– Нет, Тремейн, меня невозможно обуздать и посадить в клетку. Я должна иметь свободу выбора возлюбленных и расставаться без сожалений. Ты знаешь об этом.

Да, он слишком хорошо это знал. Однажды ему удалось обуздать ее, но лишь на некоторое время и только потому, что ей нравилось принадлежать ему. И Тремейн не связывал Хвилис никакими узами. Он понимал, что это погубило бы ее душу, опустошило бы, как раковину. Герцог удерживал женщину, сколько мог, но пришло время, когда Хвилис все больше стала тревожиться и тосковать по горам Уэльса, задумываясь о дальнейшей судьбе других своих сыновей. Им нельзя было оставаться у своих врагов. Они были чистокровными уэльсцами, а Мэдог – наследником Брин-Дайфид.

Она сказала Тремейну, что ей надо уезжать, и тот, хотя и был опечален ее отъездом, хорошо понимал, что не может задерживать эту женщину. Все вышло так, как она говорила. Хвилис была свободной женщиной и не хотела связывать свою жизнь ни с одним из мужчин.

Воррик, однако, был еще слишком мал, чтобы это понять. Он почувствовал страх и опустошенность, когда мать на прощание прижала его к груди, окутав душистым ароматом диких роз и лесного мха, принадлежавшим только ей одной. Мальчик крепко вцепился в нее, сильно прижимаясь к матери, боясь потерять ее навсегда.

«Неправда! Мама не может бросить меня здесь одного! Она – моя жизнь и все, что есть у меня в этой жизни». Но Хвилис, улыбаясь, взъерошила ему волосы, как будто он был бездомным щенком, для которого она, наконец-то, нашла дом.

– Мама, пожалуйста, скажи, что это неправда, – умолял сын, – ты не уезжаешь!

– Да, это правда, сынок, – тихо ответила Хвилис. – Я должна вернуться в Уэльс, а ты останешься с отцом. Такова судьба – она разлучает нас.

– Нет, нет! Не оставляй меня, мама. Ну, пожалуйста, не оставляй!

Но Хвилис решительно отстранила от себя сына, выпрямилась и вспрыгнула на лошадь, которую ей дал Хокхарст. Она даже ни разу не взглянула на Уорвика, когда проезжала под пропускной железной решеткой, поэтому мальчик не мог увидеть слез, бегущих по ее щекам. Горько обиженный, Уорвик побежал в конюшню н спрятался на сеновале, зарывшись в сено, и залился слезами. Единственная женщина, которую он любил и боготворил, покинула его.

Со временем эти горькие мысли породили что-то жестокое и холодное в его душе, оно закралось в уголок памяти ребенка и затаилось там, ожидая своего часа.

В возрасте десяти лет Воррика послали в соседнее имение на обучение. Лорд Дрейтон, один из ближайших друзей Хокхарста, был рад взять на себя заботу о наследнике герцога и прилагал все усилия, чтобы мальчика обучали, как следует. Воррик упорно работал над собой, гораздо упорнее, чем другие подростки, так как многие, признавая его наследником герцога Хокхарста, все же безжалостно травили за то, что он был наполовину уэльсцем и незаконнорожденным. Его дразнили «дикарем», а так как за него порой некому было вступиться, часто делали объектом злобных насмешек или избивали, желая преподнести ему урок.

Такое жестокое обращение могло бы сломать более слабого и ранимого юношу, но Воррика это только закаляло и разжигало в нем твердую решимость превзойти их всех, что он и делал, учась владеть оружием: мечом, секирой и копьем, арбалетом, большим луком и кинжалом. Вскоре Воррик настолько профессионально владел всеми видами оружии, что все стали бояться задевать его. Он стал смело ходить, высоко вскинув голову, и единственным утешением в его одиночестве была гордость.

Как только предоставилась возможность, Воррик проник через Бристольский залив на Уэльс, чтобы научиться приемам ведения партизанской войны, благодаря которой жители Уэльса не дали Англии завоевать свой край. Там юноша жил рядом со своими братьями, его единственными друзьями, и, отдавая сыновний долг, навещал мать, хотя он не мог окончательно простить ей то, что она когда-то бросила сына. И именно там, в диких горах, где прошло его детство, Воррик встретил Бренгвен, женщину, которой отдал свое сердце. Он предложил ей выйти за него замуж, еще не понимая, что за ослепительной внешней красотой этой женщины кроется черный корень зла. В отличие от Хвилис, которая свободно отдавала себя за любовные наслаждения, Бренгвен отдавалась только для того, чтобы заманить партнера в ловушку и уничтожить. Она наслаждалась своей дьявольской властью над мужчинами, видя, как они падают перед ней на колени. Коварная женщина использовала Воррика, пообещав выйти замуж, потом, убедившись, что он у ее ног, рассмеялась прямо в лицо.

