- Я вам найду пару ботинок, - отворачиваясь и ища глазами по углам, сказал Петя. - Люди должны помогать друг другу.
Он достал пару развалившихся ботинок и, пока больной с трудом натягивал их, спросил:
- И много вас таких, с приступами?
- Есть, конечно, не я один. На учете состоим в диспансере.
- А долго приступ длится?
- У кого как. У меня, как видите, нет. А вот у одного из наших две недели продолжался. Он в ванне растворился. Воду выливать нельзя - как разберешь, где та вода, где эта? День проходит, два, соседи шум подняли - ни помыться, ни побриться. Родные с заявлениями - редкая болезнь, требуют отдельной квартиры. Дали, а что сделаешь? Для перевозки поливальную машину наняли, в цистерне везли. В копеечку обошлось.
- И откуда пакость такая берется? - спросил Петя.
- Из Азии. Передается через контакт с больным. На меня какой-то тип в метро дохнул. Ну, желаю. Спасибо за помощь.
Он вышел - в отличном новом костюме, хоть и без галстука, и в разбитых, рваных, испачканных глиной и известкой ботинках. Петя выскочил на лестничную площадку.
- А как предохраняться? - крикнул он вниз.
- Плакат скоро выпустят! - донеслось в ответ.
Петя вернулся в комнату, постоял, размышляя, несколько минут и увидел вдруг, что рукава его расплываются и возле ног бурлят маленькими водоворотами. Последним, сверхчеловеческим усилием он рванул из-под кровати таз и встал в него обеими ногами. Если вода уйдет под половицы, не то что ботинка - головы не досчитаешься! И тут же сообразил, что последнее усилие надо было употребить на то, чтобы написать "Не выливай!!!" Потому что сейчас придет жена и, из-за своего вечного стремления к чистоте, выплеснет этот таз куда попало. Погибло все! Ему захотелось крикнуть напоследок что-нибудь жизнеутверждающее, романтическое и в то же время роковое.
- Если ты болен, то надо с бюллетенем дома сидеть, а не шляться по общественным местам заразу распространять!
Этого последнего напутствия человечеству не услышал никто. Из Петиных глаз выкатились две слезы - сожаление о погибшей молодости, о загубленной злыми людьми прекрасной жизни, - и тут же стали незаметны в воде, заполнившей тазик.