Старик церемонно приподнимает над головой шляпу. Папа бурчит что-то неразборчивое.

– Мы решили обязательно сегодня поймать Трэйка! – продолжает мальчик. – Знаете, какая у нас леска? Папа говорит, что на ней можно повесить всех… – мальчик осекается, в свои восемь лет он уже хорошо понимает, что не все слова папы можно повторять посторонним; заканчивает по-другому: – Все трейлеры с нашей стоянки!

Пожилой джентльмен улыбается.

– Когда я был моложе, я тоже хотел поймать Трэйка… Помню, однажды… – Старик явно настроен рассказать какую-то рыбацкую байку, но папа поворачивает ручку мотора. Лодка ускоряет движение и выходит из бухты, ответные слова старика не слышны.

Здесь не то что бы прохладно – скорее, менее жарко, хотя кондиционер включен на полную мощность. Женщина сидит на диванчике, плотно прижавшись к молодому человеку, на вид лет на шесть-семь моложе ее. Он одет лишь в легкие хлопчатобумажные брюки, торс обнажен – рельефно мускулистый, безволосый. Женщина проводит пальцами по его груди, медленно, ласково… Говорит:

– Надо поспешить, Дэви. Отцовских чувств моего рогатого козлика надолго не хватит…

Молодой человек целует ее. Женщина закрывает глаза, не видя на его лице легкой скуки.

Затем они спешат…

Спиннинг мальчика – тот самый, с суперпрочной плетеной леской – внезапно изгибается крутой дугой. Трещит катушка.

– Чертов зацеп! – Папа выключает мотор. Лодка останавливается. – Откуда он на этой чертовой глубине!? Разве что плавучая коряга…

Мальчик смотрит на изогнутый спиннинг с надеждой. Тот медленно распрямляется – леска тянет лодку назад.

– Может, это Биг-Трэйк?

– Какой еще чертов Биг-Трэйк? Обычная чертова…

Папа не успевает договорить. Спиннинг вновь изгибается – резко, чуть не вылетев из кронштейна-крепления. Гибкий конец его хлещет по воде. Треск катушки сливается в сплошную скрежещущую трель. Леска разматывается, но недостаточно быстро – лодка начинает скользить назад.

– …Обычная чертова подводная лодка! – изумленно заканчивает папа. Но никаких субмарин тут быть не может, и оба это знают.

– Трэйк… – восхищенно шепчет мальчик.

Папа торопливо перебирается поближе к спиннингу. Ни в какого Биг-Трэйка он, понятно, не верит. Но точно знает, что каждый год поймавшему в Трэйклейне самого крупного за сезон озерного лосося выдают ни много, ни мало – десять тысяч хорошеньких зелененьких долларов. А если еще ко всему рыбина окажется больше, чем Литл-Трэйк – абсолютный рекорд прошлых лет, весивший сколько-то там чертовых фунтов, чье чертово чучело хранится в музее озера, – тогда приз составит пятьдесят тысяч. Да-да, именно пятьдесят. Именно тысяч. Пятьдесят тысяч чертовых долларов. За один заброс. Неплохой улов, а?

Катушка с треском вращается – то быстрее, то медленнее. Лески на объемистом барабане остается все меньше. Папа нажимает на стопор. Вращение прекращается. Спиннинг изгибается круче, лодка скользит по воде быстрее. Папа спокоен.

– Пускай, – говорит он не то сыну, не то себе, сматывая второй спиннинг. – Пускай возит нас, сколько влезет. Я согласен кататься на нем хоть до вечера – лишь бы утомился и всплыл кверху брюхом.

В рекордно длинной тираде ни разу не помянут «черт» – и мальчик удивлен. Осторожно спрашивает:

– Но ведь это я поймал его, па? Ведь это мой спиннинг?

Теперь удивлен папа. В мыслях он уже пересчитывает пятьдесят тысяч долларов – конечно же пятьдесят, никак не десять. Судя по силе тяги, Литл-Трэйку придется-таки потесниться на пьедестале.

Отец кивает на спиннинг:

– Поймал – так попробуй вытащить.

Сын тоскливо смотрит на упруго изгибающееся удилище. Леска натянута как струна. В одиночку с жителем глубин не справиться… Мальчик говорит неуверенно:

– Ну тогда… мы поймали вместе, да?

Папа милостиво кивает. Несовершеннолетнему денежную премию все равно не выплатят…

Они все ближе к середине озера – Трэйклейн здесь шириной мили три, не больше. Усеявшие пляжи купальщики кажутся крохотными муравьями, прибрежные коттеджи – россыпью разноцветных коробочек. Тяга, похоже, слабеет, – папа пытается вспомнить, где и в присутствии каких свидетелей полагается измерять и взвешивать рекордный трофей…

В этот момент спиннинг резко разгибается. Леска безвольно провисает.

– Что за чертовы…

Папа берется за леску – та ползет из воды без малейшего сопротивления. Он бьет кулаком по надувному борту.

– Ушел, ушел!!! Чертов лосось… Говорил тебе, чертов щенок – не лезь с дурацкими вопросами под руку!!!

Никаких вопросов мальчик не задавал, но он понимает – возражать не время и не место.

Папа чувствует себя обокраденным на пятьдесят тысяч, и готов сорвать злобу на ком угодно. Следующим номером программы у него будет чертова компания «Корморан», производящая чертовы гнилые лески, но перейти к ее критике папа не успевает.

Удар.

Корма лодки взлетает и падает обратно.

Резкий свист воздуха.

Задние баллоны стремительно опадают.

Мальчик визжит.

Нос лодки задирается.

Корма погружается – папа в воде уже по пояс. «Держись за чертову скамейку!!!» – орет он. Поздно. Мальчик сползает к корме. Лодка – полуспущенная, сохранившая воздух лишь в носовой части – встает вертикально.

Секунда неустойчивого равновесия – и суденышко рушится на воду днищем вверх. Папа накрыт лодкой, он барахтается в темноте, позабыв про мальчика. Что-то бьет его по ногам – не сильно. Папа уходит вглубь, выныривает из резинового плена, зовет сына. Тот не откликается – но с другой стороны лодки слышно какое-то бултыханье. По ногам опять что-то бьет – на этот раз больнее. Гораздо больнее. Папа не обращает внимания, он спешить обогнуть лодку, убедиться, что с сыном все в порядке, – и не может. Странное онемение сковывает ноги. «Что за чертово…» – тут папа замечает, что вокруг него, густея, расплывается алое пятно.

Тогда он кричит – громко, но недолго.