– Неужели ты и впрямь поверил, что я выйду замуж за незаконного отпрыска английского пса? – глумилась она. – Дурак ты, Уорвик. Зачем мне жить среди этой груда развалин, которую ты унаследовал на земле моих врагов, когда я могу стать хозяйкой одного из лучших замков на Уэльсе? Убирайся отсюда, выродок. Ты перестал забавлять меня.

Воррик был оглушен, его сердце было разбито. Червь холодной ненависти ко всем женщинам, закравшийся в душу юноши еще в то время, когда его оставила мать, вырос до невероятных размеров после жестокого предательства возлюбленной Бренгвен. Ему было всего девятнадцать, а он был человеком, ожесточенным от нанесенных ему ран. Гордость и высокомерие – вот что поддерживало юношу. Он дал себе клятву никогда больше не влюбляться.

Через два года, когда отца убили в бою, Воррик желал только одного – уехать из Девона ж Уэльса. Он заслужил звание рыцаря и, ослепленный горем, оставил службу у лорда Драйтона и поехал в Лондон, где нашел себе место при дворе. Там он отличился преданной службой короне и стал одним из фаворитов короля.

Теперь, в возрасте двадцати пяти лет, Воррик стоял перед Эдуардом, единственным королем, которому он присягал на верность, и Воррик проклинал тот день, когда пришел во дворец, ибо человеком, которого Эдуард выбрал в качестве нового опекуна для детей Эшли, был не кто иной как лорд Воррик Джеймс Тремейн, граф Хокхарст. Он не чувствовал ничего, кроме злости, по поводу своего нового назначения, несмотря на то что это была почетная миссия. Новоявленный опекун Эшли не сомневался, что на эту должность его предложили Дорсет и Гастингс, так как эти двое фаворитов короля всегда старались избавиться от своих соперников при дворе.

– При всем уважении к Вам, Ваша светлость, меня устраивает мое теперешнее положение, – упрямо протестовал Воррик, пытаясь придумать способ отделаться от нежелательных обязанностей.

Эдуард только засмеялся и наклонился, чтобы погладить пышную грудь своей последней возлюбленной, которая лежала у его ног и слишком уж восхищенно, для любимой короля, смотрела на симпатичное лицо придворного, стоящего перед ними.

– Ступай, Хокхарст, – негромко проворчал Эдуард, и в его кристальных голубых глазах сверкнула злобная жестокость, о которой все придворные знали слишком хорошо. Эдуард любил, чтобы его подарки принимали с благодарностью, а поведение Воррика разгневало короля. – Я награждаю тебя должностью, за которую многие дорого бы заплатили, а ты недоволен. Рашден – богатое имение. Годовые доходы там довольно большие, как мне сказали, и твоя доля будет значительной. Хотя тебя вовсе не назовешь бедняком, вряд ли ты с презрением отнесешься к своей законной доле. Так что же беспокоит вас, милорд? Боюсь, что не понимаю вашего нежелания принять эту должность.

– Прошу прощения, Ваша светлость, но при всем моем уважении… – я не нянька. Не думаю, что подхожу для такой должности.

– Боже мой, Хокхарст! И это все? – Эдуард снова засмеялся. – Дети Эшли уже давно выросли из пеленок, а если бы они и были младенцами, у них обязательно была бы няня. О чем вы думаете, милорд? Вы будете изредка видеться с юношей Эшли, который находится на военной выучке у моего брата Ричарда Глостера. А Изабелла – приятная молодая леди тринадцати лет. Как сообщил мне Дикон, она довольно привлекательная особа, – и немного подумав, король добавил, – и, по правде говоря, я решил, что Изабелла станет для вас прекрасной невестой.

– Невестой? – У Воррика перехватило дыхание, он был ошеломлен и рассержен таким заявлением. И потом, забывшись, в чьем присутствии он находится, взорвался. – Но я не хочу жениться!