Владимир Белобров, Олег Попов

УЛЫБКА ДХАРМЫ

Ты не смущайся, не меняйся,

Веками вылитая в медь,

На Кремль свой гордо опирайся

И чем была, ты будь и впредь.

П.А.Вяземский

Прекрасно чувствуем мы тут

Когда в Кремле куранты бьют

Моя Москва, как много здесь

Для сердца русского везде

Белобров-Попов

"МОСКОВСКАЯ ШАМБАЛА

Не всегда на этом месте стояла красавица Москва. Не всегда.

Когда-то давно, две тысячи лет назад, здесь обнаружили среднерусскую Шамбалу. Почему же, вы спросите, среднерусскую? А потому что, Шамбалы в России были и в других местах. Хотя, и русских-то в те далекие времена еще никаких не было. Некоторым это может показаться странным - НЕ-БЫ-ЛОРУСС-КИХ! Но это так. Русских не было. И никаких других славян. А жилобыло на этом месте малочисленное племя с русыми волосами, большими лбами, носами картошкой, и сильными высокоразвитыми челюстями. Это было избранное богами племя.

Но и они не уцелели, как не уцелевает ничего.

После того, как умер последний из племени курносых, здесь больше никто не жил целую тысячу лет. На пустом месте вырос дремучий лес, возникли топкие болота, местность избороздили овраги, как морщины бороздят лицо старого человека. Дикие звери и птицы населили лес и наполнили его свистом, рычанием, лаем и воем.

Несколько раз воинственные германские варвары пытались сунуться сюда, но каждый раз позорно бежали. А от тех, кто не успевал убежать, оставались белые высушенные кости с черепами. И долго еще ветер свистел в их дырочках, как будто играя на флейте смерти.

Никто не мог жить в этом месте, кроме зверей и избранных народов.

Но старый избранный народ умер, а новый еще не появился тут.

И вот наконец-то пришел в лес боярин Кучка и построил деревню.

А потом приехал князь Юрий Долгорукий и отрубил ему голову. Тогда с этим было просто, не так, как сейчас. Никакого специального повода для этого не требовалось. Просто приехал и сразу отрубил голову кому надо. А в деревне сам стал жить. В доме Кучки.

Один раз приехали к Кучке родственники погостить. Приезжают, смотрят Долгорукий вместо Кучки стоит, ест гусиную шею.

- А где наш Кучка? - спрашивают его родственники.

- А я у него голову отрубил.

- Эка! - родственники вплеснули руками. - А мы-то ехали в такую даль! Кабы знали, что Кучки ужо дома нету, то сидели бы дома тогда.

- Дык чё, - Долгорукий шею гусиную собакам бросил. - Чай мы не люди ужо, ни хера не понимаем? Заходи, гости дорогие, угостим, чем имеем.

Живите сколько надо. Ни одна собака вас тута не укусит.

Пожили родственники, пожили, а потом Долгорукий им головы-то поотрубал всем. Потому что они ему разонравились и захотели отомстить за смерть Кучки.

"У, аспиды! - решил Долгорукий. - Гужуются, диаволы, на моих харчах!

Брюхи наели вона! А меня ж за мою к ним доброту извести удумали за спиной! Будя! Не бывать такому, хер им в печень!"

И поотрубал головы родственникам тоже, а кишки их на забор накрутил и скормил псам. И сказал еще:

- Приезжайте ко мне погостить, люди православные! Приму как положено, ежели чего. А ежели недоброе задумали, тогда всем кишки повыпускаю и собакам скормлю!

После этого случая, пошла о Долгоруком князе слава по всей Руси. А он еще немало голов поотрубал христианских и прочих, басурманских.

Силу же такую ему Шамбала давала.

Стали к нему тогда лепиться поселения для защиты, потому - почетно жить возле места, где кому надо голову снимают, не церемонясь.

Кремль построили деревянный. Но он сгорел. Еще один построили такой же. Опять сожгли. Тогда решили, что русские всё ж не круглые дураки, каменный Кремль поставили. И начали со стен камнями кидать.

Вот с этого момента и пошла по Руси настоящая слава о граде Москве, что на реке стоит. И стала Москва расти, расширяться, стали кругом Кремля деревья рубить, болота осушать и овраги засыпать. Птица и зверь отступили.

И много после Долгорукого князя, князей да царей храбрых Москвою правили. Никому спуску не давали. Особенно же хочется отметить одного. Иоанна Васильевича по прозвищу Грозный.

Сделаем же небольшую историческую паузу и окунемся ненадолго во времена его яркого правления.

Иоанн Васильевич любил женщин, как сумасшедший. У него своих жен было семь или восемь. Но их ему все равно не хватало и он был большой охотник до чужих. Мало кто смел ему отказать в своей жене, потому что он был еще более скорый на расправу, чем Юрий Долгорукий.

Тот хотя бы к чужим женщинам так не лез. А Иоанн Васильевич лез еще как.

Однажды он увидел на улице жену боярина Морозова Софью, и сразу захотел ее поцеловать в губы. Подходит к ней, усы пальцем вытер и в засос боярыню при всех. Все шапки сняли и потупились, делают вид, что не замечают.

Один боярин Морозов шапку бросил на землю со всей силы и побежал вперед, чтобы между женой и царем встать. Потому как поженились Морозовы недавно и эта сцена мужу была еще небезразлична.

Царь целоваться закончил и говорит Софье:

- Ты кто такая, лебедь белая?

А Софья от испуга отвечать царю не могла.

В это время Морозов подбегает и прыгает сзади жены.

- Это моя жена Софья. Вы, Иоанн Васильевич, ошиблись!

Иоанну Грозному очень не понравился этот маленький нахальный человек и его поступок.

- Ты кто, собака ты шелудивая?!

- Я боярин Морозов, ее муж, - боярин подпрыгивает. - Мы друг друга любим и недавно поженились.

- Ну и что? Я тоже ее люблю. А царская любовь важнее, чем боярская.

- Царь оттолкнул боярина в грудь скипетром и начал опять целоваться.

Боярин отлетел назад и упал спиной в свиную лужу, и еще головой об кирпич стукнулся, потерял сознание.

- Полюбил я тебя, Софья, - царь говорит. - Пошли за мной.

Увел Иоанн Васильевич Софью к себе в палаты и там в течении двух дней безостановочно ее драл.

Вдруг видит царь на второй день - из окна торчит чья-то голова и смотрит, как он занимается сексом.

"Ни хрена себе! - удивился царь. - Третий же этаж!"

Оторвался он от Софьи, подошел к окну, а это Софьин влюбленный муж взобрался по кирпичикам. Стоит, голову вытягивает.

- Тебе чего?

- Отпусти жену. Жить без нее не могу.