Он рискнул поднять взгляд вверх, Гри уже приближалась к середине, но поглощённая процессом, она больше не оглядываясь назад. Расстояние между ними постепенно увеличивалось, хотя Холден изо всех сил старался за ней угнаться.

— А ты, ничтожный недоумок, я вышибу тебе мозги, Сет, и закончу работу, которую начал дьявол.

Холден сжал кулаки, услышав позади громкий всплеск, сопровождаемый злобными ругательствами.

«Мы пройдем полпути, и он за нами не погонится…»

Скачек, осторожно. Прыжок, остановка. Скачек, осторожно. Теперь вода мчалась по скалам, делая их более скользкими, чем у берега, и у Холдена перехватило дыхание, когда он чуть не соскользнул с покрытого мхом камня, но удержался, наклонившись всем телом назад, потом вперед, чтобы обрести равновесие.

— Ты еще со мной, Холден? — прокричала Гри.

— Я еще…

Приклад Хозяйской винтовки протаранил ухо Холдена резким, мощным ударом, отчего половина его лица взорвалась от боли, и он упал с камня в реку. Дезориентированный и сбитый с толку, он услышал сквозь шум бегущей между ними воды крик Гризельды:

— Холден!

Хозяин стоял по пояс в бушующей воде, схватив Холдена за ворот его футболки. Одним рывком он вытащил его из воды на соседний камень, как тряпичную куклу.

— Я поймал тебя, болван…

Холден закашлялся и поперхнулся водой, поверженный, он скорчился на скале, ворот его футболки почти душил его из-за крепкой хватки Хозяина. Ему стоило огромных усилий поднять голову и отыскать глазами потрясенное лицо Гриз буквально в десяти шагах от него. Она прыгнула обратно, приблизившись к нему на один камень, ее глаза отчаянно метались с Холдена на Хозяина, туда и обратно, ее лицо исказилось от мучительной боли, когда она поняла, какой выбор ей предстоит сделать.

— О, Холден, — зарыдала она.

— А теперь, пошли со мной, девчонка. Ты же не оставишь его совсем одного. Да?

Холден услышал, как с берега до них донесся победный вой Каттера, когда рука Хозяина скрутила и крепче затянула футболку Холдена, практически перекрыв ему кислород.

— Оставь его в покое! Отпусти его! — приказывала она ему срывающимся, гневным голосом, маленькие ладони сжались в кулачки. Она бросила полный отчаянья взгляд ее голубых глаз на Холдена, затем снова обернулась на Хозяина.

— Твою. Мать, — произнес он, растягивая слова. — Ты пойдешь с нами, Рут. Сейчас же!

Холден помотал головой туда-сюда, быстрее и быстрее. Когда он взглянул на нее, в горло врезалась стянутая вокруг шеи ткань. Он почувствовал на щеках горячие, влажные, унизительные слезы, но он решительно сжал челюсть, поджал губы, его глаза горели благодарностью, сожалением и любовью.

«Спроси меня, остался ли я прежним… Спроси меня…»

— Г-г-гри, — прохрипел он. Затем, собрав в своем маленьком теле последние силы, и пробиваясь сквозь пелену слез, страха и усталости, он заорал. — Б-б-беги!

Тыдыщ!

А потом была лишь темнота.

10 лет спустя

— Нет, Джона. Я не могу этого сделать. Я не буду.

— Ты не любишь меня, детка?

Гризельда перевела взгляд от лобового стекла на красивый профиль своего парня, пробежалась глазами по его густым, каштановым волосам, орлиному носу и полным губам. Он поймал на себе ее взгляд и игриво ей подмигнул, затем снова вернулся к дороге.

— Конечно, я-я забочусь о тебе, — уклончиво ответила она.

Он фыркнул, качая головой и так сильно сжав руль, что у него побелели костяшки пальцев.

— Я не спрашивал, заботишься ли ты обо мне, Зельда. Я просил, любишь ли ты меня.

Она услышала предостережение в его голосе и незаметно скрестила пальцы на коленях.

— Конечно, я люблю тебя. Но причем здесь моя любовь?

— Знаешь, иногда мне кажется, что тебе нравится прикидываться дурочкой, просто, чтобы меня выбесить. Он взял с колен бутылку «Снепла» и прижал ее ко рту. Она смотрела, как струйка темно-коричневой слюны побежала вниз ко дну бутылки. Когда он к ней повернулся, его нижняя губа блестела от оставшейся на ней влаги.

