Василий никогда не представлял себе, что породы свиней так многочисленны и разнообразны.

— Хряк муромской породы, — прочитал он вслух, перевернув следующую страницу.

— Любуетесь? — осведомился Иван Павлович, с трудом сдерживая ярость. — Ну-ну, будем считать, что вы уже пошутили, теперь наступила моя очередь немножко повеселиться. Клык, проводи господина Зайкина! Вежливо проводи, ты меня понимаешь?

Через несколько минут Василий, прихрамывая, спускался по лестнице.

Отлично выдрессированный маламут не причинил ему серьезных увечий, но изысканная одежда Василия превратилась в набор тщательно изодранных тряпочек и годилась теперь только для экипировки огородного пугала, и то, если у этого пугала не слишком строгие запросы. Все тело Зайкина мучительно болело, как будто его только что пропустили через соковыжималку или кофемолку, каковые так любит изображать на своих полотнах модный художник Пиворакин. Василий тяжело вздыхал, постанывал и потирал многочисленные ссадины и ушибы. Мечтал он только об одном — добраться до дома и залезть в горячую ванну… хотя дорога домой, безусловно, окажется очень непростой — вряд ли кто-нибудь захочет подвезти человека, только что прожеванного и выплюнутого маламутом!

Василий как в воду глядел. Машины пролетали мимо него одна за другой, при виде его эксклюзивного наряда не притормаживая, а, наоборот, увеличивая скорость. Зайкин скрипел зубами от бессильной злости.

Перед его внутренним взором стоял старичок из скромных «Жигулей», благородно возвративший ему портфель… старичок с такими честными глазами, которых просто не может быть у порядочного человека!

Что делать? Угнать машину? В таком виде нечего и думать. Приличную машину можно угонять только в приличном виде. У него сейчас такой вид, что никто не подумает, что он собирается уехать на собственной машине. Люди решат, что он попросту хочет что-то спереть — зеркало снять или сумку утащить, если дверь не заперта. При таком раскладе бдительные старухи во дворах сразу же поднимут тревогу. Могут и побить. Да и ехать по городу в таком виде чревато — первый же гаишник остановит.

Боже мой! — мысленно воскликнул Василий. До чего он докатился! Где приличное кашемировое пальто? Где сытый спокойный вид? Где проникновенный взгляд с поволокой, который так привлекает к нему женщин? При мысли о женщинах Василий чуть не застонал в голос. Даже если ему повезет и он доберется до дома, не попав по дороге ни в милицию, ни в вытрезвитель, нужно будет еще объясняться с мамочкой, которая, разумеется, придет в ужас от вида ее ненаглядного Васеньки. Ну, вопрос с одеждой, конечно, можно решить быстро. Но как быть с многочисленными ссадинами и синяками, которые не только не украшают его лицо, но просто неприемлемы при его работе? Какая женщина поверит исцарапанному мужчине? Пока все не заживет, на работе можно поставить крест. И это в тот самый момент, когда на горизонте у него такой перспективный кадр! Дочка Сигильдеева! При ее глупости и наивности можно сорвать с дуры большой куш. Хотя… яблочко от яблоньки недалеко падает, потому что папаша Сигильдеев, видно, тоже небольшого ума, раз разрешил доченьке тратить денежки без всякого контроля.

Отчаяние придало Василию сил, он достал из бумажника стодолларовую купюру и помахал ей в воздухе. Его расчет на человеческую жадность оказался верен. Через некоторое время остановилась ржавая «копейка».

— Эй, болезный, — спросил водитель — юркий мужичок мелкого вида, — это где же тебя так черти драли?

— А тебе какое дело! — сердито ответил Василий. — Везешь — так вези!

— За такие деньги я и какого-нибудь восставшего из ада повезу! — охотно ответил мужичок. — Или живой труп к примеру!

— Я же тебя не спрашиваю — чего ты на таком ржавом ведре ездишь! — рассердился Василий.

— А вот как раз от тебя сотку баксов получу, доложу и куплю подержанную «пятерку»! — жизнерадостно сообщил водитель. — Благосостояние неуклонно растет!

