Но Адон понимал, что страхи его вовсе были небезосновательны. По их следам шел Баал, и от Лорда Убийств была лишь одна единственная защита — благословение другого бога. Однако, эта защита была ему больше не доступна, и на миг он подумал, что совершил ошибку отвернувшись от Сан Огневолосой. Жрец задумчиво потер шрам под глазом. Конечно, он был не прав отказавшись от нее лишь из-за того, что она не избавила его от этого изъяна. В столь тяжелое время с его стороны было слишком эгоистично ожидать, что она вернет ему красоту его лица. Сейчас Адон примирился с этой мыслью, также как примирился и со своим несовершенством.

Однако, чего он не мог принять, так это безразличие богов к своим служителям. С первых дней своей юности он чтил Сан, веря, что в обмен на его верность, богиня приглядывает за ним. Когда она не уберегла его от ранения, Адон, осознав, что Сан не волнуют ее последователи, погрузился в глубочайшую депрессию. Восстановление после этого шло медленно и тяжело. Уверенность в своих силах и жажда жизни вернулись к нему лишь, после того, как он посвятил себя служению своим друзьям.

Но это служение не возродило веру жреца в Сан. По сути, чем ближе он сходился с людьми, тем сильнее ослаблялась его вера в Сан и всех остальных богов, которые злоупотребляли доверчивостью своих смертных последователей.

К несчастью, именно вера в Сан наделяла Адона его жреческими умениями. И не важно как сильно он был предан людям, служение друзьям вернуть эти умения не могло. Боги обладали магией, сверхъестественными силами и лишь по одним им известным причинам награждали верующих ничтожной частичкой этих сил.

Внезапно скрипнула дверь, ведущая в коридор, самым бесцеремонным образом оборвав размышления Адона. В комнату скользнул лучик желтого света. Не сводя взгляда с частично приоткрытой двери, Адон нащупал рукоять булавы и опустил ноги на пол.

Едва жрец успел подняться с кровати, от двери отделилась черная тень и на его лицо упало что-то тяжелое и холодное. Вскрикнув от неожиданности, Адон упал назад на кровать.

«Да тихо ты!» — шикнул Проныра. «Быстро, напяливай это».

Вне себя от злости, Адон стащил с лица кольчужную рубашку и быстро влез в нее. «Что случилось?» — спросил он.

Но Проныры, который за последние три часа успел изучить каждую ловушку в башне, уже простыл и след. Едва халфлинг сбежал по лестнице, как двери, ведущие в банкетный зал, распахнулись настежь. В комнату, держа в руках оружие и факелы, ворвались шестеро кормирских стражей.

«Джалур, помоги мне запереть дверь!» — приказал сержант, махнув обнаженным мечом на вход. «Киел, Макар и остальные — к лестнице!»

Удивившись тому, как быстро кормирцы отступили в башню, халфлинг прокрался в кухню. Его целью была комната расположенная прямо под апартаментами Адона, кабинет управляющего. К несчастью, тот был закрыт и Проныре оставалось либо взломать замок, либо отыскать ключ. Тогда он смог бы передвинуть мебель и добраться до рычага. Это могло занять некоторое время — время, которого у него могло и не быть. Халфлинг не имел понятия с кем сейчас сражались стражники, но ему было достаточно знать и того, что это прорубалось сквозь них с нечеловеческой скоростью.

Стражники знали о своем противнике не больше чем Проныра. Это был Оррел, кто заметил, как что-то карабкается в темном углу внутренней стены. Спустя мгновение из теней выступил вроде бы безобидный и застенчивый человек, который тут же беззаботно направился к входу в башню. Путь ему преградили Оррел и еще один стражник. Лучше бы они этого не делали. Ударом руки он отвел их алебарды в сторону и достав из рукава кинжал, прикончил их одним молниеносным взмахом.

Третий стражник, успевший поднять тревогу, вскоре пожалел об этом. Незнакомец метнул кинжал, который впился в его глотку, оборвав крик. Тем, кто остался в живых, сержант Фитч приказал отступить внутрь. Он чувствовал себя глупо, вынужденный спасаться от одного нападавшего, но эффективность, с которой тот действовал, не оставляла сомнений, что это был не обычный убийца. Поскольку его приказ гласил защищать башню, Фитч решил, что будет разумнее отступить, запереть дверь и послать за подмогой.

