Наконец-то! – Элизабет вздохнула с облегчением. Сообразил, видимо, что с Эдди следует держать ухо востро.

– «Пусть почувствует, что мы не намерены идти у него на поводу», заявил шеф, улетая. Понятно? Значит, так! Вы встречаетесь с Крокером завтра. Билет на самолет я заказала. Вылет во Франкфурт—сразу после обеда. Пятизвездочный отель я уже зарезервировала. Время есть, чтобы собраться. Возвращайтесь домой.

– И когда только Роберт успел? – спросила совершенно сбитая с толку Элизабет.

– С утра пораньше, – заметила Дайана, поджимая губы. – Поднял меня с постели телефонным звонком в несусветную рань. Велел в шесть тридцать находиться в офисе. Впрочем, я не удивилась.

– А я – очень. Зачем понадобилось беспокоить тебя? Разве нельзя напрямую связаться со мной? Тем более я привыкла к неожиданностям подобного рода.

Дайана опять пожала плечами.

– Если вы не знаете, то я тем более. Во всяком случае, когда я появилась, Роберт носился по офису как бешеный, – фыркнула секретарша. – А папка с документами уже лежала для вас на столе.

– А что с Бостоном? – поинтересовалась Элизабет, вспомнив про ужин с Дэвидом Гибсоном, который намечался накануне.

– Понятия не имею. Очевидно, у мистера Гибсона возникли какие-то технические проблемы. Ну а мне шеф приказал оставаться здесь и руководить, – Дайана развела руками, – целым отделом.

Что ж, возможно, неожиданная командировка даже к лучшему, размышляла Элизабет, ожидая в аэропорту посадки на рейс. Выяснение отношений с Робертом не приведет ни к чему хорошему. В конце концов, работа есть работа! Оба довольны друг другом, пока деловые контакты не пересекались с личными. Решив впредь держаться с шефом только в официальных рамках, она усмехнулась. Господи, ну почему люди сначала делают, а потом размышляют? Если бы с самого начала Элизабет сохраняла с обоими Блэкморами почтительную дистанцию, не чувствовала бы сейчас себя идиоткой.

Какое счастье, что она улетает во Франкфурт-на-Майне! Соблазн кинуться в объятия Билла совершенно исключается. Там можно думать о нем сколько душе угодно. Не опасно, удивительная штука жизнь, философствовала Элизабет. Прошлое всегда остается одним и тем же, но вспоминается по-разному. Ну вот Билл… Какую власть приобрел над ней! Очутись от него хоть за тридевять земель, от колдовских чар вряд ли можно избавиться.

Сидит, к примеру, Блэкмор-старший в своем кабинете этажом выше за вытянутым, обтянутым черной кожей столом, а Она ощущает флюиды, некие электрические токи, исходящие от него, даже как бы заряженные сексуально.

Или в Гайд-парке… Билл принимает душ, она сама не своя. И он знает! Выходит из ванной голышом, будто ему доставляет удовольствие видеть ее широко раскрытые глаза, напряженный взгляд.

Наглый, отвратительный тип! Понимает, что возбуждает ее. И Элизабет не может с собой справиться. Ах, Боже мой, разве в этом дело? Одетый, раздетый… Билли опасен для нее, вот и весь сказ!

А когда Билли отправляется играть в гольф? В полосатой футболке и белоснежных шортах он просто неотразим. Гольф – его страсть…

Когда родители привезли его в школу закрытого типа, Билл себе места не находил. Страдал ужасно…

Однажды ночью он рассказал о себе все, без утайки. Про амбиции, сожаления, разочарования. Поведал сокровенные мечты.

Разве раскрывают душу, если не доверяют? В ту ночь Элизабет подумалось, что он ее любит. Его лицо, красивое и выразительное, склонялось над ней. Нежностью звучал в темноте счастливый шепот.

Еще в школе Блэкмор-старший понял, что горевать на людях не пристало. Гораздо разумнее обрести уверенность и доказать, на что способен.

Не только он, но и другие мальчики чувствовали себя одинокими и несчастными. Одни с ожесточением набросились на учебу, другие, подобно Биллу, нашли утешение в спорте. Однако на занятиях это не отразилось. Биллу все давалось легко. Особенно точные науки.

