- Только инспектор решает, следует или нет занести вас в списки и заслуживаете ли вы государственного вспомоществования. Отдел предварительной записи передает бумаги инспектору, чтобы он провел анкету и вынес решение. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

- Нет, - ответил он.

Казалось, что он впился пальцами в ручки кресла. Не так уж много усилий потребовалось на то, чтобы его доконать. Вообще-то говоря, это было странно, если учесть, что у него было несколько дипломов. А может быть, если все взвесить, именно его дипломы и объясняли такую неспособность к сопротивлению.

- Я пятнадцать лет работал в программе "Бловелт", - начал он, - с самого окончания университета. Я был ее постоянным сотрудником. Вот уже три недели, как эту программу закрыли. У меня нет ни единого доллара.

"Бловелт" была одной из искусственных организаций, созданных правительством, по всей вероятности, главный источник существования психологов и социологов. Они производили изыскания, касающиеся генеалогии, наследственности, ее проявлений и т. п. Главная часть работы состояла в изучении старых архивов и извлечении всяких статистических данных. Но в прошлом году конгресс решил, что будет проще и дешевле перевести сотрудников "Бловерт" в категорию безработных. "Безработный" - в этом одном слове заключена теперь вся жизнь Стейнера. Бесполезная. Абсолютно бесполезная.

- Вы пытались найти какую-нибудь другую работу?

Решающий удар, на который мог быть только один ответ. Стейнер почувствовал это. Ему удалось даже улыбнуться.

- Вы шутите? - сказал он.

- Итак, вы просите государственной помощи?

- Вы можете предложить мне какой-нибудь другой выход? - Он как-то особенно подчеркнул это слово "другой".

- Вероятно, где-нибудь должна быть работа для человека, участвовавшего в "Бловерт". А если просто ручной труд, разнорабочим на каком-нибудь заводе?

- Все профсоюзы завалены прошениями, очереди установлены на десять лет вперед. Вы это знаете лучше, чем я.

Разумеется, я это знал.

- Никаких родственников, которые могли бы оказать вам поддержку?

- Мои родители умерли. Моя сестра сама уже восемнадцать лет без работы. Я не знаю, где находится моя бывшая жена.

- Вы были женаты?

- Я указал это вчера.

- Повторяю, что для меня "вчера" не существует. Когда вы были женаты?

- Я женился в 2015-м. Я не видел своей жены с 2021-го... Думаю, что она эмигрировала.

- Вы хотите сказать, что она покинула США?

- Да. Мы плохо понимали друг друга.

- Ей не нравилась "Бловелт"?

Он посмотрел мне прямо в глаза.

- А кому она могла нравиться? Это была только фикция работы. Все отдавали себе в этом отчет. Моя жена не могла этого больше выносить. Она говорила, что мы должны или покончить с собой, или убраться отсюда. Я не сделал ни того, ни другого. Я полагал, что программа будет длиться вечно.

По правде сказать, я сам думал то же самое до этого прошлогоднего кризиса в конгрессе. Многие вещи, которые должны длиться вечно, увы, обрываются самым непредвиденным образом. Мне хотелось ему это сказать. Но вместо этого я заявил:

- Думаю, что теперь все. Мы вас известим.

- Вы хотите сказать, что моя просьба будет удовлетворена?

- Я говорю, что я закончил вашу анкету. Затем я должен составить свое заключение, ко мне предстоит еще посетить массу других людей, потом я приму решение. Вы будете извещены.

- Но послушайте, - сказал он с умоляющим жестом. - Вы, наверно, не понимаете? У меня нет денег, мне нечего есть. Я въехал в эту комнату на прошлой неделе и обещал хозяину дома, что скоро получу пособие. Я должен за квартиру. Я совершенно измучен.

- Ждите своей очереди.

- Я ничего не ел три дня.

- Есть масса людей, которыми я тоже должен заняться. Вам придется подождать. Нищета стала всеобщей.

На это он не мог ничего ответить.

- Да, - пробормотал он, покачав головой, - нищета всюду.

- Я делаю только то, что полагается по службе. Поймите. Лично я не могу вмешиваться.

- У вас по крайней мере есть работа, - заметил он с горечью. - Это уже немало.

- Если бы вы знали, сколько раз мне хотелось самому записаться в безработные и предоставить свое место кому-нибудь, вроде вас. Поверьте мне, веселенького в этом деле мало. Какая ответственность и какое напряжение! И я не жду ни от кого благодарности. Это тяжкий труд. Я работаю по десять часов в день.

- Держу пари, что вам это нравится.

- Что вы сказали?

- Я говорю, что это действительно очень тяжкий труд. Мне вас жаль.

- То-то же! - Я закрыл блокнот, спрятал карандаш и направился к двери. - У вас нет никаких вопросов?

- Никаких. Только один: когда я смогу получить деньги?

- Когда у меня будет время этим заняться, - ответил я. На лестничной площадке я обернулся и увидел его в последний раз: подавленный и удрученный, он смотрел в просвет медленно закрывавшейся двери. Его рука машинально поднималась к лицу, я резко отвернулся, прежде чем он успел поднести ее к глазам.

Перевел с английского Н. ВЛАДИМИРОВ