На счастье Василия, возле подъезда он никого не встретил. Лифт ехал вниз, и Василий благоразумно решил его не ждать, а подниматься пешком. На лифте спускалась домработница Катя, которая ехала домой после трудов праведных, предвкушая дома на свободе чтение статьи про Софию Ротару.

Дверь Василию открыла мамочка. Открыла, не спрашивая и не взглянув в глазок, потому что он машинально позвонил специальным, только им с мамочкой известным звонком.

Мамочка распахнула дверь и, уставясь на Василия, заорала от неожиданности. Василий поднял глаза на мамочку и заорал от страха.

— На помощь! Караул! Милиция! — кричала мамочка, потому что вместо своего дорогого сына Васеньки она увидела на пороге страшного бомжа в грязной и разорванной одежде.

Волосы на голове у разбойника стояли дыбом, щеки и руки расцарапаны, под глазом наливался лиловым цветом огромный свежий синяк. Не подлежало сомнению, что злодей только что убил кого-то и ограбил. Но не утолил до конца свою кровожадность и вот обманным путем проник в квартиру матери и сына Зайкиных, чтобы причинить зло.

Василий же орал оттого, что вместо мамочки ему открыла дверь жуткая личность, обмазанная чем-то синим. В первый момент он ужасно испугался, потому что от усталости и тесного общения с кровожадным маламутом перестал адекватно воспринимать окружающую реальность. Ему показалось, что по ошибке он попал не в собственную квартиру, а в иное измерение, где бродят лысые синелицые монстры.

— Убивают! — орала на всякий случай мамочка, хотя никто пока не пытался ее убить.

Злобный пришелец при виде ее сам отшатнулся и тоже стал что-то орать, как видно, хотел деморализовать свою жертву. Но не на ту напал. Что касается криков, то тут Васина мамочка могла переорать кого угодно, хоть пожарную сирену, хоть ансамбль песни и пляски Военно-морского флота в полном составе.

— На помощь! — поддала жару мамочка, но никто не отозвался на призыв.

Ни одна соседская дверь не открылась. Все-таки удивительно равнодушные люди живут рядом!

Василий опомнился раньше. Он разул глаза и заметил, что на жутком монстре надет мамочкин любимый халатик в трогательных синеньких цветочках. Еще он узнал мамочку по голосу. Василий несколько очухался и оглянулся по сторонам. Мамочка устроила такой гвалт, что услышит весь дом. Двери они, конечно, не откроют и на площадку не выйдут, но кто-то с перепугу может вызвать милицию. И вдруг милиция действительно приедет? Ну чем черт не шутит! Как человек, неоднократно нарушавший уголовный кодекс, Вася Зайкин боялся милиции. То есть он, в принципе, был уверен, что сумеет выйти сухим из воды, но все же эти грубые люди будут копаться в его личной жизни. А самое главное — мамочка узнает, чем он занимается! Она такая чувствительная, она этого не переживет!

И Василий решился на отчаянный шаг. Видя, что мамочка не собирается успокаиваться, а еще больше набирает децибел, Вася шагнул через порог и толкнул мамочку в глубь квартиры. Она пролетела метра три до противоположной стенки и благополучно приземлилась на мягкое ковровое покрытие. От неожиданности мамочка закрыла рот, и Вася воспользовался этим, чтобы вставить словечко.

— Мама! Да это же я! — закричал он. — Твой сын Василий!

— Боже! — Мамочка недоуменно оглядывала его разорванную одежду и фиолетовый синяк под глазом. — Васенька, мальчик мой? Что с тобой случилось?

— Только не кричи! — Василий аккуратно запер дверь и сел на пол рядом с мамочкой. — Боже, как я устал!

Он уткнул голову в колени и затих. Мамочка же, казалось, обрела второе дыхание.

— Василий! — строго сказала она. — Что с тобой происходит? Почему ты возвращаешься домой в таком виде? Тебя ограбили? Избили? Я немедленно звоню в милицию!

— Не нужно в милицию! — испугался Вася. — Это получилось случайно, ну… без злого умысла… Я был у клиента и там… упал с лестницы.

— Если бы ты упал с лестницы, то сломал бы шею! — отчеканила мамочка. — Шея твоя цела, но зато порвана вся одежда, как будто тебя трепал волкодав!