Помнится, тогда Элизабет погладила его по щеке, он засмеялся…

Свободное время Блэкмор отдавал гандболу, футболу, а гольф стал самым любимым видом спорта.

Как юноша гордился, когда его пригласили выступить в играх на первенство штата! Но вмешались родители. Спорт весьма привлекателен, заявили они, но не главное для их старшего сына. Наследнику мощной империи Блэкморов уготована иная стезя, и он обязан считаться с мнением старших.

Ему исполнилось восемнадцать, когда отец с матерью запретили и думать об участии в чемпионате, вызвав у него глубокое разочарование. Обида так захлестнула Билли, что он выбросил спортивные принадлежности в мусорный бак, категорически отказавшись отстаивать даже честь школы.

– Попросту говоря, взбесился! – добавил Билл, потеревшись щекой о плечо девушки.

Юный бунтовщик стал неуправляемым. А тут подвернулась Мэри и совершенно неожиданно забеременела…

Мужчина замолчал. Вздохнув, продолжил исповедь.

Его родители сияли от счастья, а ее – тем более, потому что Мэри оказалась под стать ему: такая же бесшабашная и злая на божий свет.

– Предки сообща натянули поводья и укротили нас в два счета, – усмехнулся Билл. – Я же тогда понял: случилось непоправимое. Родилась девочка. Одно утешение! Голос Билла потеплел. Они с женой обожали очаровательную малышку, бабушки и дедушки не могли надышаться на внучку…

Элизабет вспоминала, восстанавливая в памяти его рассказ. Старалась осмыслить прошлое Блэкмора и понять настоящее.

Про спорт он и думать забыл. С Мэри жили как кошка с собакой. Берта подрастала, родители старели. Приходилось изображать влюбленных голубков, с трудом скрывая скандалы – оборотную сторону безрассудной юности.

Однажды на пороге дома появился Роберт. На мальчишеской физиономии сияла счастливая улыбка.

– Билл, пойдем, пожалуйста, поиграем! – сказал он просительно.

Эхом донесся до девушки из той ночи журчащий, переливчатый смех Билла, полный тепла и нежности к младшему брату.

С тех пор он снова стал увлекаться гольфом. Брак давно дышал на ладан, но ни он, ни Мэри не предпринимали никаких шагов, чтобы похоронить его окончательно: оба боялись нанести травму маленькой дочери и убеленным сединами родителям.

Элизабет вздохнула.

Удар судьбы, крушение надежд, выпавших на долю Билли в те годы, были настолько осязаемы, что она даже сейчас посочувствовала ему, а тогда ее сердце вообще разрывалось от жалости.

А потом случилось то, что рано или поздно непременно произошло бы. Билли и об этом поведал девушке.

Он и Мэри жили каждый сам по себе, если не принимать во внимание факт существования под одной крышей. Блэкмор-старший принял на себя всю тяжесть руководства компанией, потому что отец стал жаловаться на сердце. С великой радостью он взялся за дела, вести которые главе фирмы было не под силу. Мэри получила полную свободу, поскольку мужа совершенно не интересовало, где и с кем она проводит время, лишь бы соблюдались приличия.

Однажды Билли вернулся домой из командировки на день раньше. Войдя в особняк глубокой ночью, застал Мэри с любовником.

– Плевать я на него хотел! Но спать с моей женой в моей собственной квартире – извините! – подвел Билли черту под семейной жизнью.

И он подал на развод.

Десятилетняя Берта поклялась, что обожаемый папочка никогда не услышит ее криков, и на протяжении многих месяцев ни разу не нарушила клятву. Отца Билли прихватил очередной сердечный приступ, оказавшийся роковым, и старший сын снова ощутил себя виноватым.

– Все оказалось настолько ужасным, – признавался он Элизабет, – что, не дай Бог, пережить нечто подобное.

Закончив незадачливый роман с Мэри, Блэкмор вряд ли захочет начинать другой. Девушка понимала его. И тем не менее, семья держит Билла на коротком поводке…

– Прошу прощения, мадам!

Элизабет моргнула. По щеке покатилась слеза. Лицо стюардессы, явно было не в фокусе, когда она наклонилась.

– Пожалуйста, пристегните ремни! Через несколько минут наш самолет совершит посадку во Франкфурте-на-Майне.