— Если ты кого-то любишь, то хочешь сделать его счастливым.

— Делая то, что, как мы оба знаем, неправильно?

— Неправильно? — снова фыркнул он, вытирая рот тыльной стороной руки. — Единственное, что сейчас неправильно, милая, это то, как ты на это смотришь.

— Как это, Джона? Как может быть правильным то, что я ограблю своего работодателя?

— А так, что тогда мы с тобой сможем провести милые выходные с нашими друзьями. И твой Джо-Джо будет счастлив. А тот, кто счастлив, всегда прав.

Гризельда покачала головой, отворачиваясь от него и опираясь локтем на окно. Она очень мало знала о счастье, но версия Джоны ее не устраивала.

— Тебе же нравятся Шон и Тина, — не унимался он.

Она его проигнорировала.

— Выпьем пива? Хорошо проведем время?

…которое, скорее всего, закончится тем, что Джона и Шон, его друг из кабельной компании, где он работал, надерутся в хлам и до рассвета будут палить по пивным банкам, как быдло.

— Я даже не сказал тебе, куда мы поедем, — сказал он, так сильно пихая ее в бедро, что это уже не напоминало шутку.

Она неодобрительно покосилась и бросила на него усталый, раздраженный взгляд.

— Меня так и тянет надавать тебе по губам, когда ты смотришь на меня так безобразно как сейчас, Зельда.

Она вздрогнула, прежде чем выдавила из себя быструю, едва заметную улыбку.

— Вот это моя девочка, — сказал он, снова сплюнув в бутылку. — Шон знает парня, который владеет роскошными хатами в паре часов отсюда. Где-то в Пенсильвании. Он сказал, что мог бы снять одну для нас.

— Где?

— Нет, не так. Не в Пенсильвании. Э-э, кажется, в Западной Вирджинии.

У Гризельды перехватило дыхание, но Джона уставился в лобовое стекло и не заметил этого.

— В этом проклятом городе всегда до фига проклятых пробок, — ворчал он, вливаясь в плотный поток машин округа Колумбия, пока они пересекали мост, чтобы попасть в тихий район Джорджтауна. Одним из скромных преимуществ знакомства с Джоной было то, что он каждое утро отвозил ее на работу, а это означало, что ей больше не нужно было добираться туда на автобусе.

— Почему ты не можешь найти работу в семье поближе к дому?

— В городе больше платят. А где именно в Западной Вирджинии? — спросила она, делая глубокий вдох и пытаясь унять бешеное биение своего сердца.

Глаза Джоны забегали туда-сюда, высматривая благоприятную возможность вклиниться в поток машин, наконец, он повернулся к ней. Голос его был рассеянным.

— Я не… э-э нет, мне кажется, где-то у реки.

У нее дрожали пальцы, пока она судорожно перебирала в памяти названия, молясь, чтобы это место не оказалось тем самым, куда она снова и снова возвращалась в своих снах, в своих кошмарах.

— Какапон?

— Нет, не то.

— Один из Форксов?

— Нет.

— Чит?

— Ты это только что придумала, детка? — он быстро взглянул на нее, сузив глаза в упреке[1].

— Нет, — покачав головой, сказала она. — В Западной Вирджинии есть река Чит. Честно.

— Ну, в любом случае, это не она.

— Не… — она крепко стиснула зубы, прежде чем выплюнуть это слово. — Шенандоа?

Он подъехал к особняку сенатора Макклеллана и повернулся к ней.

— Ты только посмотри на себя, да ты пипец какая умная. Да. Река Шенандоа. Именно она.

Гризельда сделала еще один глубокий вдох и кивнула, глядя вниз на свои колени, ее мозг перестал функционировать, когда она вспомнила, как в последний раз чувствовала на своей коже воду Шенандоа. Она поежилась, пытаясь выкинуть эту мысль из головы, но не смогла. Потрясение от услышанного названия реки уже вызывало в ее сознании образ мокрого, грязного лица Холдена, его прилипших ко лбу волос, мокрых от воды ресниц, охваченных ужасом серых глаз, которые каким-то неведомым образом успели сказать ей, как сильно он ее любит, даже не смотря на то, что она… она…