Или вот краснозобые коньки, жители открытых тундр. Они исполняют свои песни в воздухе, как и другие коньки. Краснозобые коньки ― очень дружные соседи. Мне не раз приходилось видеть мирно поющих рядом соседей по два, а то и по три. У них петь на территории соседа вовсе не считается зазорным. Если же поблизости, на территории любого из них, пытался запеть посторонний самец, его немедленно изгоняли прочь все вместе. Интересно было смотреть, как коньки, словно эстафетную палочку, передавали такого незваного гостя от соседа к соседу.

Какой вид птиц ни возьми, у каждого есть свои особенности, в том числе и в территориальном поведении, а не просто схема: «Живу на территории, сам её  демонстрирую, сам охраняю». Всё гораздо сложнее. Вот и нужно расшифровать эти сложности. Обычная ситуация в науке: от общего ― к частному, потом обобщения, то есть от частного ― к общему, потом ― опять к частному, но уже на качественно новом уровне. И так далее.

Спустя два дня после инцидента на границе Ажика и Пыжика происходит ещё одно подобное событие на нейтральной полосе. Его мы наблюдаем вдвоём с Сергеем у одной из сетей, где с удовольствием разглядываем только что пойманного впервые здесь, на Сывъю, франтоватого самца-горихвостку.

Начинается с того, что на лужайке с редкими ёлочками и куртинками ивняков запевает некто Икс ― весничка без колец. Здесь сходятся сразу четыре нейтральные полосы, так что получается большой кусок никем не опеваемой земли почти в шестую часть гектара. Это место, видимо, и привлекло самца своей кажущейся ничейностью. Хозяева соседних земель ― те же Ажик и Пыжик, а также Жужа (ЖЖ) и Кока (КК). Они появляются почти одновременно, словно специально сидели в кустах в засаде. Хотя, конечно, это было не так, каждый из них был занят своим делом, но ещё и постоянно прослушивал свою территорию и её  ближайшие окрестности. Приходится только удивляться, насколько точно они ориентируются на слух и как хорошо знают друг друга по голосу, а не только по внешности.

Сразу же начинается погоня. Пять стремительно летающих между кустами пеночек создают невообразимый шум, мы едва успеваем следить за ними глазами, хотя всё происходит перед нами, как на арене. Через несколько секунд такого мельтешения новичок исчезает. Это происходит незаметно не только для нас, но и для преследователей. Сразу становится тихо. Только маленькое пёрышко, крутясь, медленно опускается на середину поляны. Вояки молча покидают поле боя. Только Жужа не унимается. Видимо, у него очень воинственный характер и ему досадно, что бить больше некого. В поисках исчезнувшего нарушителя Жужик настолько усерден, что забывает, где он находится. Остальные соседи сидят по краям нейтральной зоны и смотрят на разошедшегося Жужу. Теперь он сам превратился в нарушителя неприкосновенности нейтральной полосы. Он им уже не союзник. Все трое демонстрируют угрозу ― и позами, и голосом. Но Жужа не понимает, что эти сигналы адресованы ему, а не их общему противнику, поисками которого он занят.

Но вот Жужа нарушает границу территории Ажика, и тот сразу переходит от словесных угроз к прямой атаке. Вспыхивает новая погоня. Нейтрального клочка гоняющимся птичкам не хватает, и они всей толпой залетают то к одному во владения, то к другому. И вот возникает общая свалка, где трудно разобрать, кто кого бьёт. Кажется, достаётся всем без разбора, бьют только ради того, чтобы бить, всё равно кого. Как в пьяной кабацкой драке.

И это понятно: нарушитель исчез слишком быстро, не дав самцам растратить гнев. Вот они его и тратят не по адресу, реализуя так не к месту своё предыдущее  мордобойное настроение. Наши пеночки демонстрируют нам классическое поведение, которое в этологии называют переадресованной реакцией. Эта реакция проявляется в тех случаях, когда животное не имеет возможности отомстить своему обидчику или дать по заслугам тому, кто этого заслуживает. Так, петух, от которого удрал соперник, может поколотить свою же курицу без всякого повода, или наброситься на автомобильное колесо.

