь. Попробовал бы, например, директором завода? Или совхоза? А?

Ладно. Раз дело дошло до критики, пойдем в операционную. Давно все взвешено, определено. Положительный герой с не очень высоким коэффициентом. Если вытяну, что задумал, то будет приятно перед смертью. Оправдаюсь.

Почему-то нужно оправдываться.

Операционная. Один взгляд: пришел в самый раз. Начинают наркоз.

— Стул Ивану Николаевичу!

Предупредительность Вадима.

— Давайте все, как намечено по программе. На меня внимания не обращайте.

(Я не буду вас дергать своими указаниями. Предположим, что меня вовсе нет. Я лежу на столе вместо собаки.)

Сажусь в угол к окну. Взгляд наружу: летний день в разгаре. Жара. Осматриваюсь: три группы. Посредине передо мной операционный стол с АИК. Физиологи Поля, Алла, Рита. Главный — Вадим. Справа весь угол контрольная и управляющая аппаратура. Инженеры Гулый, Толя, Юра. В углу у двери стол биохимиков. Валя берет анализы. Игорь. У окна еще стол, лист миллиметровки — Леня и Петя будут вести упрощенный график основных показателей.

У каждой группы свои задачи, свой начальник. Общая команда — Юра.

Первый раз вижу установку целиком. Собрали, пока болел. АИК, теплообменник. Где же аппаратура для охлаждения и нагревания? Ага, вон шланги идут за дверь. Значит, поставили в соседней комнате. Здесь уже нет места.

Контрольный комплекс. Масса всего нагорожено! Не стоит вникать, — есть Юра, инженер.

— Сколько каналов записываете?

— Шестнадцать будем записывать, а периодически контролируем еще около тридцати показателей. Вот, пожалуйста, список.

Список: давление в обоих предсердиях, в аорте, сосудистый тонус, потребление кислорода легкими, АИКом, рН, напряжение кислорода в тканях. (Один канал с переключателем на шесть точек.) Напряжение О₂ в артериальной и венозной крови. Напряжение СО₂. Производительность насоса АИК. Несколько точек температуры. Отдельно — электрокардиограмма, электроэнцефалограмма.

— Юра, поставили новый расходомер?

— Да, наконец-то наладили.

— А датчики напряжения газов надежные?

— Не скажу, чтобы очень, но мы предусмотрели периодическое определение газов крови по Ван-Слайку и на оксигемометре.

— Производительность собственного сердца не контролируется? Почему же не приспособили баллистокардиограф?

— Иван Николаевич, ну не могли же мы все сделать, не успели.

Это Вадим. Нотки раздражения: дескать, такой-сякой, еще придирается. Должны были успеть. Помолчи.

Вступается Поля:

— Косвенно можно судить о минутном объеме сердца по потреблению кислорода легкими. Мы же знаем газовый состав крови на входе и выходе. «Входы и выходы». Физиологи усваивают новую терминологию. Работа идет. Мила ловко ввела трубку в трахею, приключила наркозный аппарат, начинает дышать мешком. Свой анестезиолог, не хуже врача. (Но когда дело дойдет до настоящего, лучше пригласить Володю от Любы.)

Вадим с Полей начали обнажать сосуды на обоих бедрах для приключения АИКа и введения контрольных зондов. Достаточен ли будет венозный отток с верхней половины тела, от головы?

— Послушайте, Вадим, а ведь мы говорили, чтобы одна трубка была введена еще и через вену шеи. Что-то я не вижу, чтобы вы готовились к этому.

— Хватит двух катетеров из нижней полой вены.

— Нет, не хватит… Делайте, пожалуйста, как сказано.

Только посмотрел на меня зло. Еще немного — и взбунтуется. (Не поладят они с Юрой, нет.) Начинает брить собаке шею. Еще слушаются.

Юра возится с аппаратурой. Наверняка какие-нибудь неполадки. Очень нелегко наладить шестнадцать каналов. Игорь в углу у стола с пробирками. Он ответствен за биохимию. Да, вон он, список анализов. Читаю. Здорово. Даже адреналин, ферменты.

