Запаниковавшие птицы взлетели в воздух. Ротгар поспешил схватить руками голову, но это не помогло. Перепуганные обитатели курятника принялись пронзительно кукарекать и кудахтать со страшной силой, протестуя против такого беспардонного вторжения, разбрасывая повсюду перья и пух, который набился Ротгару в рот и нос.

Если ему суждено умереть, то он предпочтет норманнский меч; он не желает, чтобы его заклевали куры, чтобы его настигла смерть от удушья.

Передвигаясь на четвереньках, Ротгар пытался обнаружить в темноте хотя бы луч лунного света. Их оказалось несколько, они просачивались через отверстие меньше булавочной иголки. Он на коленях пополз по направлению к ним, проявляя при этом рвение, свойственное паломнику, приближающемуся к святому месту. Прижавшись поплотнее к щелям, он прежде всего очистил нос от куриного пуха. Лэндуолдский воздух, даже во сне, никогда не казался ему таким сладким, как тот, который он сейчас вдыхал через эти крошечные дырочки.

В конце концов куры присмирели, надеясь, что он будет вести себя спокойно и даст им возможность привыкнуть к его присутствию в их обиталище. Он стоял на коленях, уткнувшись лицом в стену, дышал свежим воздухом и обдумывал свое положение.

Он тщательно осмотрел весь курятник, ощупал каждый одряхлевший колышек, каждую прочно прибитую доску, каждую грубую кожаную петлю.

Дверь в курятник размером с человеческий рост задвигалась снаружи тремя крепкими балками. Несмотря на дикую, устроенную птицами какофонию, он отчетливо слышал, как Уолтер старательно задвинул их все три. Нет, здесь нечего даром терять время. Только одна балка закрывала дверку поменьше, вырезанную в соответствии с размерами самой крупной курицы. Ни один человек в мире, даже такой, каким он стал - одна кожа да кости, - не мог бы проскользнуть через нее и должен был оставить всякую надежду. Мария, хоть она и женщина, выбрала для него камеру весьма искусно, словно опытный мужчина-тюремщик...

Но даже если ему удастся бежать.., что дальше? Ему понадобилось целых две недели, чтобы добраться обратно до Лэндуолда, - такое путешествие нормальный человек совершает обычно за четыре, от силы пять дней. Даже если он выберется из этого проклятого курятника, то сколько он сможет пройти? Милю, две, покуда его вновь не настигнет погоня. Такое расстояние не заставит попотеть норманнского коня, а его измученное, хилое тело, болтающаяся на плечах голова станут лишь минутным развлечением для рыцаря, привыкшего запросто рубить головы и у более энергичных и стойких врагов.

И все же его снедала злоба, он не мог смириться с такой судьбой - сидеть в загоне с курами в ожидании милости норманнов.

Куры вокруг него успокоились, устроившись поудобнее на своих насестах. Они вовсе не были похожи на Марию, которая, хотя и могла предоставить ему убежище получше и поудобнее, все же не теряла своей подозрительности.

Ни одна из женщин его, Ротгара, крута не подготовила его к встрече с такой, как Мария. По своему собственному опыту он знал, что все они прислуживали: пекли хлеб и готовили еду, стирали туники, чистили горшки и мыли полы, грели ему кровать, а на следующее утро уходили.

Его мать строго за ним следила, да и сама она трудилась от зари до зари бесконечно что-то шила, вышивала до тех пор, пока была вынуждена от этого отказаться, когда зрение ухудшилось. Из-за слабого зрения она, оступившись, упала с берега в реку во время весеннего паводка и вскоре умерла из-за простуды после такой купели.

Нет, его мать-госпожа не обладала такой силой воли, как Мария. Он сомневался даже в том, что бесценная настоятельница монастыря в Марстоне могла навязать свою волю мятежным норманнским рыцарям и не допустить управлять народом в Лэндуолде этого безумного человека, любителя кукол.

Нет, даже прикосновение к нему самой аббатисы не могло у него вызвать до такой степени непристойного, похотливого чувства, которое могло бы пересилить муки голода.

Но если посмотреть с другой стороны, вероятно, все же могло бы. Ротгар не видел женщины уже полгода, а может, даже больше. Вероятно, поэтому распущенные волосы Марии показались ему такими красивыми, поэтому он был пленен состраданием, отражающимся в ее карих, золотистых глазах, поэтому ее прикосновение, которое должно было только объяснить ему, куда был ранен Хью, вместо этого заставило ускорить бег его крови.

Ах, может, постоянная диета, состоящая из подавляющей все компетенции Марии сделает как ее лицо, так и формы менее привлекательными? Но малая ее доза показалась ему удивительно привлекательной. Мысли об этом стали для него увлекательным побегом от действительности, и ему очень захотелось знать, что может ему дать время, проведенное вместе с женщиной, способной серьезно мыслить, остроумной, умеющей все схватывать на лету.

Когда вдруг закудахтала курица и хрипло запел петух, Ротгар, чувствуя свои затекшие члены, сразу понял, что причиной их беспокойства не он. Потом он осознал, что проникающий из маленьких щелей свет слегка изменился - теперь это был не мягкий лунный свет, он сиял по-другому, был бледновато-белым, таким, когда наступает заря. Из легкой рези в глазах он понял, что, вероятно, немного вздремнул, размечтавшись о Марии, каким бы невероятным ни казался этот факт.

Рискуя снова вызвать куриный гнев, он медленно изменил положение тела, чтобы хоть немного вытянуть ноги. Его "друзья" выразили кудахтаньем слабый протест, и поэтому он вначале не осознал, что услышанные им царапание и шорох доносятся сюда снаружи. Глухой удар в дверь привлек его внимание.

Девушки с кухни предпочитали именно этот ранний час перед рассветом, чтобы выбрать нужную птицу для супового котла. Сумрачный свет убаюкивал их, поэтому они не замечали, как некоторым представителям их племени ловко сворачивали головы.

Он чувствовал, что возле двери стоит вовсе не полусонная девушка. Мужские голоса, низкие, спорящие друг с другом, свидетельствовали о силе, которая была явно излишней при такой операции - скрутить голову курице. Увы, он знал, чья именно голова в этом курятнике вызывает у них интерес.