Переадресованная реакция временами проявляется и у человека. Некто обиженный, если он недостаточно сдержан или благовоспитан, может сорвать зло на слабом, рассерженные друг на друга супруги бьют посуду или ломают стулья. А вот наши пеночки, когда от них сбежал предмет их гнева, стали бить друг друга. И если кто-то из них действительно нарушил чью-то границу, так это было лишь поводом для того, чтобы продолжить прерванную потасовку.

Но постепенно страсти у наших пеночек остывают. Прощальные угрозы на границах... И вот все четверо поют на своих излюбленных вершинках.

Замечаю, что до сих пор держу в руке уже окольцованную горихвостку ― забыл разжать кулак, увлечённый острым зрелищем. Выпускаю натерпевшуюся страха птицу.

Мы расходимся по своим делам. Едва я успеваю сделать несколько шагов, как меня окликает Сергей:

― Иди-ка, полюбуйся!

Подхожу и вижу в сети, что стояла почти за нашими спинами, попавшуюся весничку. Это ЖК, Жак. Оказывается, не только нам было интересно поглазеть на столь необычную драку. Жак, чья территория на другом краю участка, тоже прилетел на шум. Что он успел увидеть из разыгравшейся перед нами сценки, не известно. Может быть, только хотел посмотреть, да сразу и попался.

― Что, любопытная Варвара? ― ехидно обращаюсь я к Жаку, в то время как он сердито стучит своим маленьким клювиком по толстому Серёгиному пальцу. Вдруг меня осеняет совершенно дикое подозрение. Я непроизвольно охаю, и Сергей смотрит вопросительно то на меня, то на Жака.

Излагаю Сергею свою неожиданную версию. Может быть, дело вовсе не в том, что Жак любопытен. А что если он собирался помочь Коке, Жуже, Ажику и Пыжику прогонять постороннего самца? О, это очень смелое предположение. Ведь это означало бы, что веснички ― совсем социальные существа, что несколько живущих по соседству самцов представляют собой нечто единое целое, подобное единой стае с общей сверхтерриторией, которую защищают все вместе и каждый в отдельности. Что ни говори, Жак ― очень дальний сосед этих четверых.

Мы с Сергеем некоторое время обсуждаем новую гипотезу, потом дружно решаем: не может быть!

Вскоре мы снова расходимся. Но не даёт покоя вопрос: а что, если бы Жак не попал в сеть?

Дальше мне надо идти к реке, посмотреть, что происходит у пеночек на том краю участка. Всё ещё нахожусь под впечатлением от увиденной «массовой драки» весничек, думаю над загадкой Жака. У реки, где я сажусь покурить на поваленной берёзе, заметные изменения. Течение несколько успокоилось, вода упала. Недалеко от берега вылез из воды большой камень ― пока единственный на этом участке реки, где небольшая плоская пойма и пологий «земляной», а не каменный берег.

Здесь тоже поют веснички, а также варакушки, юрки и другие наши обычные птицы. Но есть и другие. Низко над рекой перелетают небольшие кулики-перевозчики, исполняя свою песенку, похожую на тоненькое нервное хихикание. Иногда можно увидеть над рекой красивых уток ― длинноносых крохалей. Или чирков-свистунков, наших самых маленьких и очень миловидных уточек. А вообще здешний околоводный мир очень беден. Видимо, виновато быстрое течение, голое каменистое дно и отсутствие богатых растительных дебрей. Но всё же здесь нечто иное, чем в глубине леса, где мы больше всего находимся. Здесь вода, движение, больше неба и далей, на которые приятно смотреть. И потому здесь очень приятно устраивать перекуры.

Вот и на этот раз было кое-что интересное. На камень, что недавно вылез тут из воды, прилетела оляпка, очень своеобразная птица из отряда воробьиных, которая живёт только на горных ручьях и речках. Она умеет, в отличие от всех остальных воробьиных, нырять и собирать на дне всякую мелкую живность. Раньше мне приходилось видеть оляпок всего несколько раз, да и то мельком. Сейчас я смотрел в бинокль на эту коренастую птицу и ждал, когда она начнет нырять. Оляпка побегала по камню, внимательно его обследуя, что-то склюнула несколько раз с его поверхности, потом принялась чиститься, то там, то сям взъерошивая перья и принимая самые неожиданные и смешные позы. Потом энергично встряхнулась всем телом, коротко крикнула что-то резкое и стремительно улетела низко над водой вверх по реке. Так ни разу и не нырнула.