В этой ситуации Гитлер и его сообщники вновь и вновь пытались прощупать, не согласятся ли непосредственно связанные с ними представители правящего класса — генерал Лоссов, действующий из-за кулис Кар, начальник баварской полиции полковник Ганс Риттер фон Зайссер и такие могущественные персоны, как рурский промышленник Стиннес, лидер «пангерманцев» Класс, командующий рейхсвером генерал фон Сект, — в случае провозглашенного правыми организациями «похода на Берлин» предоставить нацистам за их услуги по усмирению народных масс положенную долю власти. Но добиться ясного ответа от всех этих господ, которые, разумеется, преследовали и свои личные цели (а некоторые имели в соответствии с интересами различных групп финансового капитала собственные взгляды насчет распределения власти), они не смогли.

Гитлеру стало известно об одном разговоре Секта с Людендорфом. Глава рейхсвера, хотя и обещал «герою» мировой войны передать ему командование «новой германской армией», тем не менее заявил: сделать это он сможет только в том случае, если смена власти произойдет «легально»"'. 10 марта Сект (в присутствии Лоссова) встретился с Гитлером л снова настаивал на том, что при любой смене правительственной системы должна быть обеспечена «легальность». Ответа на вопрос, что именно следовало понимать под этим магическим словом, нацистский главарь (во время беседы он несколько раз вскакивал, метался туда-сюда, выкрикивал угрозы по адресу берлинского правительства) добиться от славившегося своей неприступностью генерала так и не смог; тот своим молчанием на сей счет оставлял открытой любую возможность толкования.

Во время этого и других зондажей выявился главный мотив сдержанности Секта и других реакционеров — страх перед единым отпором путчистам со стороны рабочего класса, и прежде всего боязнь перерастания таких акций во всеобщее антиимпериалистическое народное восстание. На этот главный мотив весьма четко указывалось в ретроспективной общей оценке событий 1923 г. тайным генеральным штабом. Насчет пути «к оздоровлению [и] к созданию чисто национального правительства» в этом документе говорилось следующее: «Надо отдавать себе полную ясность в том, что имеется только два вида [действий]»; один из них состоит в том, что «будет применена грубая сила и осуществлен полный внутренний переворот в Германии (путч). Такое применение даст лишь моментальный успех, но не сможет принести окончательного оздоровления. За путчем справа последует путч слева и т. д.».

Дабы вынудить все соперничающие друг с другом консервативные силы поддержать фашистский насильственный акт, нацисты выработали такую модель путча, которая в последующие 10 лет неоднократно фигурировала в их расчетах и в конце концов в модифицированной форме была осуществлена ими в виде поджога рейхстага 27 февраля 1933 г. Они замышляли государственный переворот, который должен был выдаваться за «оборону от Коммуны», за контрудар, призванный сорвать якобы готовящуюся пролетарскую революцию.

В накаленной атмосфере 1923 г. нацисты собирались воспользоваться традиционным боевым праздником рабочего класса — 1 Мая. Нападения на колонны демонстрантов рабочих должны были вызвать истерию гражданской войны. Вюртембергский посланник в Баварии сообщал, что накануне пролетарского праздника не только нацистами, но и другими кругами «за кулисами распространялись… слухи, что с коммунистической стороны… планируется переворот» ³⁰. Хотя отряды фашистских громил и нападали в разных местах на участников пролетар-ских митингов, совместно проводимых КПГ и СДШ' в Мюнхене, на этот раз начать путч не удалось. Это объяснялось отчасти тем, что реакционные власти старались не допустить преждевременной акции нацистов. Но главной причиной было разумное поведение организованного пролетариата перед лицом провокаций штурмовиков.

Рабочие партии за прошедшие месяцы все отчетливее осознавали масштабы фашистской опасности. Однако социал-демократия, видевшая в нацизме исключительно движение мелкобуржуазных насильников, уклонялась от анализа классовых корней фашизма. Из этой характерной для социал-демократии и позже неспособности правильно определить сущность фашизма уже тогда выросла та тактика, которая в начале 30-х годов выродилась в «политику смирения» и в высшей степени благоприятствовала нацизму. Выступая против Отто Бауэра, одного из ведущих теоретиков II Интернационала, Клара Цеткин в июне 1923 г. заклеймила позицию социал-демократии, которая перед лицом угрозы фашизма не придумала ничего лучшего, как рекомендовать своим сторонникам «тихо и спокойно отойти в сторонку… и терпеливо выжидать, удастся ли немножко продвинуться вперед на пути демократии и реформы».