— Игорь, как же вы сумеете сделать столько анализов?

— А мы попросили биохимиков из других лабораторий и даже из клиник. Обе соседние комнаты заняли.

— Молодец!

— Стараемся.

А Семен явно не у дел. По расписанию ему вообще ничего не выделили. Зря. Нужно было мне вступиться. Теперь поздно. Правда, его искусственная почка сегодня не приключается. Не готова, да и не нужна — опыт короткий.

Все заняты, один я свободен. Инвалид. Впрочем, это хорошо, значит, коллектив работает.

Здорово Юра поставил организацию эксперимента. Все расписано по пунктам: кто, где, что. Но он каждый раз жалуется, что система плохо управляемая. Много делают ошибок. Пока с собаками — это ничего, жалко только труда: человек двадцать участвуют в опыте. Физиологи никогда не ставили таких сложных экспериментов.

Работают спокойно. Даже Вадим не орет — подействовала проработка на собрании. Надолго ли? Вот характер! Сколько раз он мне грубил! Потом придет: «Извините, Иван Николаевич, не сдержался… Но и вы тоже неправы…» А все-таки я его люблю. Настоящий. Теперь слишком много равнодушных.

— Вадим, а ты научился дренировать левое предсердие?

(Это я нарочно на «ты», чтобы не сердился. Он это любит фамильярность!)

— А как же! В хирургию ходил целую неделю. Теперь лучше их делаю. Уже приглашали заведовать кабинетом зондирования. Говорят, когда со всеми переругаешься, приходи к нам, попробуем.

Собака вся пронизана трубками. В обоих предсердиях и в двух артериях тонкие зонды для измерения давления и взятия проб крови. В трех венах толстые трубки для оттока крови в АИК, еще одна трубка — от него в артерию. (Неужели и меня так придется? Бр-р-р…)

Нет. Пока все как-то нереально. Я на этом столе? Нет, не может быть! Если по-честному, то я все равно не верю, что решусь. Так на постели и буду умирать. Жалкий трус!

Сколько человек здесь работает? Раз, два… двенадцать. Да еще в тех комнатах есть. Ничего себе!

У каждого своя жизнь, своя судьба. Стимулы. Вот Лена, техник. Помнишь, как она вначале плакала над каждой собакой? Уходить хотела. Беседу провели: «Опыты нужны для людей». «Что люди! Они сами за себя отвечают. А животные? Это жестоко!» И теперь еще не привыкла. Хорошая мать будет. И внешность у нее: груди, таз. А Мила бледна и худа. Бедно живут девчонки, зарплата маленькая. Хорошо, если в семье, а не которые из деревни приехали, живут по углам. Одеться нужно. Экономят на каждом куске. Не принято об этом говорить.

Учатся почти все. Заочники, вечерники. Как начинаются сессии, так и работать некому. Вон Алла шесть раз держала экзамены, пока поступила. Мода? Стремление к материальным благам? Они невелики. Квалифицированная работница больше получает. Нет, видимо, это истинная жажда культуры. Пока они не очень культурны. Вот у Милы пятки грязные. Но их дети будут уже лучше. Будут ли? Люба жалуется, что Костя книг не читает.

Проблема культуры. Проблема молодежи. Всюду одни проблемы. А, бывает, послушаешь — никаких проблем, все решено. Молодежь поголовно стремится на стройки, тиражи книг растут из года в год. И хотя бы кто-нибудь попытался провести настоящий количественный анализ. Зачем? Выдержки из речей — самые веские аргументы. А ведь нужна, очень нужна настоящая информация! Без нее нельзя управлять ни одной сложной системой.

— Иван Николаевич, все готово к началу охлаждения.

Встаю. Голова немножко закружилась. Постоять. Прошло.

— Проверим? Дайте мне карту.

Программа опыта: датчики, анализы, состояние собаки к началу охлаждения.

— Игорь, биохимические показатели нормальны?