Его план не сработал. Двери были толстыми и тяжелыми, разрабатывались в расчете на прочность, но никак не на маневренность. Едва сержант и стражник начали сводить створки, как незнакомец уже ступил за них. Стражник умер спустя мгновение, рука атаковавшего вырвала его гортань.

Занеся меч, сержант Фитч отдал свой последний приказ. «Во имя Азуна, не дайте ему подняться по лестнице!»

Адон, находившийся на втором этаже, расслышал звук короткой стычки, после чего раздалось несколько слов, которые он не смог разобрать. Площадку, отделявшую его комнату от Миднайт, освещал мерцающий свет факела. Дверь в ее комнату также была приоткрыта, но там было слишком темно, чтобы что-то можно было разобрать. Как знать, чародейка была все еще там или уже спела убежать?

По левую руку от Адона лестница спускалась по спирали. Пятью футами ниже, освещая холодные серые камни, в стену был вставлен еще один факел. Там, где лестница скрывалась из вида, маячили тени четырех кормирцев, медленно поднимающихся по ступеням. У каждой из теней в руке было по копью.

Судя по теням их преследовал всего один человек. Один из кормирцев сделал выпад, раздалась короткая возня, а затем вверх долетел короткий смешок. Спустя мгновение раздался предсмертный крик.

Оставшиеся трое стражников подались еще на шаг назад. Теперь Адон уже мог различить их спины, скрытые кольчугой, но сам нападавший все еще оставался вне поля зрения. Адон даже не мог представить, чтобы за всем этим переполохом стоял один единственный человек, но тень не обманывала.

Жрец ни на миг не сомневался, что таинственный странник явился именно за скрижалью. Он подбежал к окну в своей комнате и распахнул створки настежь и тотчас на него обрушился неистовый, ледяной ливень. Не обращая внимания на разыгравшуюся непогоду, Адон положил скрижаль у окна. Если не будет иного выбора, то он скорее выбросит скрижаль из окна, нежели допустит, чтобы она оказалась в руках врага. И если повезет, один из людей Деверелла поднимет ее у подножия башни и сумеет сбежать.

Когда Адон, покрепче стиснув рукоять палицы, вернулся к двери, то на лестнице оставалось всего двое стражей. Они стояли на площадке второго этажа, и несмотря на ужас читавшийся на их лицах, отступать они не собирались. Двумя ступенями ниже стоял таинственный убийца. Когда взгляд Адона остановился на этом невысоком человеке, то жрец основательно смутился, искренне недоумевая, почему стражники так долго с ним возятся.

В росте убийца едва достигал пяти с половиной футов и обладал довольно хилым телосложением. Если в его внешности, что и выглядело устрашающе, так это лысая голова татуированная красными и зелеными водоворотами. Его лицо украшал небольшой нос да пара нервно бегающих, выпученных глаз. Единственными чертами, бросающимися в глаза при беглом осмотре, были его оттопыренные уши и выпирающие вперед зубы. В общем лицо было такое, что Адон поблагодарил богов за то, что они не создали таким его. Тело человека, казалось не рассыпалось на кости, лишь благодаря титаническим усилиям их владельца. От головы до пяток он был весь покрыт порезами и синяками.

«В чем дело?» — потребовал Адон. «Остановите же, наконец, его!»

Один из кормирцев бросил на жреца злой взгляд. «Сам попробуй — либо проваливай отсюда!»

По мере того, как по округе распространялась весть о том, что крепость подверглась нападению, во дворе начинал нарастать шум. Татуированный человек на мгновение склонил голову набок, словно прислушиваясь, затем спокойно вернул взгляд на двоих уцелевших стражников. Внезапно, отбив их алебарды в сторону, словно это были обычные палки, он сделал шаг вперед.

«А ну, назад!» — предупредил один из стражников, попытавшись ударить лысого ногой.

Нога кормирца угодила незнакомцу точнехонько в лоб. От подобного удара убийца должен был бы слететь с лестницы словно мешок с навозом, однако, его татуированная голова лишь отпружинила назад. Тотчас незнакомец взревел и продемонстрировав невероятную реакцию и легкость движений, переломил ногу стражника. Тот закричав, рухнул, попутно ударившись головой об каменную ступеньку с отвратительным глухим шлепком.