Встревоженные успехом итальянского фашизма и усилением фашистского движения в других странах, коммунисты забили тревогу уже на IV Всемирном конгрессе Коминтерна (ноябрь — декабрь 1922 г.). На III пленуме Исполкома Коминтерна (ИККИ) в июне 1923 г. эти проблемы заняли центральное место. В докладе о борьбе против фашизма Клара Цеткин дала оценку контрреволюционного движения последних лет. Эта оценка подтвердилась в ходе дальнейшего развития и в основных пунктах сохранила свое значение по сей день. Имея в виду верхушку финансового капитала, Клара Цеткин констатировала, что буржуазия уже не может обеспечить свое классовое господство обычными средствами и методами и потому нуждается в организациях, действующих вопреки закону. Одна из таких организаций — прибегающий к методам насилия фашизм. «Она (буржуазия. — В. Р.)… питает и содержит его, поощряет его развитие всеми находящимися в ее распоряжении средствами денежного мешка и политической власти». Примечательной особенностью фашизма Клара Цеткин назвала то, что он пользуется «двояким аппаратом»: «одним аппаратом — для подкупа рабочих, а другим — для подавления их вооруженной силой, террористическими средствами».

Клара Цеткин реалистически охарактеризовала массовую базу фашизма и определила задачи политической и идеологической борьбы с ним. Она указала на податливость обнищавших низших и средних слоев, мелкой буржуазии и интеллигенции фашизму и сделала вывод: «Многотысячные массы устремляются к фашизму… Он стал пристанищем для политически бездомных, для лишившихся своих социальных корней, для потерявших материальную основу своего существования и для разочарованных». Клара Цеткин призвала «начать борьбу не только за души пролетариев, попавшихся на удочку фашизма, но и за души мелких и средних буржуа, крестьян-бедняков и за интеллигенцию».

В своей борьбе против нового, крайне изощренного врага коммунисты старались использовать и национальные чувства широких народных масс, найти неиспро-бованные методы. Как трудна была эта задача борьбы в еще не изведанной области, вновь обрисованная в воззвании КПГ от 11 июля 1923 г.³², видно из следующего факта. В атмосфере раздуваемого антикоммунизма и терпимости к фашистскому движению со стороны буржуазного государства коммунистам, несмотря на гигантское напряжение всех сил, вплоть до 1933 г. не удавалось добиться решающего прорыва в ряды мелкобуржуазных сторонников нацистов. Даже развязанная фашистской Германией вторая мировая война и совершенные в ее ходе неслыханные преступления гитлеровцев не смогли высвободить средние слои из идеологических тисков фашизма вплоть до его разгрома.

Как в годы подъема фашистского движения до 1933 г., так и при нацистской диктатуре рабочий класс и в ранней фазе этого движения представлял собой потенциально наиболее мощную антифашистскую силу. Поэтому КПГ уже тогда ориентировалась на создание пролетарского единства действий как надежного оплота против реакции, выступающей под знаком свастики. Состоялась и первая общегерманская массовая акция против фашизма; она была организована коммунистами, и полиция повсеместно пыталась помешать ей. Речь идет об Антифашистском дне 29 июля 1923 г., который проходил под лозунгом единой воли рабочего класса дать отпор фашизму.

В условиях постоянно обострявшейся внутриполитической ситуации, когда революционное движение в промышленных центрах, в Берлине, Саксонии и Тюрингии, Рурской области, Гамбурге и в других местах усиливалось день ото дня, фашизму все же удалось добиться некоторых успехов, а именно в Баварии. В начале сентября, всего через три недели после того, как объявленная революционными фабзавкомами всеобщая забастовка в Берлине привела к падению правительства Куно, возникшее в январе 1923 г. организационное сотрудничество баварских правых союзов, включая и НСДАП, оформилось в «Германский боевой союз», который полностью шел в нацистском фарватере. Политическим лидером этого союза стал Гитлер, военным руководителем — подполковник в отставке Герман Крибель.